Горшков М.К.
Мне очень импонирует то, что проект, предложенный Вадимом Андреевичем Медведевым и коллегами из Горбачев-Фонда, носит междисциплинарный характер. И, учитывая, что коллеги-экономисты уже высказались, я не буду втягиваться в экономический аспект дискуссии, а постараюсь операционализировать социологические подходы к анализу поставленной проблемы, прежде всего, понятийные. Потому, что верно в проекте указывается: в каких-то вещах нам нужно самим разобраться, исходить из более или менее единого подхода в трактовке базовых терминов.
Исследования нашего Института последнего десятилетия, в том числе опрос, на который ссылался Руслан Семенович Гринберг по среднему классу, приводят нас к очень важному выводу. В России за годы реформ сложилась новая социальная реальность. Далеко не все из аналитиков, экспертов, работников СМИ эту реальность рационально осознают и эмоционально-чувственно представляют на публичном уровне. Именно отсюда феномен раздвоения образа пореформенной России: на Россию реальную и Россию виртуальную.
Учитывая это, наша сверхзадача – понять, какова должна быть социальная модель новой России, в которой сложились новые экономические, политические, идеологические, межконфессиональные и другие отношения, и насколько эта модель должна быть адекватна ментальности народа, от которой, конечно же, уходить мы не можем. Как кажется, многие вещи мы еще не понимаем только потому, что недооцениваем значимости своеобразия существующих архетипов в национальной психологии россиян. Отрадно, что это уже признают экономисты.
С чем мы должны соотносить степень адекватности социальной модели современной России? На мой взгляд, это вопрос и нашего проекта. Конечно, мы не замахиваемся на всю палитру проблематики, а выделяем как стержень проблему социального неравенства, но тем не менее. Если термин «социальный» трактовать не только в узком смысле слова (тут тоже очень важно договориться), а в более широком контексте – как некий синоним понятия «общественный», тогда возникают различные плоскости предметного пересечения. Например, социальное неравенство и роль политических институтов в этом явлении; социальное неравенство и роль государства в его преодолении; или социальное неравенство и динамика трансформационных процессов. Ведь, что интересно: одни специалисты убеждают нас в том, что мы уже почти приближаемся к конечной остановке транзита, а другие считают, что мы еще не отошли от первой. Третьи пытаются найти «золотую» середину в российском транзитном процессе.
В этом смысле соотношение ситуативного и динамического подходов в нашем анализе, на мой взгляд, будет иметь исключительно важное значение. Тогда мы к данным по среднему классу будем относиться иначе. С чего мы начинали и к чему пришли? Если посмотреть на данные опросов начала 90-х годов, можно же за голову схватиться! До 80 процентов населения считали, что живут на уровне ниже прожиточного минимума. Ныне самооценки населения своего положения в обществе резко изменились. Да, от 30 до 50 % россиян по разным регионам относит себя к среднему классу.
Что же получается? Народ в силу, может быть, ложного сознания, может быть, необоснованной оценки действительности через свое социальное самоощущение захотел почувствовать себя в середине социальной лестницы, а мы тут же начинаем возмущаться, обвинять людей в ограниченности. Насколько же в нас еще живут тяга и желание с чего-то хорошего сбить спесь. Я понимаю – с плохого. А, может быть, лучше предложить людям рациональную структуру потребления, пересмотреть адресные социальные трансферты, чтобы укрепить тот срединный слой общества, который психологически почувствовал, что может жить и наращивать свои возможности в новой экономической среде.
Согласен с тем, что точнее говорить не о среднем классе, а о средних слоях российского общества. По нашим данным, их где-то набирается 4-5, причем каждый имеет свои интересы, отличается различной формой продвинутости. При этом наблюдается (и в этом я согласен с Алексеем Юрьевичем Шевяковым) огромная дифференциация по регионам. Уходить от нее в нашем проекте нельзя. Это должно касаться и таких результатов, которые связаны с самоидентификацией, и тех, что вытекают из данных объективной статистики.
Должен признать, что мне импонируют теоретические и методологические подходы в докладе Вадима Андреевича Медведева. В нем выражена попытка междисциплинарного синтеза. К тому же это очень уравновешенный подход. Вместе с тем, некоторые выводы (насколько я знаю, многие труды Вадима Андреевича по политической экономии) где-то сродни революционному прорыву в сознании автора.
С одной стороны, меня удивило, а с другой – порадовало признание нашего докладчика в том, что распределение по труду и вообще те экономические стимулы, которые в советском обществе применялись, по существу потерпели поражение – как историческое, так и практическое. Из этого вытекает необходимость разобраться в очень важном вопросе – а что действительно должно двигать принципами распределения, на чем сегодня сам механизм трудовой стимуляции должен основываться.
Социологи готовы дать свое операциональное восприятие и понимание данной проблемы.
О структурном анализе понятия социального неравенства, о чем говорилось выше. Полностью поддерживаю постановку вопроса, что опять-таки надо различать социальное неравенство в узком смысле и социальное неравенство в широком смысле. Если мы только сводим это явление к экономическим составляющим – здесь одна ситуация. А если же мы на социальное неравенство смотрим в широком общественном, комплексном контексте, то здесь и объем проблем совсем другой.
Например, социальное неравенство, связанное с явно меньшими возможностями женщины реализовать себя на рынке труда и трудоустроиться в соответствии со своими интересами. Для женщин после сорока лет – это исключительно сложно.
Или возьмем одно из наших последних исследований «Мегаполисы и провинции в современной России». Как оно показало, очень многие проблемы остаются в сфере психологической напряженности в отношениях жителей двух столиц и провинций. В последних - больше переживаний, раздражения, зависти к москвичам, питерцам, зачастую рациональными факторами объяснить трудно. Правда, постепенно этот негативный запал угасает.
Однако самая большая разница, самый явный разрыв в восприятии неравенства жизненных шансов касается такой категории населения, как молодежь до 30 лет. В этой группе разрыв в уровне душевого дохода 10% самых обеспеченных и 10% самых необеспеченных превышает 30-50 раз по разным регионам. Подобное положение является одним из сильнейших толчков оттока молодежи с периферии в столицы. И на наш безобидный вопрос: «А, собственно, зачем вы приехали, чего вы хотите добиться?» нам напрямую отвечают свыше 70% приезжей молодежи: Москва и Санкт-Петербург для нас, прежде всего, города шансов, а свой жизненный шанс мы не хотим упустить.
Согласитесь, это серьезный вопрос для социальной политики государства: в чем должна состоять наша ответная реакция? Каким образом государство может выравнивать условия для обеспечения хотя бы относительно равных шансов молодежи в центре и на периферии?
Медведев В.А. Сегодня престижно уехать не в Москву и Питер, а дальше - на Запад.
Горшков М.К. Желающих это сделать не более 9%. У большинства молодежи миграционная мотивация более ограниченная. Уровень патриотичности современной российской молодежи остается довольно высоким. Все-таки решать основные жизненные задачи большинство молодежи (отвечаю ответственно) стремится на территории Российской Федерации, своей большой и малой Родины.
Теперь об исследовательской части проекта. Согласно подготовленным предложениям, Институту социологии РАН поручается проведение социологического исследования по проблематике социального неравенства. Мы готовы, тем более что есть определенные заделы. Прежде всего, многолетний проект, который велся в Институте под руководством Полины Михайловны Козыревой. Это десятилетние мониторинговые замеры состояния экономического положения, здоровья населения России, которые требуют своего глубокого аналитического обобщения. К этому следует добавить многие исследования ИКСИ РАН, выполненные за последние три года: «Богатые и бедные в современной России», «Динамика российского среднего класса», «Социальная ответственность крупного российского бизнеса». Все эти исследования дали очень важные результаты и могут активно использоваться как в методическом, так и в аналитическом отношениях.
Да, забыл упомянуть еще одно исследование. Нынешней весной мы провели общероссийское исследование и подготовили аналитический доклад «Собственность в жизни россиян: домыслы и реальность». Конечно, не все аспекты были изучены, но это был первый социологический опыт анализа столь сложной проблемы.
Реплика. Это прекрасный доклад.
Горшков М.К. Что-то можно, наверное, из этого доклада использовать для нашего проекта по собственности, думается. Специалисты нам подскажут.
И последнее. Надо, наверное, подумать о повышении степени реалистичности нашего проекта. Ведь сегодня очень много интересного происходит в стране, в том числе в социальной сфере. Рождается ряд интересных инициатив. Нас это будет интересовать или нет? Например, в Пензенской области очень эффективно работает программа «Жилье для молодых». Размер оплачиваемого кредита на жилье (отдельный коттедж) ставится в зависимость от количества рожденных детей. Рождается третий ребенок в семье – гасится 100% суммы кредита, т.е. полная стоимость жилья.
Или другая сторона реальности – широкий зарубежный опыт. Руслан Семенович Гринберг представляет то крыло нового Института экономики, сотрудники которого активно изучали международный опыт социальной политики. В конце октября с.г. по нашей инициативе в Совете Федерации будет проходить Круглый стол с участием европейских экспертов. Тема дискуссии – «Европейские социальные модели: что из них может быть использовано в современном опыте России». Думаю, что учет результатов подобной дискуссии может усилить ряд положений и выводов нашего проекта.
Медведев В.А. Благодарю Вас, Михаил Константинович. Согласен с Вами в отношении структурированного подхода к проблемам социального неравенства. Собственно, эта мысль уже звучала, но важно добавление гендерного аспекта. Нельзя забывать и об аспекте возрастных групп: молодежь, пенсионеры, дети. Это тоже вопросы крайне острые и важные в анализе социального неравенства.
Добросовестное исследование социального неравенства без учета этих аспектов просто немыслимо. И этноконфессиональный аспект должен присутствовать. Он связан с территориальным, хотя и имеет самостоятельное значение.
Гринберг Р.С. Я хотел уточнить один вопрос. Действительно ли шесть детей из десяти рождаются в России в очень бедных семьях? Это же ужасно.
Козырева П.М. По нашим данным, уровень детской бедности сейчас снижается, причем быстрее, чем уровень общей бедности.
Медведев В.А. Предоставляя слово Дмитрию Евгеньевичу Сорокину, хотел бы подчеркнуть, что проблема собственности, которой ему предстоит заняться в рамках нашего проекта, очень важна для исследования социального неравенства. Насколько мне известно, она в этом аспекте пока серьезному исследованию не подвергалась. Так что эта работа будет носить пионерный характер.
