Кирута А.Я.
Кирута А.Я. Я не буду критиковать доклад Дмитрия Евгеньевича, а попытаюсь его несколько дополнить. В первую очередь, я попробую высказать соображения о возможностях дополнения методологической базы исследования связей между неравенством и собственностью. Здесь нужна определенная система понятий и терминов, своего рода тезаурус. То есть, нужна некоторая анатомия процессов, связанных с собственностью и ее влиянием на неравенство.
Прежде всего нужно четкое разделение производительной и праздной собственности, которая используется для сугубо личных интересов. Такое подразделение восходит к Веблену и Кейнсу. Торнстейн Веблен сфокусировал внимание на праздном классе, живущем за счет доходов от собственности, а Дж. М. Кейнс указывал на широкую распространенность праздной или бездеятельной (idle) собственности, отвлекающей экономические ресурсы, но не вносящей вклад в процессы воспроизводства. Эффекты неравенства, соответствующие праздной собственности, которая используется как личное благо, и производительной собственности, встроенной в экономические процессы, принципиально различны.
Праздную собственность, действительно, можно трактовать как отношение, как это и говорится в докладе Дмитрия Евгеньевича. Но при этом надо иметь в виду, что праздная собственность, как правило, создается и существует за счет рентных доходов, извлекаемых из производительной собственности. За праздной собственностью всегда стоит перераспределение доходов за счет тех или иных институциональных механизмов, обеспечивающих возможность извлечения ренты. Проблемы поведения, ориентированного на соискание ренты, и негативного влияния такого поведения на экономику и общество, широко обсуждаются в современной научной литературе, не только в западной, но и в отечественной. Интенсификация рентно-ориентированного перераспределения в институциональных условиях, когда соискатели ренты выигрывают, а производители и наемные работники проигрывают, влечет за собой экономически неоправданный и социально несправедливый рост неравенства.
Производительная собственность, напротив, – это не просто отношение, это система действий, это образ действий, система созидательного поведения в экономике. За производительной собственностью стоит сложная система мотивации экономического поведения, которая отнюдь не сводится к извлечению прибыли, к ущербной модели homo economicus.
Производительная собственность подразумевает наличие ответственности за то, чем распоряжаются собственники. Скажем, собственники фирмы заинтересованы в высоком человеческом потенциале персонала фирмы и берут на себя ответственность за поддержку и развитие этого потенциала. Таким образом, здесь возникает определенная социализация деятельности собственников, может быть, в более узком смысле, чем в обычной трактовке социализации. Но зато эта узкая социализация, когда собственник или корпорация заботится о своих сотрудниках, например, обеспечивая им медицинские страховки (что, между прочим, сейчас происходит и в России), весьма эффективна.
Сорокин Д.Е. Так называемый социальный пакет.
Кирута А.Я. Да. Кроме того, это распределение рисков, поскольку производительный собственник берет на себя риски того, что он делает, риски принимаемых им решений, отвечая за это своим состоянием. И дальше – это организация управления, потому что за производительной собственностью всегда стоит определенная организационная структура. Производительная собственность – это организующая и движущая сила экономического прогресса.
Попробуем отказаться от аксиомы, что собственность священна и неприкосновенна. Давайте посмотрим, зачем вообще она нужна. На мой взгляд, одним из оправданий производительной собственности является то, что собственник в отличие от любого наемного исполнителя является носителем долговременных интересов. Он заинтересован не только в получении текущей выгоды, а в долговременном существовании и процветании своего вида деятельности, заинтересован в определенных перспективах. Именно поэтому в долговременном аспекте его предприятие может быть более эффективным, чем, например, предприятие, управляемое трудовым коллективом или дисперсным множеством акционеров.
Очень любопытно: во времена рейганомики выходило множество книг, где говорилось о мотивации предпринимательского поведения, связанной не с прибылью как таковой, а с грандиозностью и социальной значимостью целей. Например, американские собственники, которые в XIX веке строили сети железных дорог (государство в этом тоже участвовало), были движимы не столько мотивами текущих и перспективных прибылей, сколько тем, что они могут сделать эту колоссальную работу, которая повлечет за собой грандиозные экономические последствия, что они могут реализовать себя в этом деле.
Между прочим, Генри Форд в 1919 г. сформулировал свою позицию так: «Делать как можно больше добра, везде, для всех, кого это касается, …и попутно делать деньги» Это было заявлено во время судебного процесса по иску акционеров против Форда, когда тот захотел приостановить выплату дивидендов, чтобы направить прибыли на расширение бизнеса и снижение стоимости автомобилей. Верховный суд Мичигана вынес решение в пользу акционеров со следующей формулировкой: «Бизнес-корпорация организована и существует прежде всего для получения прибыли акционерами». Следует заметить, что в современном мире некоторые ведущие эксперты по экономике оспаривают эту точку зрения. Например, С. Гошал из Лондонской школы экономики утверждает, что мнение о первостепенности интересов акционеров устарело. Оно основано на представлении, что акционеры рискнули вложить деньги в дело, как поступали предприниматели на заре капитализма. Однако в современном мире наибольшие риски в случае неудачи работы компании ложатся на ее сотрудников (в виде рисков снижения заработка и потери места работы), а не на инвесторов. По мнению Гошала: «Вклад сотрудников в виде их знаний, умений, предпринимательского духа обычно более важен, чем вложение капитала акционерами, капитал – это обычный товар, к тому же имеющийся в избытке». Один из выводов состоит в том, что, когда компании нужно сделать выбор между повышением оплаты труда и повышением дивидендов, следует отдать предпочтение первому или, по крайней мере, тщательно взвесить последствия альтернативного выбора. Как бы то ни было, такие крупные собственники как Г. Форд и Дж. П. Морган считали своей миссией общественный прогресс, и многое сделали для его осуществления.
В этом отношении опять-таки есть любопытное различие. Крупный собственник может быть социально ангажирован, тогда как средний собственник может быть эксплуататором, паразитирующим на своих работниках. И такое бывает очень часто.
Сорокин Д.Е. Не случайно Ленин писал, что крупный капитал ближе к социализму, чем мелкий бизнес.
Кирута А.Я. Эта система понятий не вполне отражает суть дела. Смысл существования собственности все-таки в том, что она является организующим и структурирующим началом в экономике, как правило, более эффективным, чем государство и какие-то коллективные виды, скажем, более эффективным, чем когда предприятием управляет трудовой коллектив.
Далее в методологическом аспекте желательно иметь какое-то конструктивное описание связей между распределением прав собственности и доходов от собственности, с одной стороны, и социально-экономическим неравенством в целом, с другой. Мы делали кое-какие попытки эмпирического исследования этих связей, но их сейчас, может быть, не очень интересно обсуждать.
Если говорить о подходах, которые рассматриваются в докладе Дмитрия Евгеньевича, то даже в рамках неоклассических моделей можно делать интересные эксперименты. Я сам это делал: простые, но поучительные компьютерные эксперименты. Одна из проблем экономики в том, что в ней трудно произвести реальный эксперимент: можно сделать либо лабораторный эксперимент, либо какое-то обследование. Но на результатах обследования всегда отражается взаимодействие очень многих разных факторов, что мешает выявить чистое описание механизма.
Если же говорить о чистом описании механизма, то оно прослеживается в компьютерных экспериментах с экономико-математическими моделями. Если мы возьмем в неоклассической модели равновесия взаимодополняющие виды труда, то дифференциация оплаты этих видов труда зависит от того, как распределяются права на остаточный доход, т.е. доли в совокупной прибыли (это легко показать). И чем более неравномерно распределяются доли в прибыли между экономическими агентами, тем больше неравенство зарплат.
Почему неравенство доходов от собственности влияет на неравенство оплаты труда, причем очень сильно? Мой опыт исследований показывает, что прослеживается четкая закономерность: чем выше концентрация доходов от собственности, тем выше неравенство оплаты труда.
На пальцах это можно объяснить примерно так: есть собственник, а ниже него стоит топ-менеджер. Чтобы иметь доверительные отношения с топ-менеджером, собственник должен его к себе приблизить, т.е. он должен создать ему экономические условия, при которых между ними может быть взаимное доверие. Дело не только в том, сколько и насколько эффективно работает топ-менеджер, дело в институционально обусловленных соотношениях статусов.
Недавно скончавшийся классик менеджмента Питер Друкер утверждал, что зарплата менеджера не должна превосходить зарплату рабочего более чем в 20 раз.
Сейчас реально в Соединенных Штатах зарплата топ-менедждеров (CEO) превосходит зарплату рабочих (в среднем) примерно в 500 раз. Имеется в виду самый высокий состав менеджеров, которые получают не просто оклады, а разные опционы, бонусы и т.д. В 500 раз – вот такой разрыв! Я могу дать ссылки на соответствующие работы.
Реплика. Зарплаты или доходы?
Кирута А.Я. Это доход, да. Разумеется, не только зарплата. Но что идет дальше? У менеджера есть люди, которым он тоже должен доверять. Он должен обеспечить им подходящую зарплату. И такая цепочка выстраивается до самого низа.
Другой взгляд на дифференциацию оплаты труда связан с теоретическими моделями экономики знаний. Совсем недавно, в этом году, появились очень любопытные модели дифференциации оплаты труда в иерархических организационных структурах, где ступени иерархии определяются тем, какое количество задач может решить менеджер того или иного уровня. В состоянии равновесия распределение зарплат задается в виде функции от способности к решению задач, которая определяется уровнем знаний. Разумеется, это формальная модель, где знание описывается как одномерная переменная. Но интересно то, что зарплата оказывается выпуклой вниз, грубо говоря, экспоненциально возрастающей функцией от уровня знаний или от объема способностей к решению задач.
То, о чем я сейчас говорил, относится к современным работам неоклассического направления. Есть еще неоинституциональное направление, которое интенсивно развивается где-то с 80-х годов. Один из принципиальных аспектов этого направления – институциональное объяснение роли налогов. Суть этого объяснения в том, что государство обеспечивает защиту прав собственности. Кроме того, оно в широком смысле создает благоприятные условия для существования и деятельности собственников. Следовательно, государственные налоги на собственников имеют функциональное оправдание, и в рамках этой теории можно говорить об оптимальном уровне налогов.
Что касается эмпирики, то в книге А.Ю. Шевякова и А.Я. Кируты «Изменение экономического неравенства» есть регрессии, показывающие влияние структуры и дифференциации доходов по источникам на продуктивность экономики и экономический рост. Основные источники доходов – это оплата труда, предпринимательские доходы, доходы от собственности, социальные трансферты и прочие доходы. Мы показали, что межрегиональные различия в структуре и дифференциации доходов по источникам значимо влияют на региональные темпы роста. Причем это влияние не менее, а в некоторых случаях и более статистически значимо, чем влияние традиционных экономических факторов.
Алексей Юрьевич уже говорил здесь, что мы подразделяем общий показатель неравенства на нормальное и избыточное неравенство. В дополнение к этому, мы анализировали нормальное и избыточное неравенство по источникам доходов. Это позволило показать, что позитивное влияние на продуктивность и рост экономики оказывает нормальное неравенство доходов от производительных видов деятельности, к числу которых относятся оплата труда и предпринимательские доходы. Избыточное неравенство этих доходов, как и доходов от собственности тормозит экономический рост.
В заключение я хочу высказать еще одну принципиально важную, на мой взгляд, позицию. В современной экономике конкурентоспособность определяется инновациями. Есть проблема, связанная с тем, что собственники, в том числе российские собственники, как правило, заниматься инновациями не хотят. То, что происходит реально в России, – это даже не имитация западных технологий, а просто закупка оборудования и имитация организационных форм его использования.
Есть статистические сборники Росстата с международным сопоставлением по структуре инновационных расходов. В России основные инновационные расходы направляются на приобретение оборудования за рубежом и на решение сопутствующих организационных задач, в число которых входят маркетинг, обучение персонала и все такое. В сумме это составляет больше 80% всех «инновационных» расходов в России. На собственные инновационные разработки тратится всего 7%, а на закупку лицензионных технологий (вместо готового оборудования) – еще меньше, – около 6%.
Если говорить об инновациях, я бы подразделил их, в отличие от Шумпетера, на базовые инновации, которые определяют долговременный рост производства, и индуцированные или секвенциальные инновации, которые не требуют очень рискованных вложений. В теории фирм известно, что, чем больше неопределенность будущих результатов, тем в большей степени неопределенными или гибкими должны быть контракты. Фактически, когда речь идет о базовой неопределенности будущего, рыночные контракты по своей природе не могут играть решающей роли в создании базовых инноваций. В истории ХХ века все базовые инновации – от ядерных технологий и вычислительной техники до Интернета – создавались государством.
Интернет возник на основе американской разработки сети бесперебойной связи для военных. История созданиям Интернета описана в книге Лестера Туроу «Будущее капитализма», где и говорится, что все базовые инновации, в том числе, в области биотехнологий, фармакологии, нанотехнологий, создавались государством.
После создания базовой инновации государством, возникает поток индуцированных инновации частного сектора. Для того, чтобы собрать в гараже первый персональный компьютер, надо, чтобы была возможность купить печатные схемы, из которых его можно было бы собрать. Эти печатные схемы начало производить государство, а потом в их расширенное производство был вовлечен частный сектор. Только после этого частная инициатива привела к созданию персональных компьютеров, производство которых ориентировано на потребительский спрос. Из этого возникает первичный бум инноваций, а дальше идет взаимодействие между отраслями и уже общий бум новой экономики.
Надо понимать то, что государственное – не перераспределение, как это обычно трактуют, а – государственные налоги, которые идут на оплату труда в функциональных сферах, – в образовании, науке, а также в здравоохранении и культуре, – фактически не могут быть замещены деятельностью частной собственности ввиду именно неопределенности будущего, во-первых. И, во-вторых, что самое главное, – трансакционные издержки в перечисленных сферах в том случае, когда их осуществляет государство, меньше, чем трансакционные издержки, когда их осуществляют частные инвесторы. Описанные эффекты взаимодействия между государственным и частным секторами экономики должны, на мой взгляд, отражаться в методологии исследования связей между собственностью, неравенством, продуктивностью экономики и экономическим ростом.
Медведев В.А. Благодарю Вас, Александр Яковлевич. Слово имеет Гринберг Руслан Семенович.
