Шевяков А.Ю.
Проблема социально-экономического неравенства, с одной стороны, важная, с другой стороны, как показывают исследования нашего института, достаточно необъятная и сложная. Тут я хотел бы отметить несколько моментов – как неравенство измерять, как оно сочетается с экономическими процессами и т.д.
Первый момент, который очень важный, но мы о нем очень мало говорим. Если вы посмотрите литературу за последние лет десять по проблеме социального неравенства (я сейчас не буду говорить о политических аспектах), то увидите, что даже по такому показателю, как децильный коэффициент дифференциации, - который традиционно используется у нас (практически в 90 процентах исследований, говоря о неравенстве, дальше этого не идут), - есть серьезные драматические разногласия. Оценки колеблются от достаточно умеренных – от 7-8 до 65 раз в среднем по России.
Госкомстат утверждает, что у нас сейчас доходы десяти нижних и верхних процентов населения разнятся в 14-15 раз. Мы считаем, что у нас коэффициент дифференциации по доходам - порядка 30. Как вы думаете – как этот коэффициент может быть 15, если по обследованиям заработной платы в марте нынешнего года этот коэффициент равен 26?! У нас что, есть сильные, серьезные демпферы, которые снижают это неравенство по общим доходам в два раза? Наоборот, действуют механизмы, которые увеличивают это неравенство.
Реплика. Да еще теневая экономика.
Шевяков А.Ю. Теневая экономика дает добавку к доходам примерно в 30 процентов. Но в основном тоже углубляет неравенство. Бедным дает 5%, а богатым – 40-45%.
Возникает методологическая проблема, как оценить коэффициент дифференциации. Мы этим занимаемся уже около 15 лет. Более-менее, как мы считаем, выяснили, в чем дело.
Если говорить о расхождении официальных и наших оценок, то я прекрасно понимаю, что Госкомстат работает как машина. У него есть старая методология. Перейти на новую – это достаточно серьезная и сложная работа. Не говоря о том, что для того, чтобы иметь какой-то сопоставимый динамический ряд, нужно в обратном порядке просчитать по новой методологии эти ряды.
Итак, мы приходим к выводу, что у нас неравенство во многом больше официальных оценок, которые, к сожалению, вводят в заблуждение ученых, специалистов и политиков, специально этим не занимающихся. Но если мы говорим об остроте социальных проблем, ошибка в два раза в этом показателе, а может быть, даже и больше – это, как говорят в Одессе, две большие разницы.
Это в среднем по России. А если мы берем данные по регионам, то обнаруживаются еще более вопиющие контрасты между богатыми и бедными. Даже социальные трансферты, которые идут со стороны федерального центра, идут в основном богатым - порядка 40 процентов этих трансфертов идет в первую 20-процентную группу. А дифференциация по собственности составляет порядка 150-200. Но это - разговор особый.
А как в других странах? Коэффициент дифференциации по доходам в Америке – где-то 12-14. Она, наверное, лидер среди развитых стран. В Европе он уже намного меньше, а в Финляндии вообще ориентируются на коэффициент 3. Там даже штрафы взимаются таким образом, что если у тебя доход большой, то с тебя могут 150 тыс.долларов штрафа взять за превышение скорости, а не 30, как с бедного или малоимущего.
Проблема неравенства у нас усугубляется тем, что под риторику о рыночных реформах, экономической свободе и т.д. выдвигается лозунг устранения государства из социальной сферы и распределительных отношений и совершенно упускается из виду, что в развитых странах государство от распределительных не только не устранилось, а наоборот. Прежде всего это налоги. Плоская шкала подоходного налога, я не знаю – где еще в каких странах.
Реплика. В Эстонии….
Шевяков А.Ю. Они, наверное, с нас брали пример. Везде налоги прогрессивные. Чем более ты богатый, тем больше налог. Везде основную долю налогов и бюджета составляют налоги с собственности, а не с бизнеса. Бизнес у нас, может быть, обложен не так уж жестко, но его доля в общей массе налогов 80-90%. Но мы не добираем за счет того, что ставки налогов на собственность на 2-3 порядка ниже, чем в развитых странах и мы даже собственность толком не можем оценить. А это как раз и есть источник того, что позволяет пополнить бюджет и финансировать ту самую социальную сферу. Мы примерно в раза два недофинансируем по сравнению с развитыми странами так называемый сектор новой экономики и социальную сферу.
Теперь о бедности. Когда говорим о бедности, мы слышим: удвоим ВВП, и проблема бедности также снизится в два раза. Совершенно неправильно. Во-первых, опыт всех развивающихся стран показал, что ни у кого это так не происходило, если государство не начинало вмешиваться в этот процесс. Бедность, неравенство становятся сегодня фактически факторами, уже тормозящими общеэкономическое развитие, отрицательно влияют на демографические показатели и т.д.
Поэтому вроде бы порочный круг. Надо удваивать ВВП – бедность мешает. Не удвоим ВВП – не уберем бедность. На самом деле, даже удвоив ВВП, мы бедность не уберем. Хотя бы потому, что есть еще огромная проблема - ненормальное неравенство регионов и территорий. У нас неравенство регионов выше, чем индивидуальное неравенство доходов в Европе. О чем это говорит? О каком едином экономическом пространстве можно говорить, когда у нас такое неравенство и разность в регионах по уровню жизни на целый порядок. Я уже не говорю о том, что полететь на Камчатку стоит дороже, чем слетать в Западную Европу.
Мы измеряем нашу бедность абсолютным показателем, т.е. сопоставлением доходов с прожиточным минимумом, сравнением реальных доходов с половиной или двумя третями среднедушевого дохода. У нас абсолютная бедность по регионам колеблется от10-12% в Москве до 90 процентов в бедных регионах. И если мы даже в два раза уменьшим бедность, то в некоторых регионах бедность все равно останется на уровне 60 процентов.
В современном мире людям, и бедным в том числе, необходимо приобщаться к Интернету, сотовым телефонам, и они начинают себе отказывать в еде и в удовлетворении физиологических потребностей ради того, чтобы на фоне всего общества не выглядеть ущербными. Понятие относительной бедности сейчас становится достаточно серьезным. А по этому показателю у нас вообще получается нонсенс: самый высокий относительный показатель бедности в самых богатых регионах – в Москве. При двух третях – 57, при половине доходов – 48 процентов бедных. То есть идет совершенно жуткая концентрация доходов в высокой группе.
Медведев В.А. По меркам других регионов, бедные в Москве являются чуть ли не состоятельными людьми.
Шевяков А.Ю. А разница между Москвой и регионами – на порядок, в 10 раз. Такое неравенство вообще разрывает страну. Уже разорвало на две части. Та, которая обслуживает все добывающие отрасли и рядом с ними лежащие ресурсы, и все остальное, которое деградирует или уже деградировало. Эта проблема очень серьезна. Она на самом деле, может быть, для целостности страны более серьезна, чем даже простое неравенство доходов.
Еще очень интересный момент. К сожалению, говоря о неравенстве, как правило, дальше одного показателя – коэффициента дифференциации или коэффициента фондов – не идут.
Сегодня этого уже недостаточно для понимания взаимосвязи экономических и социальных факторов, и, как показывает наш анализ, без структурного анализа характеристик неравенства никакие содержательные выводы невозможны. Объясню. Неравенство, даже в терминах коэффициента дифференциации, может быть и хорошим, и плохим. 15 – это хорошо или плохо? Все не так просто. Потому что надо посмотреть – а чем оно определяется. Если оно определяется тем, что есть много богатых и более-менее хороший средний класс и совсем мало бедных, это неплохо. Тогда это неравенство стимулирует активность. Или оно определяется тем, что есть мало богатых, немножко среднего класса, а все остальные – бедные. Цифра будет одна и та же.
Или возьмем Америку, где 5 процентов – бедных. Но как они считают? Они считают по прожиточному минимуму. Там совсем другой минимум. Не говоря о том, что эти же бедные имеют совсем другой доступ ко всяким социальным благам и т.д.
Структурный анализ неравенства показывает, что у нас неравенство в основном за счет бедности – почти половина населения живет за пределами прожиточного минимума. Это так называемое избыточное неравенство. Если мы его исключаем, то оно приобретает какие-то более-менее нормальные формы. Уже нет таких перекосов. В некоторых регионах вообще 2-3. Особенно в бедных регионах почти уравниловка.
Реплика. В каких регионах уравниловка?
Шевяков А.Ю. Например, Тува.
Структурный анализ неравенства очень важен и для понимания – а что же такое социальная справедливость? Так вот, нормальное неравенство в нашем понимании социально справедливо, а избыточное, которое обусловлено бедностью, – нет.
Реплика. А недостаточное?
Шевяков А.Ю. Мы такое не определяли. Что значит – недостаточное?
Реплика. Если есть нормальное и избыточное, может быть и недостаточное.
Шевяков А.Ю. Нет. Общее неравенство раскладывается на две компоненты – нормальную компоненту и избыточную.
Реплика. А уравниловку нельзя считать недостаточным неравенством? Может быть, нормальное - один к пяти, а свыше – это избыточное?
Шевяков А.Ю. Неправильно. Может быть два случая. Неравенство (условно) – десять. Для одной страны десять на 90 процентов определяются бедностью, а для другой страны, наоборот, на 90 процентов определяются богатством – вот и всё. А цифра одна. Для второго случая, где оно на 90 процентов определяется богатством, оно более справедливое. А в первом случае оно несправедливо. Эта грубая схема.
Наконец, последнее - как социальные факторы связаны с экономикой. А связаны они очень интересно. Саймон Кузнец в свое время высказал такую гипотезу: неравенство должно расти по мере экономического роста, а потом – насыщение и спад. Многие исследователи пытались все это подтвердить – где-то получается, где-то нет.
Когда мы рассмотрели, а как ведет себя неравенство – коррелирует или нет с экономическим ростом в регионах, получилась поразительная картина: берем общее неравенство – нет устойчивых статистических связей. Но как только мы переходим в разрез анализа этих зависимостей от структурных компонент неравенства, о которых я говорил, статистические связи абсолютно устойчивы. И по нашим регионам получается так: нормальное неравенство стимулирует и положительно коррелирует с экономическим ростом, а избыточная компонента - отрицательно.
Реплика. При любой структуре неравенства?
Шевяков А.Ю. По компонентам. Я не говорю о самом общем неравенстве. Общее неравенство никакой статистической связи не дает. А его компоненты показывают. Что происходит сейчас по мере продвижения наших реформ? Получается так, что, в общем, выполняется закон, который мы сформулировали - по мере экономического роста избыточное неравенство замещается нормальным, то есть происходит замещение. Общее неравенство остается на одном и том же уровне, а внутри происходят такие структурные сдвиги. И в регионах мы это наблюдаем - если взять все регионы с определенными отклонениями закономерность такого замещения просматривается.
Сейчас мы разрабатываем модель, которая в каком-то смысле может подсказать, а какое же должно быть нормальное неравенство (я повторяю – нормальное, не общее) для того, чтобы максимально содействовать экономическому росту. Пока мы это делаем на методологическом уровне. Такой оптимум вроде бы можно уже нащупать на модельном уровне. И уже понятно, что, например, 40 – это много. Даже если оно хорошее, нормальное – это много. Потому что там начинаются всякие эффекты паразитирования и т.д. Меньше пяти – тоже не очень хорошо. По моим ощущениям, оптимум лежит где-то в районе 10-14. При условии, что нет бедных.
А борьба с бедностью - эта борьба с инфляцией или борьба за удвоение ВВП? А может быть, дело не только и не столько в удвоении ВВП. Наши прикидки показывают, что мы можем устранить бедность, не удваивая ВВП за два года. Надо только реформировать распределительные отношения – и всё.
Реплика. Изменить распределение - отнять и поделить.
Шевяков А.Ю. Распределительные отношения – это не отнять и поделить, а распределение финансовой нагрузки для обеспечения общегосударственных функций (оборона, образование, здравоохранение и т.п.) на различные сферы деятельности, сектора экономики, группы населения и т.д. Налоги - важнейшая составляющая это системы.
Реплика. Значит, отнять.
Шевяков А.Ю. Во-первых, государство так или иначе собирает свою дань и речь идет о пересмотре ставок. А что касается собственности, то владей. Но хочешь ездить на Бентли – плати побольше налог за предмет роскоши. Это общепринятая проверенная временем практика развитых стран.
Медведев В.А. Благодарю Вас, Алексей Юрьевич. Я бы хотел обратить внимание на два вопроса, которые были Вами затронуты. Мне кажется, что они представляют большой интерес с социально-политической точки зрения. Это, конечно, территориальные аспекты неравенства. По сути дела, они затрагивают такую кардинальную политическую проблему, как сохранение целостности России.
И второе – важность структурного анализа неравенства. По-моему, это проблема, которая требует особого внимания. И, может быть, попытаться от методологических исследований перекинуть мостик к решению конкретных проблем на уровне социальной политики.
Далее выступает Руслан Семенович Гринберг.
