Зубок В.М. ХХ съезд и «мировая империя»
Хочу внести ясность в некоторые аспекты международного контекста XX съезда, поскольку эти моменты не всегда правильно понимаются, а то и просто игнорируются. Международный резонанс развенчания Сталина был огромным. Мне кажется, совершенно невозможным было бы развенчание Сталина на XX съезде, если бы Хрущев и его союзники, в частности, Микоян, к тому времени уже не перестали смотреть на Сталина как на деятеля международного масштаба, безукоризненно ведшего корабль советской внешней политики.
Новый, критический взгляд на сталинско-молотовскую внешнюю политику, который у Хрущева появился далеко не сразу, но безусловно появился к середине 1955 года, подвел его, так же как и осознание масштаба репрессий, к мысли о том, что Сталина можно развенчать, что можно огласить перед партией и перед всем коммунистическим миром сталинские ошибки и сталинские преступления.
Не будем забывать – «холодная война» вступала тогда в наиболее опасную ракетно-ядерную стадию. Необходимо все-таки разобраться, как же Хрущев пошел на риск, развенчивая вождя мирового коммунистического лагеря в такой напряженный международный момент.
Хочу поспорить с предыдущим докладчиком, Юрием Жуковым. Мне представляется, что никакой новой наступательной доктрины в 1954 году принято не было. Никаких особых поворотов в этом направлении не было и позже. Напротив, 1953 год был для нового советского руководства годом максимальной опасности и неопределенности, хотя бы в силу того, что корейская война окончилась перемирием только в июле, а ядерное превосходство Соединенных Штатов было бесспорным до взрыва первой термоядерной бомбы в августе 1953 года. Затем страхи перед возможностью войны постепенно затухали. Не скажу, что наступила успокоенность, но относительная уверенность в международном положении Советского Союза у Хрущева и у Микояна к XX съезду появилась. Это был очень важный элемент, который позволил сказать правду о Сталине.
Замечу, что в тот период торжествует, несмотря на очевидные идеологические споры в руководстве, более прагматичный подход к внешней политике. Он особенно характерен в обсуждении югославского вопроса в июле 1955 года. Хрущев выступает как прагматик, считает, что Югославию нельзя отдать западникам, нельзя отдать её НАТО. По сути дела ставится вопрос о нейтрализации Европы, о разведении оппозиционных блоков, очень опасных в условиях конфронтации и «холодной войны». Здесь перекличка, если угодно, с 1986, 1988 годами.
Что касается международного влияния XX съезда, то следует поднять еще одну проблему, которая сейчас приобретает новый смысл. Какое воздействие оказал XX съезд на Советский Союз как мировую державу, если угодно, мировую империю? Представляется, что камень, брошенный секретной речью Хрущева, дал такие круги, которые расходились долго и со временем сделали невозможным существование мировой империи. Началось это с известных событий в Венгрии, Польше, с кризиса западноевропейских коммунистических партий, но, конечно, наиболее значимым геополитическим итогом XX съезда был советско-китайский разрыв. Мао с самого начала – существует масса советских и китайских документов, подтверждающих это, – не скрывал своего возмущения тем, что Хрущев, не посоветовавшись с ним, уничтожил Сталина, а заодно и пьедестал, который китайский лидер примерял к себе. Мао заявлял открыто: Сталин принадлежит не только вам, он принадлежит мировому коммунистическому движению.
Корни советско-китайского, а точнее хрущевско-маоистского напряжения, а впоследствии и разрыва, восходят к XX съезду, хотя были и другие очевидные причины этого.
Наконец, оценка международного значения XX съезда. Мне кажется, вокруг нее еще долго будут идти споры.
Вспоминается, что где-то в 80-х годах на заседании Политбюро (думаю, это был 1984-й) был поднят вопрос о реабилитации Молотова, Маленкова и ряда других партийных деятелей. Ряд членов тогдашнего Политбюро злобно атаковали Хрущева и XX съезд. Не могу цитировать по памяти, но кем-то из наших тогдашних руководителей была сказана фраза о том, что такого международного ущерба, какой нанес нам Хрущев своей антисталинской критикой, не мог нанести и враг. С одной стороны, можно принять оценку Косолапова или кого-то еще о том, что-де, уничтожив сталинский культ, «вбили осиновый кол» в идею великой мировой державы. Но с другой стороны, нужно думать и о том, какой ценой создавалась эта держава и эта империя и чего она стоила советским людям.
