Эмиль Паин

Говоря о процессах самоорганизации населения, нельзя не затронуть вопрос о националистических движениях, которым нельзя отказать в самоорганизации - это свойство заметно отличает их от таких организованных сверху квазигражданских институтов как Общественная палат или движения «Наши», «Молодая гвардия» и др.
Так не является ли русский национализм, и националистические организации в России, своеобразной формой развития гражданского общества? Если же сегодня не является, то не может ли так случиться, что при определенных условиях на основе националистических организаций выкристаллизуются институты настоящего полноценного гражданского общества?

У националистических движений помимо самоорганизации можно найти множество других внешних признаков, которые сближают их с институтами гражданского общества.

Во-первых, они, преимущественно руководствуются не корыстными соображениями как криминальные группы, а общественными интересами в том виде, в каком они их себе представляют. Разумеется, их трактовка общественных, национальных интересов заметно отличается от той, которая принята в демократических обществах. Скажем, для националистов идеальное российское общество - это расово однородное и этнически иерархизированное образование, во главе которого стоят представители «своего» этноса (в их терминологии - «нации»). Вместе с тем по сугубо формальным признакам они общественно ориентированы.

Во-вторых, националисты все больше тяготеют к публичной, демонстративной деятельности, к публичной политике;
В-третьих, они креативны, поскольку объединены не только негативной консолидацией по принципу «против», но и деятельностью направленной на развитие своих членов. Скажем, большинство группировок скинхедов занимаются физической культурой. Почти все отечественные «наци» заняты идеологическим воспитанием своих членов. Кого-то от такой идеологии может тошнить, но формально – это форма просвещения. Некоторые из этих группировок заняты деятельностью внешне похожей на правозащиту, хотя истинным правозащитникам может не нравиться то, что они защищают таких преступников как Буданов или Квачков.

В-четвертых, это самая массовая, самая активная и самая устойчивая часть нашей современной самоорганизации. Русские молодежные националистические организации, все в большей мере консолидируются в единую сеть. Даже по официальным данным только в молодежных организациях националистического толка, объединяемых идеей «Россия для русских», сегодня состоит около 50 тысяч чел. По данным же независимых экспертов, их численность примерно вдвое больше. Если к этой категории добавить людей, поддерживающих организации по идеологии близкие к русскому национализму, то мы увидим, что сегодня эту идеологию активно поддерживают уже сотни тысяч наших сограждан. С национализмом ныне может поспорить по популярности лишь традиционализм и патриотизм. Но если присмотреться к этим идеологемам, то окажется, что это три лика одного и того же явления - негативной консолидации. Традиционализм - это фобия к новому, особенно к тому, которое приходит извне. Патриотизм – не вообще, не теоретически, не тот каким он мог бы быть, а тот какой есть в наших конкретных условиях, это - фобия к внешнему врагу. Национализм же – это фобия к врагу внутреннему, прежде всего к другим этническим группам, особенно к иммигрантским. Так что эти идеологемы не конкуренты, они поддерживают и подпитывают друг друга.
Известный социолог Николай Попов недавно провел опрос, который показал, что почти половина его респондентов считают, что в России нет партии, которая удовлетворяет их интересы, а из тех, кто хотел бы создать новую партию, подавляющее большинство видят ее как партию националистического толка. Так что потенциал у этого направления огромный.

Является ли нынешний русский национализм формой гражданского общества? Попытка ответа на этот вопрос показывает, что большинство современных подходов к определению такого общества, основанных на применении сугубо формальных индикаторов (часть из них, такие как «самоорганизация», «публичность», «социальная ориентация» и другие, я использовал) не способны отличить даже фашистские группировки от подлинных институтов гражданского общества. На мой же взгляд, большинство группировок современного российского национализма, не говоря уже об откровенных нацистах – это вовсе не теневое гражданское общество, это антитеза гражданскому обществу. Прежде всего, члены таких организаций исповедуют не гражданскую, а верноподданническую идеологию, а их главной целью является – построение государства, основанного на сегрегации этнической и социальной. Они стремятся к усилению авторитаризма и к созданию такого режима, который исключает саму возможность свободной самоорганизации граждан. В этом смысле они, безусловно, не являются частью гражданского общества.

А теперь я ставлю прямо противоположный вопрос: возможно ли в недалеком будущем превратить русский национализм в гражданское общество? Например, нельзя ли трансформировать этнический национализм в гражданский, переведя противопоставление – «мы» - «они» из этнической сферу (где «мы» – русские, «они» – чурки, черные, инородцы и т.п.) в социально-политическую? Такой национализм тоже использует ресурсы негативной консолидации, только здесь «мы» – это народ России, общество, а «они» – власть, узурпирующая наши права. Подобная трансформация наблюдалась в истории множества европейских стран, а сама технология трансформации дихотомии «мы - они» вообще универсальна. Проявлялась она и в России, вспомним знаменитый лозунг: «Превратим войну империалистическую в гражданскую». В сравнительно недавней истории России наблюдались удивительные трансформации. Скажем, в красной армии под лозунгами «Долой самодержавие!», «Долой тюрьму народов» воевали представители казачества, которые всего лишь несколькими годами раньше были оплотом трона, участвовали в этнических погромах и в репрессиях против тех, кто потом стал их командирами. То есть такого рода превращения, которые чкобы невозможны в России, в действительности, здесь уже были.
Что касается нашего времени и стихийной массы нынешних националистов, то нетрудно заметить следующее. Во-первых, идейный национализм, не говоря уже о фанатичном, характерен лишь для небольшой части (менее 10%) тех, кого чохом причисляют к русским националистам., Основная же масса людей разделяет лишь преходящие и неустойчивые ксенофобные настроения, а вовсе не идеологию национализма. Во-вторых, этнофобии зачастую являются лишь оболочкой протестных настроений и протестного поведения. В этнически однородных русских районах люди долго, могут мириться с произволом властей, и дикого, вороватого бизнеса, но стоит врагам принять облик этнически чужого («не наш начальник, не наш бизнесмен»), как мгновенно происходит консолидация людей, охваченных чувством протеста. Кондоподога это показала, да и многие другие районы это показывают. Если нет реального «этнически чужого», то его придумают. Конкретной личности придумают легендарную этническую биографию, как придумали ее Ельцину, а сейчас ее придумывают Путину.

Так вот если «отшелушить» социальные требования людей от грязи этнофобии, то под ними вскрывается вполне рациональное недовольство реальными социально-политическими проблемами. Недовольство, связанное с произволом чиновничества, с преступностью, коррупцией, дороговизной, нерегулируемой миграцией и др. Это превращенная форма протестного поведения. Огромное количество социальных движений в истории развивалось под оболочкой этнических и религиозных войн.

Вопрос - так ли непреодолим барьер, отделяющий людей от понимания, что источником произвола выступают не «понаехавшие», а местные начальники, приватизирующие власть в своих корыстных интересах? Так ли невозможно это изменить?

На мой взгляд, сегодня такие превращения мало вероятны. Назову лишь несколько тому причин.
Прежде всего, единственная сила, которая могла бы быть заинтересована в таких изменениях - либералы и демократы - как огня, боятся самого слова «национализм», также как и «традиционализм», и «патриотизм». Да и националисты воспринимают либералов и демократов как своих основных врагов, поэтому политический союз между ними пока невозможен.

На использование энергии национализма претендуют и не без основания, совсем другие силы. Поразительно, парадоксально, удивительно то, что на русский национализм делают ставку сторонники имперских проектов. В теории национализм и имперский порядок – это противоположности. И казалось бы это положение справедливо для России. Лозунг «Россия для русских!» абсолютно противоположен традиционному имперскому лозунгу «Все народы - подданные одного государя». Рост этнической подозрительности плохо сочетается со стремлением удержания народов в едином государстве. Однако разработчики новых имперских проектов не ставят перед собой задачу обоснования возможностей сколько-нибудь устойчивого функционирования империй, их задача - всего лишь мобилизовать этническое большинство в нынешних конкретных условиях и, в этом разработчики проектов построения новой империи действительно могут опереться на русский национализм и его стремление к этническому доминированию. Оно сегодня характерно и для значительной части русского насеоления, поскольку имеет компенсаторный характер и связано с недостатками участия во власти всего населения страны - не только меньшинств, но и представителей этнического большинства. Когда народ лишают возможности чувствовать себя хозяином страны, он находит утешение в стремлении почувствовать себя хозяином, хотя бы по отношению к меньшинствам. Именно на эту особенность массового сознания опираются все современные национал-экстремистские проекты возрождения имперского устройства России.

Российская власть, безусловно, сегодня дрейфует в сторону имперского национализма, однако в последнее время в рядах национал-имперской партии усиливаются позиции еще более радикального крыла, представителей которого не удовлетворяет нынешний режим, сохраняющий пусть и декоративные и сужающиеся, но все же элементы либерализма. К тому же новые имперские националисты считают нынешний режим неустойчивым. «Состояние максимальной неустойчивости постсоветского гибрида либерального и патерналистского типов государственности, отмечает .М. Юрьев, - было достигнуто еще в период позднего Ельцина...наша нынешняя псевдомодель не нравится всем, может быть, не так сильно, но зато всем». Если М.Юрьев под «всеми» понимает всех своих единомышленников, то он прав - в этих рядах недовольство нынешним режимом действительно растет и становиться массовым. Еще недавно национал-имперские активисты считали президента «своим парнем», «крутым державником», а сейчас подобные настроения угасают и вытесняются все более критической оценкой режима. Не редкостью становятся и националистические демонстрации под лозунгом: «Смерть системе».

Представители крайнего крыла имперских националистов предлагают уже не косметический ремонт прежней империи, а конструирование новой - Третьей империи. Она третья по счету после царской и советской и в подражании Третьему рейху. Новая империя, в отличие от нынешнего осколка, должна, по мнению разработчиков этого проекта, выдвинуть цель территориальной экспансии. Для когорты новых имперских националистов имперский проект – это, прежде всего, инструмент мобилизации российского общества с помощью амбициозной идеи мирового господства. Отсюда вытекает постановка заведомо утопического проекта построения новой Российской империи, значительно превосходящей по масштабах советскую – империи, простирающейся от Владивостока до Лиссабона. В последней и весьма популярной книге Юрьева Российская империя покоряет и Америку (!) Использование утопий как средства мобилизации давно известно и в этом Юрьев явно подражает отцам основателям третьей германской империи. Он и не скрывает своего восхищения перед политтехнолгическим талантом Гитлера, выдвинувшего мобилизующую идею «нового порядка» и расширения жизненного пространства нации.

Имперско-фашистские силы в нынешних условиях России не могут прийти к власти в результате демократических процедур, да они, и не заинтересованы в демократии. Мала вероятность их прорыва к власти в результате военного переворота, хотя такая возможность и обсуждается в их кругах. Зато вполне вероятно «тихое» и постепенное обновление власти и роста в ней удельного веса национал-имперских сил.

Я вовсе не считаю, что фашизация России является фатально неизбежной, но хочу лишь подчеркнуть, что нынешние тенденции в развитии русского национализма, подталкивают его скорее к фашизации к поддержке идеи установления тоталитарного режима, чем к гражданскому обществу.

И все же, силам, заинтересованным в ином направлении развитии России, в ее демократизации, в развитии гражданского общества не стоит относиться к русскому национализму только как врагу и угрозе. Нельзя забывать о массе людей, для которых он является лишь формой выражения протеста в связи с реальными проблемами нашей общественной жизни. Нельзя мириться с тем, что эти массы при бездействии демократических сил могут дрейфовать в сторону объединения с идеологизированным и организованным национал-экстремизмом.
Я убежден: если новое будет приживаться в России, в том числе и демократически новое, то только в форме чего-то привычного, традиционного, укоренившегося. В этой связи, без освоения идеи патриотизма и, отчасти, ценностей культурного традиционализма, культурной специфичности России, сегодня монополизированных националистами - никакого демократического движения быть не может.

Национально-государственная идея, которая считается какой-то частью «ультра прогрессивных» демократов устаревшей, на самом деле будет доминирующей в мире в обозримой перспективе. Мир еще долго ( а может быть и никогда) не будет жить «единым человечьим общежитием», ни форме мировой республики, ни в форме мировой империи. Это показал Европейский Союз, для большинства членов которого национально-государственная идентификация выше общеевропейской. Это, безусловно, доказывает Америка, для которой американская идентичность выше трансатлантической или западнической, а уж про остальной мир и говорить нечего. Большинство стран этого остального мира, и Россия в том числе, лишь осваивают первые ступени национально-государственной идентичности. Следовательно, задачи формирования политических наций будут у нас чрезвычайно актуальны. При этом они не разрешимы без трансформации национализма этнического в национализм гражданский. Эту задачу можно отложить, но нельзя отменить.