«Как сделать общество восприимчивым к гендерным проблемам»Круглый стол на тему «Как сделать общество восприимчивым к гендерным проблемам» вели Ольга Здравомыслова (Горбачев-Фонд) и Ирина Горшкова (МГУ им. Ломоносова).
Перед общей дискуссией слово было предоставлено директору Института социально-экономических проблем народонаселения Н.М. Римашевской, которая выделила несколько групп в обществе в зависимости от понимания и отношения к гендерным проблемам. Одна группа – это те (чаще всего женщины), кто не только знает и понимает эти проблемы, но активно (более 15 лет) выступает, ведет исследования и образовательные программы. У этой группы есть своя аудитория, которая готова размышлять и стремится больше узнать о генлерных проблемах. Важнейшими направлениями деятельности этой группы являются практическая работа в сотрудничестве с представителями законодательной и исполнительной власти различных уровней, а также работа в общественных организациях, которые занимаются решением конкретных гендерных проблем. Этой группе другая – элита (преимущественно мужского пола), активно не принимающая тему гендера и не желающая о ней слышать. Между этими полярными группами находится основная масса женщин и мужчин, озабоченных, главным образом, выживанием – им надо накормить детей, отправить их в школу, во что-то одеть, стравиться с повседневными трудностями («хорошо, если есть электричество, тепло, стены целы…»).
По мнению, Римашевской, успехи сторонников гендерного подхода могли бы быть значительнее. Но развитие этого направления проходило и проходит в период глубокой социально-экономической трансформации российского общества, которая имеет ярко выраженные негативные последствия для женщин. Особенно это заметно на рынке труда, который характеризуется следующим: потерей конкурентоспособности женщинами среднего и старшего возраста, женщинами с детьми, низким представительством женщин на уровне принятия решений, гендерной сегрегацией и дискриминацией в зарплате (разница в средней зарплате мужчин и женщин выросла с 30 процентов в советский период до 50 процентов в настоящее время, в некоторых регионах и профессиях достигает 100 и более процентов), вынужденным уходом женщин в неформальный сектор, где отсутствуют социальные гарантии. Острейшими проблемами общества остаются феминизация бедности и насилие всех форм и видов, включая домашнее насилие.
В этой ситуации сохраняют свое значения все существующие направления деятельности сторонников гендерного подхода, включая образование и проведение исследований. При этом приоритетным является практическое использование знаний о гендерной специфике актуальных социальных проблем. При этом обсуждение женских проблем не должно проводиться изолированно от обсуждения проблем мужчин.
В заключении Н. Римашевская отметила, что государство и гражданское общество в лице общественных, женских организаций являются теми силами, которые должны и могут ставить и решать гендерные проблемы. Государством должны приниматься соответствующие законы, обеспечиваться финансирование для их выполнения, поддерживаться общественные инициативы. Женскому движению необходимо активнее работать в обществе, пытаться конкретных (согласно теории малых дел) находить пути решения социальных проблем на локальном уровне.
В основной части Круглого стола состоялось обсуждение темы гендерной восприимчивости общества. По замыслу организаторов несколько человек (Ольга Бессолова ( Москва), Елена Ершова (Москва), Наталья Кигай (Москва).,Александр Клецин (С-Петербург), Зинаида Маслова (Тольятти), Наталья Римашевская (Москва), Татьяна Тройнова. (Москва), Валентина Череватенко (Новочеркасск), Альбина Широкобокова (Иркутск), начали разговор по главным вопросам обсуждения. В состоявшейся дискуссии выступили 30 участников из 7 регионов России.
Дискуссия началась с вопроса «Стало ли российское общество за последние годы более гендерно чувствительным?».
Большинство участников подтвердили, что такие изменения в обществе произошли, однако масштабы и значимость этих изменений оценивались по-разному. Часть выступавших отмечали, что выросла информированность общества: понятие гендер становится все более употребляемым. Это касается не только круга профессионалов и активистов, научного сообщества (сейчас стало возможно делать научные работы, употребляя слово «гендер», а еще три года их отказывались рассматривать), но и СМИ, политиков.
«Недавно была серия фильма «Менты», в которой один из героев упоминал слово гендер. Для меня это было поразительно… Несколько месяцев назад в Иркутской областной Думе проводились слушания по закону гендерного равенства. После этого для наших законодателей слово гендер стало уже нормальным словом. Они даже говорили: «Надо же! 10 лет назад Широбокова считалась сумасшедшей со своим словом «гендер», а теперь мы здесь сидим и это обсуждаем». (А. Широкобокова).
По мнению выступавших, появилась надежда на продвижение закона о равных правах и возможностях. Свидетельством того, что общество движется в сторону большего понимания гендерных проблем, является открытое недовольство и сопротивление тех, кто пытается сохранить и возродить патриархатные предрассудки. Можно сказать, что общество стало более гендерно чувствительным, но есть, безусловно, и консервативная волна. Но даже и ее представители ориентируются теперь на эту гендерную чувствительность, которую выявляют и ведут себя по отношению к ней агрессивно (Н. Кигай). Тек, одно из проявлений повышения гендерной чувствительности - возросшая агрессивность мужских шовинистов (Е. Ершова).
Однако предлагалось не переоценивать успехи - число информированных людей все еще невелико, темпы изменений очень низкие. «Если 10 лет назад от нуля и до тысячи человек знали термин «гендер» по всей стране, то сегодня, наверное, от десяти тысяч до ста тысяч. Но если говорить в процентах, то это от 0 до 1 процента. И оптимизма на самом деле слишком мало» (В. Череватенко). «Нас (женских организаций и женских групп) очень мало. Какие-то изменения мелкими-мелкими шажками, безусловно, происходят, но их слишком мало для того, чтобы это количество перешло в качество» (Т. Тройнова).
По мнению О. Бессоловой, показательным является выступление М. Фрадкова, нынешнего Председателя правительства, который оказался не способен дать вразумительный ответ на вопрос, прозвучавший на его пресс-конференции при вступлении в должность: «Почему в кабинете министров нет ни одной женщины?» Н.Римашевская предложила оценивать изменение уровня гендерной чувствительности общества по росту численности женских организаций: «Отклик общества на гендерные отношения за последние годы не больше, чем рост числа соответствующих организаций. Сколько организаций было и сколько стало: было три, а стало триста или три тысячи? Такой мы имеем отклик».
Характеризуя в целом состояние гендерной чувствительности российского общества и признавая в этом отношении наличие прогресса, А. Клецин обратил внимание на то, что эта чувствительность возрастает не только по тому, что об этом говорят исследователи и активисты, а прежде всего потому, что гендерные проблемы реально становятся актуальными и злободневными: «Я думаю, что в обществе гендерная проблематика объективно все больше выходит на первый план. Внешне она может или замечаться, или отрицаться публичными политиками... Но сама по себе она все больше и больше нарастает». В подтверждении этих слов З.Маслова поделилась наблюдениями, сделанными во время проведения своей предвыборной кампании на пост мэра: «Когда я приходила на конвейер ВАЗа, который практически на 70 процентов состоит из женщин, то видела, что проблемы женщин просто вопиют: «Пора!». Есть востребованность в гендерном понимании проблем этих женщин, в том, чтобы общество обратилось к женским проблемам».
На интерес к гендерной теме со стороны предпринимателей, лидеров местного самоуправления указывала О. Бессолова. С ее точки зрения, именно гендерный подход способен предлагать пути решения конкретных проблем, и именно это привлекает к себе внимание: «Последние три года я работала для большой алюминиевой Сибирско-Уральской корпорации, где 60 тысяч работников и 20 заводов, которые расположены в 14 регионах. По теме «Социальное партнерство» мы общались с мэрами городов. Действительно, слово «гендер» было одним из тех слов, которые они не знали, но очень интересовались, хотя интересовались в определенном контексте. Как люди бизнеса и как лидеры местного самоуправления все они хотят иметь ответы на практические вопросы. В числе таких вопросов: «Как гендерные знания помогут человеку изменить и улучшить свои качества для общения и сотрудничества с другими людьми? Как это может изменить отношение к работе? Как может изменить его поведение как потребителя?»
Обсуждая пути повышения восприимчивости общества к гендерным проблемам, участники касались главным образом вопросов социальной мобилизации и гендерного образования.
Мобилизация женского движения, сторонников внедрения идей гендерного равенства предполагает влияние на власть и лоббирование женских интересов. Подчеркивалось, что необходимо оказывать влияние на все уровни власти, идти по всем фронтам. В качестве удачного примера Е.Ершова привела массовую кампанию перед первым чтением закона «О государственных гарантиях, равных прав и равных возможностей»: «Консорциум женских организаций попросил все наши организации (а их более 160 в 52-х регионах) встретиться со своими депутатами и проинформировать их о том, что члены организаций будут отслеживать – кто персонально и как будет голосовать в Думе за этот закон. Из 345 присутствовавших на этом голосовании 342 голосовали «за». Мы должны использовать рычаги давления на власть, в том числе давление на депутатов через избирателей. И такие кампании давления можем организовать только мы – гражданское общество».
«В рамках этой кампании в регионах на уровне законодательных собраний проводились общественные слушания. В нашей области это был крупный прецедент. Аргументом, с помощью которого мы убедили наших законодателей провести такие слушания, было то, что это проводятся во многих регионах. «А мы что хуже других, отставать будем?» Еще были письма авторитетные поддержки, информация от депутатов Госдумы, от Е.Ф.Лаховой… Сейчас этот закон застыл. Но что меня поразило? То, что наши законодатели спрашивают: «А будет ли он дальше продвигаться? Мы уже столько сделали?» Могу сказать, что эти кампании по лоббированию наших интересов, которые могли бы проводиться организованно, централизованно, резко продвигают нас вперед» (А.Широкобокова).
Основными направлениями образовательных программ назывались: подготовка кадров для проведения экспертной работы и подготовка женского кадрового резерва для занятия должностей на всех уровнях власти – от местного до федерального.
Далеко не всегда женщины, имеющие хорошую профессиональную подготовку, готовы быть реальными политиками. Два с половиной года работают Высшие женские политические курсы, и мы убедились, как это важно и результативно. Нужно, чтобы в ситуациях, когда к вам подходит губернатор, мэр и говорит, что нет таких женщин, которые готовы занять тот или иной пост, вы должны им называть фамилию и знать, что эта женщина, которая достойно выполнит свою миссию. Мы должны готовить свои кадры» (Е. Ершова).
Очень важно, чтобы сторонники гендерного подхода были в органах местного самоуправления, поскольку никто еще не пытался проводить экспертизу положений и законов, принимаемых на этом уровне. Кто из нас работал с новым законом «Об основных принципах организации местного самоуправления», который уже поэтапно вступает в силу, а полностью вступит в действие с 1 января 2006 года,. А там заданы определенные параметры, по каким темам будут проводиться общественные слушания (например, слушания по бюджету). Насколько местное сообщество готово это обсуждать? Если мы хотим, чтобы оно было гендерно чувствительным, мы должны подготовиться к таким процессам… Еще одно важное и настораживающее явление, которое требует гендерного анализа. Уже в течение нескольких лет в России наметилась тенденция прихода к власти всех уровней военных. Я представляю город, в котором мэр генерал, первые заместители полковники, следующий уровень подполковники, майоры и т.д. В городской Думе – глава городской думы генерал, первые заместители полковники и т.д., а это маленький город – 180 тысяч. Совсем недавно очередной генерал стал губернатором – Шпак. Что последует за этим? Мы не прогнозировали эту ситуацию, не рассматривали ее последствия для общества, для той идеологии, которую мы пытаемся в него привнести (В. Череватенко).
Помимо целенаправленной подготовки кадров указывалось на необходимость широкого гендерного просвещения, которое должно быть рассчитано на разные аудитории. Отмечалась важность работы с теми, кто уже находится во власти, независимо от ее уровня.
«Недавно я подарила мэру нашего города словарь гендерных терминов, сказала, что это бестселлер, которого нет в продаже. Он посмотрел и говорит: «Что это слово означает?» - «Несколько лет назад в Вашингтоне в Мировом банке представитель правительства России Андрей Бугров меня тоже самое спросил. Теперь Вы, имея этот словарь, сможете найти ответ». Думаю, что если всем мэрам городов нужно вручить этот словарь. Если мы хотим быть эффективными, мы сегодня должны прийти на уровень местного самоуправления. 30 процентов женщин на уровне местного самоуправления в Москве - прекрасно. С ними надо работать, через них теперь доносить эту идеологию и мировоззрение. Если это не наши последователи, мы и виноваты. Потому что только оттуда сейчас это может прийти в массы» (В. Череватенко).
«Не менее значима просветительская работа с теми, кто только вступает в жизнь. Наблюдения за развитием подростков показывает, что гендерные знания нобходимы для их саморазвития. Особенно это касается девушек, которые с определенного возраста начинают испытывать давление гендерных стереотипов и ограничивать проявления своих талантов. Наглядным примером является опыт Школы подготовки управленческих кадров (г. Тольятти), куда набираются подростки с 13 лет: В нашу многоступенчатую школку на первом уровне набираются 50 человек - две трети мальчиков и одна треть девочек. За год мальчики отсеваются быстрее, чем девочки. Восприимчивость к управленческим технологиям у девочек оказывается гораздо выше, потому что они более ответственны, аккуратны и подробны. В бизнес-лагере мы создаем модель общества с демократической формой, выбираются президенты, министры. Всего у нас четыре государства. В этом году в трех государствах девочки стали президентами. Причем они были выбраны совершенно на демократических основах, с проведением острых дискуссий. Государство, которое возглавлял мальчик-президент, по итоговому рейтингу оказалось на последнем месте. Что я наблюдаю в этом возрасте? Совершенно нет никаких гендерных различий. Есть человеческие, личностные качества, одинаковая амбициозность. Но когда я сталкиваются с ними, уже выпускниками вузами, то вижу метаморфозу. За каких-то пять лет под влиянием гендерного давления, требований дифференциации (хотя они воспитывались в наших школах как равные) девочки становятся неузнаваемо пассивными… Нужно через учительство, преподавание, образование давать им гендерные знания и, чтобы они увереннее чувствовали себя в жизни» (З. Маслова).
Уверенность в себе и в своих силах, профессионализм должны помочь женщинам активнее осваивать пространство управления, ресурсов и власти, которое традиционно принадлежит мужчинам. Хотя, по мнению А. Широбоковой, трудности, с которыми сталкивается современная женщина, которая пытается себя реализовать, еще слишком велики: «Куда исчезают, на каком пути останавливаются женщины – потенциальные лидеры?! Из моего опыта и наблюдения, это совершенно понятно. Школьные активистки и лидеры в школе в институте еще частично сохраняют свои лидерские свойства. Но когда они выходят в большую жизнь, получают два-три раза по зубам за активность, в третий раз они просто умолкают. Это - реальность, которая сегодня существует и с которой сталкивается любая активная женщина на своем опыте во всем мире».
Участники дискуссии обратили внимание на проблемы сегодняшнего состояния гендерного образования, в том числе на его излишнюю академичность, злоупотребление сложной терминологией, оторванность от проблем повседневной жизни.
«Очень важен перевод академической риторики в разговор о жизни. Эту риторическую область мы почти освоили. Она должна продвигаться в регионы, к простым людям, переводиться на более простой понятный язык, в экономические термины, в примеры, связанные с работой, с семьей, с покупательной способностью и пр… Это наши следующие шаги» (О. Бессолова).
«Надо рассказывать населению, женщинам о том, как в жизни проявляются гендерные интересы и неравенство. Что дорожка, тротуар к детской поликлинике, к школе, к больнице не ремонтируется, а ремонтируется только там, где едет машина. Это имеет прямое отношение к теме гендерной восприимчивости, о которой мы говорим. Но доходит это намного быстрее и намного понятнее. Нужно приходить к людям и говорить с ними… Пока мы развиваемся внутри себя и для себя. Это важно. Я сама росла в этом 10 лет, и мне было безумно интересно. Но выйдя из этого внутреннего развития, я обнаружила, что не с кем разговаривать. Нами до сих пор не разработана стратегия популяризации идеи, нет большой программы такой популяризации» (В.Череватенко).
Эта тема нашла продолжение в тех вопросах и комментариях, которые дали некоторые участники конференции, особенно из числа участников российско-канадского проекта. По их мнению, обсуждение гендерных проблем только в узком кругу знакомых друг другу исследователей и практиков, мало помогает движению общества к большей гендерной чувствительности. Не всегда доступный и доходчивый язык, апелляция только к женским интересам, «невидимость» для массового обывателя деятельности женских организаций – упреки, которые прозвучали в адрес присутствовавших на дискуссии сторонников гендерного подхода. «Есть опасность в наукообразности, в превращения в некую «наукообразную секту», представители которой говорят на своем «птичьем» языке важные, нужные и верные вещи. Широким слоям населения, в том числе женщинам, это воспринимать трудно … Возможно, для того, чтобы привлечь людей для начала надо исключить сложные понятия из широких общественных дискуссий, которые направлены на население, в том числе и на мужчин» (А. Укконе, Петрозаводск).
Обсуждение гендерной восприимчивости общества: есть ли польза для «новичков»?
С точки зрения участника программы из С-Петербурга В.Григорьева на Круглом столе обсуждаются вещи, которые интересны для экспертов Госдумы, а не для той аудитории, которая здесь собралась. Еще одной проблемой является то, что обсуждение проходит в кругу лиц, которые давно включены в гендерную проблематику, знают друг друга и придерживаются одной им всем известной всем точки зрения, и поэтому не возникает яркой полемики между ними. По мнению А. Клецина, «идеология семинара, который проводился, заключалась в … выстраивании диалога… Аргументы тех, кто стоит даже на сугубо антигендерной позиции, нужно выслушать, им нужно возразить, вступить в дискуссию, не давить авторитетом».
Участники Круглого стола, в ответ на критику, отмечали, что видят в обсуждении интерес и пользу для себя. По их мнению, задачей Круглого стола было не искусственное обострение позиций в жанре ток-шоу, а обсуждение важной проблемы с разных сторон, ее актуализация, поиск путей решения, направлений будущих действий, выражаются мнения людей из разных регионов.
«Я услышала мнение очень разных уважаемых мною людей. Они говорили приблизительно об одном и том же, но каждый со своей точки зрения и с точки зрения имеющегося опыта. Если к проблеме подходить с разных сторон, то тогда она начинает решаться. Вообще очень важно слышать мнение специалистов о том, как они видят обсуждаемую проблему, есть ли какие-то изменения» (М. Мохова, Москва). «Мы видим нормальную, цивилизованную дискуссию: были разные точки зрения, обсуждались разные грани предмета» (М. Плотникова, Иркутск). По мнению Е. Исраелян (г. Москва), «сегодняшняя дискуссия очень интересная, потому что мы имеем возможность услышать людей из самых разных регионов. Здесь представлен и Новочеркасск, и Иркутск, и Москва. И мы слышим действительно совершенно разные взгляды на проблему».
Стоит ли определять уровень гендерной чувствительности общества по числу людей знающих слово гендер?
Дискуссия на эту тему, которая была заявлена Н. Римашевской в начале Круглого стола продолжилась в выступлениях других участников. Предлагалось не связывать повышение гендерной чувствительности с распространением теоретических знаний об этой проблеме – «совсем необязательно, чтобы каждый человек в обществе знал слово «гендер». Может быть, и не нужно ставить перед собой такой цели (И. Шурыгина, Москва). Тем более, что абстрактное знакомство с гендерными понятиями мало, что дает без глубинного понимания проблемы: «слово «гендер» знают почти все в вузах, хотя бы потому что учат английский. От этого тот понимание и опыт этих людей не меняется» (Е. Базарова. Петрозаводск).
С другой стороны, Е. Исраелян, координатор Канадского фонда гендерного равенства, привела пример, как важно, чтобы в обществе существовало элементарное знание и представление о гендерных терминах, которые уже широко используются с международной практике: «Включаясь в дискуссию по поводу того, нужно или не нужно знать термины, расскажу о своем опыте. На первой фазе наш фонд назывался Фондом поддержки российских женщин. Проблем не было. Всем было ясно, что это такое. Организации получали грантовую поддержку на конкурсной основе именно от такого фонда – от Канадского фонда российских женщин. Потом он стал называться Канадским фондом гендерного равенства. Банки несколько раз делали ошибку именно в названии «гендерного», и люди не могли получить свои средства. Это пример, как элементарное незнание терминов, неумение их воспроизвести, оборачивается финансовыми потерями».
Прозвучали возражения в отношении идеи, согласно которой не важно знать слово «гендер», а нужно просто смотреть на реальность, как складывается жизнь, как ведут себя люди, и этого достаточно. А. Широбокова заметила, что, если убрать слово «гендер» из обихода, возникает вопрос: «Тогда, о чем мы будем говорить? Известно, что вначале было слово, которое наполнилось определенным содержанием».
По мнению Н. Кигай, за гендерными терминами стоит определенная идея, ощущение права исследовать реальность и видеть ее тем или иным образом. На примере семейного насилия она продемонстрировала, что простого понимания злободневности проблемы недостаточно. «Семейное насилие – проблема не новая для нашего общества. Еще Поместный собор 1918 года, который тогда не сумел состояться и теперь собирается заново, должен был рассматривать вопрос о расширении поводов к церковному разводу именно потому, что вопрос о семейном насилии тогда стоял очень остро и обсуждался ведущими российскими публицистами, журналистами, адвокатами. Тем не менее, до сих пор мы стоим на том же самом месте и разводим руками при взгляде на семейное насилие. Поэтому слово «гендер» и то, что стоит за этим словом, очень существенно: ри должном усвоении это дает нам внутреннее право принимать решение о том – правильно ли то, что мы наблюдаем, или неправильно, имеет право на существование или не имеет, имеем ли мы право с этим что-то делать».
В обществе обостряются проблемы, которые носят гендерный характер
В дискуссии развивали тезис, что гендерная восприимчивость повышается прежде всего потому, что в обществе накапливаются проблемы, в которых можно разобраться только с помощью гендерного подхода. В числе таких проблем, кризис традиционной маскулинной идентичности, о котором говорила психолог Е.Базарова: « За последние годы сформировалось большое число феминных мужчин, и их агрессия в отличие от агрессии маскулинной – она не инструментальная, а экспрессивная. При этом она очень жесткая. Мы с моей коллегой скоро опубликуем книгу «Развод по-русски», в которой пишем, как сорокалетние мужья наших пациенток пытаются инфантильно начать жизнь как бы с белого листа. При этом при разводе их главной задачей становится - чтобы ничего не досталось «врагу» - жене и ребенку. Например, имущество переписывается на родственников мужа. Есть множество других юридических ходов. Проблемы гендерных отношений усугубляются. Болезненные, патологические, вертикальные, не основанные на партнерстве отношения между мужчинами и женщинами приводят к системному кризису семьи».
Картина кризисного состояния семьи как серьезнейшей проблемы современного общества дополнялась наблюдениями других выступавших. «У нас общество (стоит отъехать на 50 километров от Москвы), в котором большинство мужчин позволяют себе пьянствовать в семье, а женщины везут на себе совершенно непосильный груз – работа, забота о доме, детях и обществе, где должно быть лучше» (Е. Виноградова), «Общество внушает девочкам, что они будут счастливы только в замужестве. Но посмотрите, женщин удачно вышедших замуж единицы. Общество у нас такое: вышла замуж и получила огромные проблемы. То же повальное пьянство, особенно в регионах». (Т. Ванина).
Не ищут ли гендерные проблемы там, где их нет? Не следует ли быть более гендерно корректными?
Прозвучало мнение, что в выступлениях участников обсуждения преувеличивается дискриминация женщин, недооцениваются проблемы мужчин, что мешает диалогу между ними, а некоторые поднятые вопросы на Круглом столе вообще не имеют гендерной окраски. «Мы не хотим договориться, мы выпячиваем женщину в этой проблематике. А куда делся мужчина? У него ведь не меньше проблем, смертность мужчин гораздо больше, они тянут на себе ответственность, которая их давит… Я работаю в техническом вузе, где учатся преимущественно мальчики. Да, они говорят, что «у меня жена кухонный комбайн будет». Но когда чуть глубже копаешь, они все говорят, что в семье должно быть равенство между мужчиной и женщиной и мы не отказываемся обязанности выполнять. У них нет патриархатных установок в семье. Это давно уже утопия. Мы рассуждаем на уровне людей 40-50 лет. Молодежь уже не такая. Проблема тротуаров - это проблема не женщин и мужчин, а проблема тех, кто ездит на машинах и тех, кто возит колясочку пешком. Женщина тоже может ставить свою машину на ту же детскую площадку, там ее дети не играют. Это проблема не гендера, это воспитания и культуры» (Е. Струк, Иркутск).
В. Череватенко еще раз обратила внимание на то, что гендерный подход при конкретном анализе, например, местного бюджета способен наглядно продемонстрировать обычным людям то, в чьих интересах действуют власти: «Я говорила о тротуарах и дорогах не в том смысле, кто и где коляску поставит и как это зависит от уровня культуры. Задача – посмотреть, как распределяется бюджет сообщества, как учитываются интересы разных социальных групп. Мы начали наш анализ с предмета «Бюджет и дети». Оказалось, что в 2002 году в городе на каждого ребенка в год выделяется всего 1222 рубля, это и косвенные, и прямые расходы. Это вдруг заинтересовало всех, люди сразу это услышали, потому что до нашего анализа этого не было видно. Это дело не только женщин и мужчин. Почему закрываются родильные дома, как такие решения принимаются? Вот тогда и вопросы гендера будут продвигаться, они будут понятны. Они не только женщин защищают, но и семью в целом».
И. Шурыгина возразила тем выступавшим, кто призывал уделять внимание проблемам мужчин, не меньше, чем проблемам женщин и предостерегла от иллюзий, что у современной молодежи значительно ослабли антигендерные убеждения: «Я хочу горячо не согласиться с тем, что мы должны в этом дискурсе быть озабочены и мужскими проблемами тоже просто потому, что, я думаю, что мужчины достаточно за историю человечества научились сами решать свои проблемы, сами себя в них загонять, сами для себя в них решать. И я не считаю себя обязанной участвовать в решении мужских проблем, которые они сами создают и себе, и мне. Насчет взглядов 40-50-летних людей. Я от их имени могу вас заверить, что это поколение тоже умрет не завтра, и поэтому их семейные установки все равно для общества существенны. Не говоря о том, что молодые люди социализируются этих семьях. Ни мои данные как социолога, ни мои наблюдения просто за жизнью не дают основания говорить, что придет новое поколение, которое пошутит о том, что жена – это кухонный комбайн, а дальше все будет отлично. Если копнуть мнения людей, «шутивших» про комбайн и выяснить, что там «все поровну» (например, они по очереди моют посуду), то можно копнуть и еще глубже. И, как правило, выясняется, что дело не в том, что устанавливается очередность в мытье посуды, а в том, как выстроена система власти в этих семья. А часто она выстроена очень жестко, и не нужно строить иллюзии на этот счет».
В ответ на тезис И. Шурыгиной о мужских проблемах А. Клецин призвал соблюдать гендерную корректность: «Либо все мы: и женщины, и мужчины, находимся в определенной гендерной системе, которая нам в львиной доле навязывает эти проблемы. Я не могу сказать, что проблемы одинаково трудны или хороши, но они есть и у мужчин, и у женщин. Поэтому давайте, по крайней мере, здесь не будем делиться на противостоящие лагеря».
М. Малышева (Москва) привела пример того, как, на ее взгляд, гендерные исследования могли бы учитывать проблему корректности: «Известна очень тяжелая проблема домашнего насилия против женщин. Ею придется заниматься еще многие десятилетия. Но я убеждена, что проблема насилия, агрессии в отношении мужчин ничуть не менее серьезная. Агрессия везде и во всех институтах власти (МВД, суды, армия), в обыденной жизни (например, агрессия подростков во дворах)».
Продолжая полемику о гендерной корректности, И. Шурыгина, обратила внимание на то, что и теория, и опыт, показывают: попытка «всестороннего» учета интересов и проблем, может быть названа особой технологией. Ее применение приводит к тому, что рассматриваемая проблема как бы перестает существовать. Это ярко проявляется в том, как разворачиваются дискуссии о проблемах домашнего насилия, а именно насилия над женами. «Когда начинают говорить: «А почему вы не учитываете того, что, например, жена провоцировала, а у мужа свои проблемы. И, может быть, он ее ударил, а ему самому нужна помощь, потому что его нужно лечить от излишней агрессивности?!». В результате такого учета получается, что муж может бить, колотить жену, сколько ему угодно. Нет проблемы ответственности мужчины за свои действия. «А давайте стараться делать так, чтобы помогать мужчинам». Это будет «гендерно корректно». А я против этого решительно возражаю».
Как реагируют власти на женское движение?
Равнодушие, желание «придавить», задушить в собственных объятиях – о таких наблюдениях говорили, те, кто затрагивали этот вопрос. По мнению А.Широкобоковой, в последнее время женские организации явно испытывают на себе пресс со стороны государства: «Мы подвергаемся процессу придавливания по многим параметрам. Из-за этого намечается тенденция скорее угасания, чем активизации реальных дел».
Н. Озарова, депутат Законодательного собрания из Республики Карелия видит проблему в бездействии властей: «У нас в Карелии есть движения, общественные организации, проводятся встречи. Но одной нашей инициативы мало. Для того, чтобы претворять идеи в жизнь, нужны законы и финансы. Поэтому важно взаимодействие с властью. А как у нас происходит взаимодействие с властью? Власть собирает форумы, съезды, предоставляет автобусы, гостиницы, питание. Приезжает глава, произносит речь, что есть женские проблемы, есть проблемы женских организаций. Потом говорят: «Вы молодцы, вы активны». Выходят «активисты» эти после подобных съездов: «Мы молодцы, мы активны»! И что? На этом взаимодействие заканчивается».
Есть и другая тенденция, на которую указала М. Малышева – сделать женские организации ручными и безвредными: «Когда я недавно была в Красноярске на семинаре, посвященном созданию женской организации в области, ко мне подошли двое мужчин из «Единой России» и сказали: «Давайте-ка, мы эту партию создадим при «Единой России». Так что гендерно чувствительными они даже здорово стали и понимают, что для «Единой России» было бы очень выгодно иметь карманную женскую организацию. Нам нужно эти процессы отслеживать».
В заключение Круглого стола О. Здравомыслова обратила внимание на то, что в дискуссии были активны те участники российско-канадского проекта, которые не являются профессионалами в гендерных исследованиях. Тем не менее, именно они очень часто ставили острые вопросы, и это можно рассматривать как реальный результат проекта. Важным является то, что экспертам представилась возможность их услышать в том месте, где обычно на эту тему ведут обсуждения профессионалы. Это то, к чему стремились авторы проекта. «Когда мы задумывали проект «Женщины ХХI века», мы хотели именно этого - столкнуть наш профессиональный дискурс с пониманием людей, которые достаточно образованы, способны думать, и рассуждать по широкому кругу социальных вопросов, но которые, может быть, еще ничего не читали по гендерной тематике».
Подводя итоги состоявшейся дискуссии, О.Здравомыслова констатировала: «Очевидным, что за последние годы гендерная ситуация в российском обществе стала обсуждаться более остро. Когда-то проблемы не ставились так открыто, они имели традиционную упаковку. Это относится и к советскому обществу, несмотря на всю его риторику о равенстве. Сейчас острота проблем стала явной, и это доказывает появление женских организаций и женского движения. Даже то, что на гендерные темы пытаются говорить в СМИ, хотя часто в профанирующем виде – свидетельство того, сама гендерная ситуация вызывает все большую озабоченность в обществе. Поэтому на тех, кто занимается гендерными исследованиями лежит особая ответственность. Создав свое поле рассуждения, профессионалы часто оказываются не понятыми теми, кто реально нуждается в таких знаниях. Мне кажется, что мы воспроизводим в своей практике знаменитую российскую дилемму: интеллигенция и народ, власть и народ. Есть некоторая группа - экспертная, властная, интеллигентская, которая обсуждает какие-то темы, а народ безмолвствует. Но он совсем не глуп, он часто умнее этой группы. Но когда он выходит на авансцену, то, возникает взаимное непонимание между двумя параллельными реальностями. И это, мне кажется, тот вывод из состоявшейся дискуссии, над которым имеет смысл размышлять».
Обзор Круглого стола подготовлен Ириной Горшковой (МГУ)
|
|
XXI век станет либо веком тотального обострения смертоносного кризиса, либо же веком морального очищения и духовного выздоровления человечества. Его всестороннего возрождения. Убежден, все мы – все разумные политические силы, все духовные и идейные течения, все конфессии – призваны содействовать этому переходу, победе человечности и справедливости. Тому, чтобы XXI век стал веком возрождения, веком Человека.
|
English |
