Бузгалин А.В. Надо сдвигаться влево
Рад, что выступаю после Бориса Федоровича Славина, поскольку мы все-таки ушли от историографии, описания событий, что важно для восстановления правды, но недостаточно в сегодняшней обстановке. Думаю, что мы действительно должны прежде всего извлечь уроки. Уроки, которые, несмотря ни на что, люди все-таки начинают осознавать. И хотя мы снова наступаем на те же грабли, которые вновь бьют нас по тому же больному месту (и все больше по голове), мы тем не менее делаем и какие-то позитивные шаги. И вот для этого давайте еще раз подумаем, что же все-таки смог и чего не мог сделать XX съезд и что мы должны, хотя и не можем, сделать сегодня.
Прежде всего, это действительно был «кусочек» гласности и дебюрократизации, идущей сверху, но реальной. Это крайне важно зафиксировать. И всякий раз, когда мы ведем полемику по поводу нашего будущего, мы должны задавать себе и этот вопрос: будет или нет у нас руководство, способное, как минимум, на столь же жесткую самокритику, хотя бы на такую, или нет? Если нет, значит, этот руководитель не демократичен, даже по меркам полудемократа Хрущева.
Второй тезис. В период хрущевской «оттепели» впервые относительно молодое и просто молодое поколение стало действительным преобразователем общества, культуры, науки. В этот период задавали тон студенчество, молодые ученые, молодые Вознесенский, Евтушенко – эти люди создали новую духовную атмосферу. Это был период, когда, пожалуй, впервые после 20-х годов мы столкнулись с действительным коллективизмом и энтузиазмом, с массовым желанием широких слоев населения что-то делать на благо Родины, причем не из-под палки. Феномен, после этого не повторявшийся до самого начала перестройки. Очень полезно задать вопрос: что же было тогда такое, что позволило сделать рывок в научно-техническом прогрессе, образовании, науке, медицине, качестве жизни, культуре, духе людей?
Прежде чем пытаться отвечать на это, я бы сформулировал контртезис. XX съезд был трагичен (кстати, критикуя Косолапова самым жестким образом, нельзя не отдать должное – он подметил целый ряд существенных недостатков феномена XX съезда) половинчатостью и верхушечностью предложенных изменений. Так проводить демократию нельзя. И это еще один урок. Если мы всё проводим «сверху» и если энтузиазм «снизу» развивается исключительно в рамках дозволенного вождем, то возрождение прошлого неизбежно. «Верхушка» все равно задавит, в какой форме – другой вопрос. В 60-е годы задавили в форме неосталинизма и застоя. После перестройки – в форме ельцинизма, когда бюрократия преобразовалась, изменилась, но снова получила власть в свои руки. Мы действительно два раза наступили на одни и те же грабли: не дали простора развитию низовой демократии, социального творчества, идущего снизу, – ни в том, ни в другом случае номенклатура этого не допустила.
Вот это, наверное, главное, чему мы должны научиться (и позитивному, и негативному) у XX съезда. Если сравнивать с сегодняшним днем, то действительно ситуация близка к трагической. Потому что у нас на выборах будут противостоять две корпоративно-бюрократические силы. С одной стороны, Ельцин, такой корпоративно-бюрократический псевдокапитализм с либеральными флажочками в духе Запада (правда, специфического: тут еще и державности хватает и т.д.). С другой стороны, Зюганов – этакий социал-демократизм в смеси с красными флажочками, да с еще большей державностью и неосталинизмом.
Где же выход, который мы хотели бы иметь в духе XX съезда и перестройки? Здесь-то и начинается самое сложное. Нам все время хочется (я имею в виду интеллигенцию, собирающуюся в «Горбачев-фонде», и поскольку я здесь сижу, то, видимо, и самого себя) чего-то этакого: просвещенного вождя, чуть-чуть левее, чем Вилли Брандт, мыслящего в духе Римского клуба, красивого, культурного и, главное, не требующего от нас никаких серьезных усилий. Вот как-нибудь так бы замечательно сделать, чтобы нас никто не трогал, чтобы нам ничего всерьез не угрожало, не дай Бог. Так не получится, уважаемые коллеги.
Сегодня, для того чтобы противостоять Ельцину или его оппонентам из лагеря якобы коммунистического движения, нам надо искать другой тип деятельности и другой имидж. Нам нужен не Вилли Брандт, который на самом деле заслонялся (давайте говорить честно) НАТО, а отнюдь не только гуманитарными фондами. Нам нужен опыт Сальвадора Альенде, человека, которого убили и которому приходилось стоять с автоматом в руках, для того чтобы отстаивать демократию. Человека, который знал, что он рискует жизнью. Если мы не будем идти на это, если мы не будем понимать, что именно такая борьба должна быть у нас впереди, нас с вами сожрут, уважаемые, милые интеллигенты, или заставят сидеть, – то ли молча, как мы сидели при Брежневе (в лучшем случае), или в новом ГУЛАГе, если будет второй Иосиф Виссарионович, только пародийный.
И для того чтобы иметь нужный имидж, манеру поведения, народно-демократическую, идущую от низового объединения людей, от социального творчества снизу, придется быть гораздо левее, чем просто социал-демократ. И даже если ты просто социал-демократ по убеждениям, тебе придется понять, что не сдвинувшись влево, к существенно более народной (в хорошем смысле слова: демократический – значит идущий от слов «демос» и «кратос», власть народа) политике, мы не выйдем из этих стен и останемся, скорее всего, лишь говорунами.
