Доклад по проекту «Корейский вопрос и процессы интеграции в Северо-Восточной Азии»

Глобальная и региональная интеграция является органической состав-ляющей доминирующей тенденции современности – глобализации. Она от-вечает интересам стран и народов, способствует более полному и эффектив-ному использованию ресурсов. Это относится и к странам Северо-Восточной Азии. Однако на пути интеграционных процессов в этом регионе стоят унас-ледованные от истории препятствия и среди них раскол в самом центре СВА - на Корейском полуострове, противостояние двух корейских государств и связанное с ним переплетение интересов четырех крупнейших держав – США, РФ, КНР и Япония.
Авторы доклада отдают себе отчет в том, что успехи интеграции в СВА во многом зависят от нормализации положения на Корейском полуострове, решения северокорейской ракетно-ядерной проблемы и движения к мирному воссоединению корейской нации. Не менее важна и обратная зависимость – любые шаги в интеграционных процессах в регионе укрепляют предпосылки и приближают решение национальной проблемы корейского народа.
Взаимосвязи этих двух процессов и посвящен данный доклад.
I. Северо-Восточная Азия как специфический субрегион

СВА – субрегион Азиатско-Тихоокеанской части мира (АТР), которой предсказывают великое будущее в развитии человечества. Он включает в се-бя Южную и Северную Корею, Северо-Восток Китая, Японию, Дальний Вос-ток России, а также Монголию. Это – страны с весьма неодинаковой древней, новой и новейшей историей. Они отличаются друг от друга образом жизни населения, этнопсихологическими особенностями, социально-экономическими потенциалами, характером политических режимов. Дина-мика развития стран СВА в течение последних десятилетий характеризуется большой пестротой и нарастанием дифференциации между ними.
Тем не менее можно говорить о Северо-Восточной Азии не только как о географическом понятии, но и как о крупном субрегионе со своими геопо-литическими, геоэкономическими и другими особенностями, которые в це-лом позволяют занять ей свое место в международном сообществе.
Все государства СВА (за исключением Монголии) примыкают к аква-тории Тихого океана, прямо или опосредованно соприкасаются территори-ально. Большинство их населения, кроме России, принадлежит к одной расе и исповедует одну или две близкие религии. Прошлая история с ее войнами, нашествиями, завоеваниями, господством и подчинением одних другими, пе-ремещением больших масс людей через этнические границы многое переме-шала в судьбах народов Северо-Восточной Азии. Это не могло не отразиться на современном состоянии и образе жизни населения СВА.
Для всех этих стран потрясением явились Вторая мировая война и ее последствия. Она изменила общественно-политическое устройство обра-зующих регион государств, их место и роль в этой части мира и в мировом раскладе вообще.
Огромное влияние на ход событий в регионе и в каждой из его стран, в том числе и на раскол Корейского полуострова, оказал Советский Союз. Он превратился в сверхдержаву, противостоящую США на мировой арене. А по-том, не выдержав бремени сверхдержавности, утратил решающую часть сво-их рычагов влияния, в том числе и в СВА.
Китай, в результате длительной революционной борьбы, покончил со своим фактически полуколониальным статусом и, пройдя через колоссаль-ные социально-политические потрясения 50-60-х годов, стал стремительно выдвигаться в ряд ведущих мировых держав, получив возможность оказы-вать значительное воздействие на ситуацию в СВА.
Япония, потерпев поражение во Второй мировой войне, оказалась ок-купированной и глубоко зависимой от США. Сохранив свою национальную идентичность и уникальное историко-культурное своеобразие, она проявила удивительную способность использовать внешнее давление (даже господ-ство) для усвоения современных демократических норм и ценностей и пре-вратилась в одно из передовых, мощных и динамичных в технико-экономическом отношении государств мира. Однако ее международно-политическое влияние (в том числе и в СВА) заметно отстает от ее экономи-ческого потенциала прежде всего из-за отрицательных последствий милита-ристско-имперского прошлого и особых отношений с США.
Корея в результате разгрома Советской Армией квантунской группи-ровки была освобождена от длительного колониального господства Японии, но оказалась расколотой на два противостоящих друг другу государства. Раз-рыв между двумя ее частями получил сильный и долговременный импульс вследствие кровопролитного межкорейского военного конфликта, в котором непосредственно участвовали США и Китай, а косвенно – и СССР. Корея стала главной жертвой холодной войны на Востоке между двумя ее основ-ными соперниками – СССР и США. Развитие на Севере и Юге полуострова пошло по настолько расходящимся направлениям, что поставлено под вопрос существование единой корейской нации.
В результате Второй мировой войны Соединенные Штаты «прочно осели» в СВА в военно-политическом и экономическом отношении, получив возможность играть преобладающую роль в развитии событий в Северо-Восточной Азии.
Окончание холодной войны и противостояния двух блоков на мировой арене еще раз кардинально изменило ситуацию в СВА: восстановлены нор-мальные политические и экономические отношения России и Китая с Рес-публикой Корея, два корейских государства приняты в ООН, ослабла острота военного противостояния, плохо-бедно, но происходят контакты между Се-вером и Югом Кореи.
Международные условия для преодоления раскола Корейского полу-острова – этого последнего крупного реликта холодной войны - стали не-сравненно более благоприятными. Однако утверждать, что обстановка во-круг Кореи сегодня имеет устойчивую тенденцию к стабильности, представляется преждевременным.
На рубеже ХХ-ХХI веков Корейский полуостров продолжает оставать-ся в орбите милитаризации с наличием серьезного ракетно-ядерного компо-нента. Особенно в этом усердствует КНДР. Несмотря на тяжелое финансовое и экономическое положение, расходы на военные цели в КНДР не претерпе-ли качественных сокращений.
Стоит напомнить, что численность регулярных вооруженных сил КНДР превышает общую численность ВС Вьетнама более чем в 2 раза; Ин-донезии - более чем в 3 раза; Камбоджи - в 7 раз; Малайзии - в 10 раз; Таи-ланда – в 7 раз; Филиппин – в 10 раз; Южной Кореи - почти в 2 раза, числен-ный состав вооруженных сил самообороны Японии – в 4 раза. Если же сложить условно военно-стратегические потенциалы КНДР и РК, получится, что на пороге ХХI века Корейский полуостров – это один из наиболее мили-таризированных районов на планете.
На общей военно-политической обстановке в Северо-Восточной Азии, естественно и на Корейском полуострове, сказывается наличие рядом мощ-ного военного потенциала Китая и России и, конечно, непосредственное аме-риканское военное присутствие в этом районе. Только в Южной Корее и Японии, где находится более 100 тыс. военнослужащих США (соответствен-но 35,5 тыс. и 80 тыс.). Вывод 12,5 тыс. американских солдат и офицеров из Южной Кореи, осуществляемый в рамках «передислокации» американских войск, расположенных в различных регионах мира, компенсируется модер-низацией вооружения и боевой техники.
Надо учитывать, что ультрамилитаризация обеих частей Корейского полуострова стимулируется не только многолетней межкорейской политиче-ской напряженностью с постоянной угрозой прямого военного столкновения. Питательной средой сверхмилитаризации выступает мировой военный биз-нес, противодействующий программам конверсии. Одним из крупнейших покупателей американского оружия в СВА наряду с Тайванем продолжает оставаться Южная Корея. Поступает на полуостров и российское оружие. Тайные поставки оружия, в особенности ракетной технологии, в зарубежные страны стали для КНДР одним из важнейших источников получения валюты.
Ультрамилитаризация, в которую втянут Корейский полуостров, хро-нически воспроизводит во всем регионе психологию вооруженной конфрон-тации, от которой во многом уже отошла, например, Европа. В сопредельных государствах с огромной тревогой наблюдают за ракетно-ядерной ситуацией на Корейском полуострове, за тем, как северокорейские военные технологии неуклонно растекаются по другим странам Азии и Африки (Пакистан, Сирия, Иран и др.). Особенно встревожены наращиванием военных приготовлений Пхеньяна в Японии, находящейся в радиусе действия северокорейских ракет.
Экономическая ситуация в СВА также достаточно сложна и противо-речива. В конце прошлого – начале нынешнего столетия мировое развитие стран региона проходит под знаком усиления процессов глобализации, неко-торые из них продемонстрировали - в большей или меньшей степени – то, что получило наименование «азиатского чуда». Сначала – Япония, затем пер-вый эшелон «тигров» (Южная Корея, Сингапур, Гонконг, Тайвань), потом второй - Малайзия, Таиланд, Индонезия, Филиппины. В течение более двух десятилетий действительно феноменальной модернизации творцы «чуда» увеличили национальный продукт в 4-5 раз и активно включились в совре-менную мировую экономику под названием «новые индустриальные стра-ны». Бурный экономический подъем в Китае позволяет применить термин «чуда» и к этой стране.
Преследуя национальные интересы, эти страны, фигурально выража-ясь, «подставились» под глобализацию со всеми ее выгодами, опасностями и потрясениями для самих себя. Чтобы добиться конкурентоспособности на международном уровне, прорваться на рынки развитых стран и серьезно по-теснить там их товары и услуги, они эффективно, прямо-таки виртуозно ис-пользовали западную технологию и инвестиции, но не менее успешно - исто-рически сложившуюся национальную специфику: уникальную трудовую этику, привычку к дисциплине, патернализм в отношениях работодатель-работник, этнические навыки и обычаи особенности, общинно-корпоративные и семейные обычаи, даже – определенные религиозные осо-бенности.
Глобализация - объективный мировой процесс. Но в политике и идео-логии глобализации погоду делают наиболее «продвинутые» государства, использующие не только экономические методы, но и мощные пропаганди-стско-рекламные и информационные приемы. Для США - главной и единст-венной сверхдержавы - глобализация выступает полем укрепления монопо-лярности мира со своей гегемонией. После 11 сентября 2002 г. и принятия Вашингтоном новой внешнеполитической доктрины политика глобализации конкретизируется в превентивных силовых действиях против «новых угроз», и прежде всего международного терроризма, в решимости перестроить всю систему международных отношений применительно к интересам «нацио-нальной безопасности» и иным интересам США.
Включение государств Северо-Восточной Азии в глобальный процесс не поставило под угрозу их традиционные ценности. Национальная культура, менталитет, обычаи, нравы, религиозные верования и даже вековая мифоло-гия, «человеческие отношения» в широком смысле слова, присущие каждой стране, оказались непреодолимым барьером для «цивилизационной агрес-сии» с Запада. Иначе говоря, идентичность наций не поколеблена.
«Эпоха азиатского чуда» в том виде, в каком она предстала миру в конце ХХ столетия, судя по всему, подходит к концу. Рынки западных стран насыщены и перенасыщены достаточно качественными и дешевыми товара-ми Китая и новых индустриальных государств. Но главное в том, что мир все глубже втягивается в постиндустриальную фазу развития, где пусть и очень эффективные в прошлом технологии уже не обеспечивают конкурентоспо-собности. Здесь нужна высокая наука, разветвленная база для технологиче-ских новаций, сильный исследовательский потенциал, высокопрофессио-нальные кадры, а также более высокий образовательный уровень рабочей силы и специалистов, соответствующая культурная среда в обществе.
Япония уже в 90-е годы была сильно обеспокоена явным отставанием от США и Западной Европы в производстве и экспорте «интеллектуальной продукции». В результате появился амбициозный «План действий по созда-нию, защите и утилизации интеллектуальной собственности». В год приня-тия этого «Плана» (2000 г.) средства на науку были доведены до 98,6 млрд. долларов (почти вчетверо больше, чем в Англии, втрое больше, чем в Герма-нии).
Подобная переориентация экономической политики наблюдается в Ки-тае и в Южной Корее. Доля инвестиций, направляемых с середины 90-х го-дов в РК на НИОКР, здесь много выше, чем, например, в Англии и Франции. Во всех странах Восточной Азии вдвое-втрое увеличена доля ВВП, направ-ляемая на научные исследования и высшее образование. В Малайзии разра-ботан проект создания своей «Силиконовой долины» («Мультимедийного суперкоридора»).
По-видимому, наступает новая фаза углубления интеграционных про-цессов в мире. Для Северо-Восточной Азии она открывает новые возможно-сти, но вместе с тем еще более обнажает ее проблемы, связанные с глубоки-ми различиями в уровне развития стран региона и степенью их участия в интеграционных процессах. С одной стороны, далеко вперед продвинутые Япония и Южная Корея, с другой – Северная Корея, фактически изолирован-ная от мировых процессов, российский Дальний Восток, только начинающий выходить из длительной депрессии, а также слаборазвитая Монголия.
Проблемы Дальнего Востока России отражают общую ситуацию в стране. Россия сейчас в «переходном периоде», критическом для экономики и общества. У нее огромные ресурсы для участия в интеграционных процес-сах, в том числе в СВА. Если действительно оправдаются предположения о наличии шансов для превращения Тихоокеанской части Азии в главный центр мировой экономической динамики, то, чтобы «примкнуть» к этому «явлению», России придется опережающими темпами развивать Дальний Восток и Восточную Сибирь, не ослабляя в то же время их связи с Европей-ской частью страны.
Северная Корея, после освобождения от японского господства, значи-тельно превосходившая Южную по промышленно-экономическому потен-циалу, в последней трети прошлого столетия безнадежно отстала от нее. Взя-тая в свое время односторонняя ориентация на экономические отношения с Советским Союзом, поставила ее в еще более трудное положение, когда эти отношения испортились в начале 90-х годов. Китайская помощь не смогла компенсировать возникший ущерб. Но главную роль сыграли два взаимосвя-занных фактора. Это крайняя форма жесткой командной системы экономики, исключающая стимулы трудовой и предпринимательской деятельности и ог-ромные военные расходы, поглощавшие до 30% валового продукта и до 50% государственного бюджета. Произошло беспрецедентное снижение жизнен-ного уровня населения, возникла нехватка самого необходимого – продо-вольствия, топлива. В последние годы положение несколько улучшилось, но по-прежнему остается очень тяжелым.
Нарастающая разница в уровне жизни на Юге и Севере Кореи обостря-ет проблему северокорейских беженцев, что, в свою очередь, болезненно от-ражается на отношениях между КНДР и РК. Масла в огонь добавила Специ-альная резолюция Конгресса США о ежегодном выделении на период 2005-2008 гг. 24 млн. долл. (т.е. в общей сумме 96 млн. долл.) на оплату расходов, связанных с первоначальным обустройством северокорейских беженцев. Эта акция, вызвавшая взрыв недовольства в Пхеньяне, может в несколько раз увеличить поток беженцев.
В принципе перспективы развития СВА как в политическом, так и в экономическом отношениях неразрывно связаны с ситуацией на Корейском полуострове, прекращением военно-политического противостояния двух ко-рейских государств, обеспечением безъядерного статуса полуострова, даль-нейшим продвижением по пути межкорейского урегулирования, мирного демократического воссоединения корейского народа.
Окончательно «закрыть» корейский вопрос в его нынешнем виде, т.е. исключить Корейский полуостров из разряда взрывоопасных зон Северо-Восточной Азии, могло бы объединение двух корейских государств. Однако это – задача не сегодняшнего и не завтрашнего дня. Ее решение, как пред-ставляется, займет достаточно продолжительный период и сейчас не стоит в повестке дня практической политики. Как выразился Президент РК Но Му Хен, «это наша мечта». Вместе с тем ее приближение, придание ей реально-сти предполагает целенаправленные усилия как корейских государств, так и великих держав, причастных к проблемам региона.
Наш экспертный анализ развития ситуации на полуострове и возмож-ное решение корейской проблемы был изложен в докладе «Россия и межко-рейские отношения» (Горбачев-Фонд, М., 2003 г.). В нем сформулирован вы-вод о том, что «Россия больше, чем какая-либо другая великая держава заинтересована в объединении Кореи, как миролюбивого демократического государства, играющего самостоятельную роль на мировой арене». После-дующее развитие событий полностью подтвердило это суждение.
Российская дипломатия выработала свои последовательные общеполи-тические позиции по корейскому вопросу, которые сводятся к следующим основным принципам:
а) обеспечение мира и стабильности, недопущение роста напряженно-сти, снижение военного противостояния на полуострове;
б) абсолютное исключение распространения здесь оружия массового уничтожения, включая ядерное оружие;
в) всемерное развитие сотрудничества с Республикой Корея как важ-ным экономическим и политическим партнером в СВА;
г) развитие связей с КНДР на взаимовыгодной основе, содействие ее социально-экономическому прогрессу и выводу из международной изоляции;
д) приоритетное внимание к трехстороннему экономическому сотруд-ничеству РФ-РК-КНДР (с возможным участием других стран) в решении то-пливно-энергетических, сырьевых, коммуникационных  и других проблем;
е) координация усилий по корейской проблематике со всеми вовлечен-ными в этот процесс участниками, содействие нормализации отношений КНДР с США и Японией.
Как нам представляется, корейская политика России в целом находит понимание как в Южной Корее, так во многих аспектах - и в КНДР. Она спо-собствует созданию благоприятных международных условий для решения корейской проблемы. Ее практическая реализация потребует дипломатиче-ской выдержки, взаимопонимания и готовности делать конкретные шаги на-встречу друг другу.
Что касается отношений между двумя корейскими государствами, то можно только приветствовать разработку и реализацию стратегии постепен-ного сближения Севера и Юга. Она, на наш взгляд, могла бы включать:
- торгово-экономическое, научно-техническое и культурное сотрудни-чество на путях постепенного сближения и взаимоувязки развития произво-дительных сил Юга и Севера;
- юридическое закрепление Корейского полуострова как зоны, свобод-ной от ОМУ и средств его доставки;
- сокращение вооруженных сил и обычных вооружений РК и КНДР до разумной достаточности;
- создание климата политического и общественное доверия между дву-мя частями Кореи, в том числе одностороннее ограничение и прекращение информационных войн;
- постепенное открытие двух частей Корейского полуострова для нор-мального гуманитарного взаимообмена, воссоединения разделенных семей, принятия практических шагов по соблюдению прав человека;
- формирование на паритетной основе общекорейских консультатив-ных институтов в различных сферах общественной жизни и административ-ного управления;
- согласование позиций и инициатив по отдельным международным проблемам с постепенным расширением их круга.
Реализация основных направлений такой стратегии шаг за шагом фор-мировала бы фундамент для дальнейшего продвижения к единству корейско-го народа.

2. Перспективы экономической интеграции в СВА
и российско-корейское сотрудничество

Возможности и перспективы стран СВА в развитии региональных эко-номических связей достаточно благоприятны. Они связаны с огромными ре-сурсами и их взаимодополняемостью как основы экономического роста и кооперации стран этого региона и будущей экономической интеграции в Се-веро-Восточной Азии. Природные богатства сосредоточены в Сибири и на Дальнем Востоке России, в Северо-Восточном Китае и в Монголии, в приле-гающей к СВА океанской и морской акватории. Значительными технологи-ческими и инвестиционно-финансовыми возможностями располагают Япо-ния и Республика Корея (к которым в последнее время активно присоединяется КНР). В Китае, а также в Северной Корее концентрируется избыточная рабочая сила.
Экономическому сотрудничеству здесь благоприятствует общее гео-графическое пространство, объединенное бассейнами Японского/Восточного и Южно-Китайского морей, естественно возникающий гравитационный эф-фект.
В последние годы после преодоления последствий азиатского финан-сового кризиса 1997 года наблюдается общее оздоровление хозяйственной конъюнктуры в СВА. Особо впечатляют успехи Китая, хотя многие экономи-сты говорят о перегреве китайской экономики, слишком большом объеме ин-вестиций и огромном внутреннем долге и слишком большой сумме «плохих кредитов». Для ограничения инфляции Центробанк сдерживает рост курса национальной валюты, что вызывает недовольство США и других внешне-торговых партнеров КНР.
Южная Корея успешно преодолела последствия финансового кризиса и вышла на умеренные темпы развития. В 2004 году прирост ВВП оценива-ется в 5-6%.
После длительного периода стагнации и упадка наблюдается оживле-ние хозяйственной конъюнктуры в Японии, где рост ВВП в 2004 году соста-вит более 4%, улучшилась ситуация в банковском секторе, правительство вплотную подошло к реформе корпоративного и государственного секторов.
В России продолжался подъем экономики. В 2004 году рост ВВП со-ставит около 7%. Золотовалютные резервы превысили 100 млрд. долл. Нако-пленные прямые иностранные инвестиции в экономику России достигли 66 млрд. долл.
Современный объем внешнеэкономических связей стран СВА доста-точно весом. Их доля составляет около 15% мирового экспорта и 12% импор-та. Но эти показатели достигнуты в основном Японией, Южной Кореей и Ки-таем, на которых приходится более 90% экспорта всех стран СВА и почти 97% импорта. Доля внутрирегиональной торговли в общем внешнеторговом обороте шести стран СВА составляет 20% по экспорту и 25% по импорту. Доля стран СВА во внешней торговле Японии составляет 18%, Республики Корея – 27%, Китая – 30%. Уровень внутрирегиональной торговли также поддерживается в основном Японией, Китаем и Республикой Корея.
Россия продолжает наращивать торгово-экономическое сотрудничест-во с основными партнерами в СВА: Китаем, Японией, Южной Кореей. Тор-говля России с Китаем в 2003 году составила 15,7 млрд. долл., с Японией – 6 млрд. долл. Преодоление застойное состояние в торговле с РК. На встрече в Москве 21 сентября 2004 г. президенты РК и РФ Но Му Хен и В.Путин кон-статировали ускорение роста товарооборота между странами в 2004 году, ко-торый достиг за период январь-сентябрь 4,3 млрд. долл., что на 54,7% выше, чем за соответствующий период 2003 года. В ходе визита президента Но Му Хена были подписаны соглашения о сотрудничестве и строительстве нефте-химического комплекса в Татарии, модернизации Хабаровского нефтепере-рабатывающего завода; Меморандум о взаимопонимании между Роснефтью и Корейской нефтяной корпорацией о разработке нефтересурсов на Камчатке и Сахалине; Кредитное соглашение между Внешторгбанком РФ и Экспорт-но-импортным банком РК.
Торгово-экономические связи России с КНДР остаются в угнетенном состоянии. Товарооборот межу ними сократился со 139 млн. долл. В 2002 го-ду до 130 млн. в 2003 году и 112 млн. долл. в январе-сентябре 2004 года. На Россию приходится лишь 5% внешнеторгового оборота КНДР, а подавляю-щая его часть падает на КНР, Японию и РК. Основная причина – долг КНДР России в сумме 7,78 млрд. долларов, который северокорейская сторона отка-зывается погашать. Этим объясняется и тот факт, что торгово-экономические отношения КНДР ведет почти полностью по соглашениям с российскими ре-гионами.
Оценивая в целом развитие экономических связей и экономической интеграции в регионе СВА, следует признать, что оно далеко не соответству-ет имеющимся здесь возможностям. Региональные экономические связи в Северо-Восточной Азии представлены главным образом Японией, Китаем и Южной Кореей и в значительно меньшей степени Россией. Крупнейшие страны Азии – Япония, Китай, Южная Корея – занимают до сих пор скром-ное место в прямых капиталовложениях в России и в ее общем товарооборо-те. Северная Корея и Монголия являются пока в основном лишь «географи-ческими членами» экономического региона СВА.
Конечно, развитие интеграционных процессов в СВА сдерживается по-литическими и другими факторами, унаследованными от истории. В их числе институциональная дифференциация стран-участников, резкая разница в уровнях экономического развития, в различиях и, конечно же, неурегулиро-ванность вопросов безопасности, ядерная проблема КНДР, разделенность Корейского полуострова, наличие пограничных споров и территориальных претензий друг к другу. Но это не значит, что следует лишь уповать на их устранение. Решение экономических проблем и продвижение по пути углуб-ления экономической интеграции в субрегионе имеет и свою логику, может активно способствовать улучшению политической обстановки в регионе.
Развитие интеграционных процессов в СВА и участие России в них во многом связано с перспективами российского Дальнего Востока.
Идея интеграции экономики СССР, а затем России со странами АТР и СВА высказана в качестве основополагающей концепции развития Дальнего Востока и геостратегического развития страны еще в конце 1950-х годов. Ес-тественно, что именно Дальний Восток – тихоокеанская часть России, - дол-жен был стать ее главным компонентом этой интеграции и проводником эко-номической, технологической и интеллектуальной роли России в азиатско-тихоокеанском регионе.
Однако до настоящего времени идея участия страны в интеграционных процессах АТР, хотя и выглядит теперь более конкретно, далека от реализа-ции. Главной причиной этого является экономическая слабость Дальнево-сточного региона России, который пока не стал весомым и стабильным парт-нером основных игроков в экономической системе АТР и СВА.
Дальневосточный федеральный округ является в России самым круп-ным по территории (более 36% территории Российской Федерации), но на конец 2003 г. здесь проживало немногим более 4,5% населения России, про-изводилось 5% объема промышленной продукции, 3,4% продукции сельско-го хозяйства, осваивалось 8,1% общероссийских инвестиций.
Кризис 90-х годов тяжело отразился на экономике Дальнего Востока. За последние 15 лет он перестал быть крупным поставщиком товаров на внутрироссийский и внешний рынки за исключением цветных металлов и рыбной продукции. Это связано с утратой дальневосточными производите-лями своей конкурентоспособности из-за динамики цен и транспортных та-рифов, сокращения государственной поддержки. Спад в экономике сменился в 1999 году его подъемом, но по-прежнему Дальний Восток отстает в своем развитии от экономики России в целом (табл.1).
Таблица 1. Динамика объемов промышленной продукции
(в % к предыдущему году)

                                1999  2000  2001  2002  2003
                 Россия 111,0 112,0 104,9 103,7 107,0
Дальний Восток 107,0 107,0   99,9   99,1  104,7

В ряде отраслей, особенно в лесной, деревообрабатывающей и целлю-лозно-бумажной промышленности, машиностроении (особенно связанном с ВПК), черной металлургии и промышленности строительных материалов, положение остается неустойчивым. Структура промышленного производства региона изменилась в сторону увеличения удельного веса отраслей первич-ного (сырьевого) сектора. Медленно идет конверсия военного производства, база которой содержит огромный инновационный потенциал.
Противоречивые тенденции наблюдаются во внешних связях Дальнего Востока. Заметно увеличился экспорт сырья и продуктов его первичной пе-реработки, вырос импорт потребительских товаров. В то же время резко со-кратились межрегиональные связи Дальнего Востока с другими российскими регионами – значительно сильнее, чем объем производства. Если в начале 90-х годов вывоз в другие регионы страны составлял 75% регионального выпус-ка, а доля экспорта только 6%, то к 2003 г. доля вывоза на национальный ры-нок сократилась до 4,3%, доля экспорта увеличилась до 18,2%. Произошло как бы замещение межрегионального обмена внешнеторговыми операциями.
Основным рынком для российского Дальнего Востока является Севе-ро-Восточная Азия, точнее Китай, Япония и Республика Корея. Доля этих стран в товарообороте Дальнего Востока колеблется в зависимости от конъ-юнктуры и политической ситуации, но постоянно превышает 50%.

Таблица 2. Доля стран СВА в товарообороте Дальнего Востока (%)

 1992 1995 1998 2000 2003
Страны СВА, всего 80,3 51,6 60,5 56,5 69,2
  в том числе:     
      Япония 35,1 32,5 18,8 19,5 22,0
      КНР 36,1 7,8 22,9 24,6 31,4
Южная Корея 9,1 11,3 18,8 12,4 15,8

К 2003 году экспорт российского Дальнего Востока в страны СВА уве-личился с 1992 г. в 2,3 раза, а импорт – более чем на 40%. Основными стать-ями экспорта в СВА были в 2003 г.: рыба и рыбопродукция (23,7%), машины, оборудование и транспортные средства (21,6%), нефть и газ (21,5%), древе-сина и целлюлозно-бумажные изделия (18,2%), уголь (5,9%).
Торговля со странами СВА для Дальнего Востока уже сегодня имеет важное значение. Но она составляет мизерную долю во внешнеторговом обо-роте Японии, Южной Кореи и Китая. Еще более скромным является объем инвестиционного сотрудничества, научно-технологической и производствен-ной кооперации.
В российских политических кругах и широкой общественности есть понимание того, что без активного вовлечения Дальневосточного региона страны в интеграционные процессы в СВА модернизация его экономики и повышение жизненного уровня населения невозможны. Но необходимо ре-альное усиление помощи из центра в развитии социально-экономической инфраструктуры, межрегиональных связей, улучшение инвестиционного климата в регионе и на этой основе наращивание внешнеэкономического по-тенциала. Этому будет способствовать укрепление вертикали государствен-ной власти в стране, обновление аппарата управления, повышение квалифи-кации кадров с учетом опыта РК, Японии и других стран.
Интеграция российского Дальнего Востока в СВА является одним из важнейших приоритетов Федеральной целевой программы развития Дальне-го Востока и Забайкалья до 2010 года (принята в 2002 г.). Она предусматри-вает формирование опережающего (в сравнении с общероссийским) темпа развития региона.
Прирост инвестиций в регионе в 2001-2003 годах (44%) значительно превысил предусмотренные в программе 26%. Эти инвестиции направляются в основном в инфраструктуру. Для их «отдачи» в терминах роста экономики самого региона необходимо конструирование «институционального преобра-зователя». В противном случае, высокий и сейчас уровень капиталоëмкости приростов производства станет непомерным.
Перспективы экономического развития российского Дальнего Востока связаны как с упрочением его роли в российской экономике, так и с более интенсивным его участием в интеграционных процессах в СВА, с осуществ-лением ряда масштабных проектов создания экономической инфраструктуры региона и совместного использования его ресурсов. Они во многом зависят от уровня российско-корейского сотрудничества.
Наиболее масштабным является проект межконтинентального моста между Северо-Восточной Азией и Европой через территорию России. Ис-ходным и ключевым моментом этого проекта должно стать воссоединение Транскорейской железной дороги с выходом ее на Транссиб.
Данный проект имеет несомненные экономические преимущества пе-ред морским маршрутом через южные моря, по которому ежегодно переме-щается из Восточной Азии в Западную Европу и обратно более 12 млн.контейнеров с грузами (в 20-футовом измерении). Сокращается на одну треть время грузов в пути и соответственно транспортные издержки. На пре-стиж южного морского пути негативное воздействие оказывает сложная по-литическая обстановка на Ближнем Востоке. Крупные азиатские компании серьезно обеспокоены безопасностью перевозок и заинтересованы в альтер-нативных маршрутах.
Восстановление Транскорейской железной дороги и создание выхода на российскую Транссибирскую магистраль - не только экономическая, но и политическая проблема. Ее решение зависит от состояния отношений между двумя корейскими государствами, но, в свою очередь, может оказать серьез-ное положительное влияние на эти отношения.
Один из вариантов восстановления Транскорейской железной дороги и ее соединения с Транссибом – «западный» - от Пусана через Сеул и Пхеньян к китайскому Шеньяну и далее с выходом на Транссиб в районе Читы. «Вос-точный» маршрут пролегает по восточному побережью Корейского полуост-рова от Пусана до свободной экономической зоны «Раджин–Сонбонг» (КНДР), пересекает российскую границу в районе г.Хасан и соединяется с Транссибом.
При обоих вариантах недостаточно только соединение железнодорож-ных трасс на границе Республики Корея и КНДР. Необходима также рекон-струкция примыкающих к ним автомобильных дорог и всей инфраструктуры на Корейском полуострове, в России, а при первом варианте - и в Китае. Предстоит также совместно разработать соглашения по тарифам на перевоз-ку, страхованию грузов и международным железнодорожным операциям.
Конечно, западный вариант транспортного моста из СВА в Западную Европу дешевле и конкурентоспособнее в части транзитных перевозок. Но есть весомые аргументы и в пользу восточного варианта. Он сопряжен с меньшим числом пересечения государственных границ и связанных с этим процедур. Расширяются возможности загрузки трансконтинентального моста за счет лучшего использования портовых возможностей российского Дальне-го Востока.
Но, пожалуй, главный аргумент в пользу восточного варианта состоит в том, что он лучше вписывается в общий контекст процессов экономической интеграции в Северо-Восточной Азии, освоения и использования огромных природных богатств российского Дальнего Востока. Модернизация и разви-тие транспортной инфраструктуры субрегиона могли бы придать мощный импульс этому процессу в интересах не только России, но и всех сопредель-ных государств.
На наш взгляд, заслуживает внимания и более широкая трактовка ря-дом исследователей идеи межконтинентального моста между Западом и Вос-током Евразии. Она включает в себя комплексное использование территории России, ее воздушного и космического пространства, а также Северного мор-ского пути для создания современной системы коммуникаций с развитой ин-фраструктурой. В этом заинтересованы как европейские государства, так и страны СВА, да и всего Азиатско-Тихоокеанского региона.
Важную роль в интеграционных процессах в СВА призвано сыграть сотрудничество России, двух корейских государств и других стран субрегио-на в освоении топливно-энергетических и сырьевых ресурсов Сибири и Дальнего Востока и их транспортировке в страны СВА.
Основой системы транспортировки российских углеводородов в СВА призваны стать нефте- и газопроводы из Восточной Сибири до Тихоокеан-ского побережья. На этой базе в будущем может быть создана кольцевая сис-тема трубопроводов, охватывающая весь регион Северо-Восточной Азии.
Добыча газа будет развиваться на базе освоения Ковыктинского газо-конденсатного месторождения в Иркутской области, Чаяндинского нефтега-зоконденсатного месторождения в Якутии, а также шельфовых месторожде-ний Сахалина. Возможности Ковыктинского месторождения в добыче газа оцениваются в 30 млрд. кубометров в год. Из них 10 млрд. кубометров необ-ходимы для обеспечения потребностей Иркутской, Читинской областей и Бурятии, а 20 млрд. могут пойти на экспорт в Китай и Корею.
Рассматриваются два проекта проведения газопровода из Иркутской области в эти страны. Первый – через Монголию, Пекин и п-ов Шаньдун, а второй – через Бурятию, Читинскую область и китайские провинции Хэй-лунцзян и Ляонин. Первый является более экономичным, так как проходит по более удобной для строительства территории. Не снято с повестки дня и строительство газопровода с о.Сахалин, через Хабаровский и Приморский края на Корейский полуостров и вариант экспорта сжиженного газа.
Хорошие перспективы имеет и возможность поставок в СВА россий-ской электроэнергии. Особенно большое значение это имеет для КНДР. Пе-ребои с электроэнергией, которые начались в Северной Корее еще в конце 1980-х годов, превратились в острейшую проблему, являются одной из при-чин экономического и гуманитарного кризиса в стране, несущего угрозу безопасности и стабильности во всей СВА.
Энергетика КНДР находится в запущенном состоянии. Для преодоле-ния острой нехватки электроэнергии нужна модернизация старых и создание новых генерирующих мощностей и линий электропередач, но это требует ог-ромных капиталовложений, которыми Северная Корея не располагает.
В октябре 2004 г. на шестом Российско-Корейском Форуме делегация РФ обнародовала свои конкретные предложения по неотложным мерам ре-конструкции энергетики КНДР. Речь идет о завершении 2-й очереди Восточ-но-Пхеньянской ТЭЦ мощностью 1000 МВт (необходимый объем инвести-ций – 50 млн. долл. США), реконструкции Пхеньянской ТЭЦ мощностью 400 МВт (150 млн. долл.) и Пукчханской ТЭЦ мощностью 1160 МВт (110 млн. долл.). При выделении необходимых финансовых средств на оплату поставок в КНДР соответствующего оборудования и специалистов российская сторона могла бы выполнить эти работы и сотрудничать с Республикой Корея и меж-дународными финансовыми организациями.
Реальным вкладом в решение энергетической проблемы КНДР, по мнению экспертов, могло бы явиться строительство 500 киловольтной линии электропередачи, соединяющей Владивосток с северной частью КНДР (р-н Чхонджина). Стоимость строительства оценивается примерно в 160-180 млн.долл. Со стадии разработки до окончания строительства потребуется 3-4 года. Реализация этого проекта открыла бы возможность для российского экспорта электроэнергии и в Республику Корея, хотя для этого потребуется провести высоковольтную линию электропередачи до границы Республики Корея.
Все дело упирается в финансовые ресурсы. В этой связи напрашивает-ся следующее суждение. По данным на ноябрь 2004 г., общая сумма гумани-тарной помощи, поступившая в Северную Корею по каналам ООН и Респуб-лики Корея с середины 90-х годов, составила 2,2 млрд. долл., в том числе 905 млн. долл. за счет РК. Конечно, эта помощь содействовала ослаблению тяже-лого продовольственного положения в КНДР, но обошла стороной неотлож-ные нужды модернизации экономики страны, прежде всего энергетики. Ме-жду тем, инвестиции извне лишь в сумме 1 млрд. долл. (т.е. равные половине гуманитарной помощи) содействовали бы значительному общему подъему в энергетике, промышленной сфере и агросфере КНДР. Как говорится, помочь голодному человеку можно двояким способом: или дать ему рыбу, или удоч-ку, чтобы он сам поймал ее. Наверное, предпочтительнее второе.
Немалые перспективы имеет сотрудничество России со странами СВА в области использования лесных ресурсов Дальнего Востока. Основными партнерами России в этой области являются два корейских государства, Япония и Китай.
Россия вывозит в Южную Корею, Китай и Японию в основном круг-лый лес и фактически не представлена на растущих рынках таких изделий как древесно-стружечные плиты, фанера, деревянные панели и т.д. Изменить эту ситуацию к лучшему можно лишь на путях модернизации всего лесного хозяйства, заготовки леса и создания мощной индустрии его переработки. А это, в свою очередь, требует привлечения иностранного капитала с совре-менными технологиями и менеджментом, а также рабочей силы. Имеющийся опыт представления лесоразработок в Хабаровском крае и Амурской области Северной Корее образцом здесь быть не может: он отражает вчерашний день технологии и организации лесозаготовок, экономических и социальных от-ношений.
Особо следует сказать о проблеме трудовых ресурсов. Неблагоприят-ная демографическая ситуация в Российской Федерации, особенно в ее вос-точных регионах, представляет серьезный вызов безопасности страны. Насе-ление Дальнего Востока сократилось с 8,1 млн. чел. в 1991 г. до 6,6 млн. чел. в 2003 г. Наличие большого количества вакантных рабочих мест (как прави-ло, в низкооплачиваемых и непрестижных областях) наряду с избытком сво-бодной рабочей силы в Северном Китае и Северной Корее обусловили тягу китайцев и северокорейцев к трудоустройству на российской территории. Однако их миграция в Россию приобрела, мягко говоря, далеко не современ-ные, цивилизованные формы.
Сейчас на Дальнем Востоке официально зарегистрировано 237 тысяч китайских граждан. Но кроме того существует значительное количество не-легальных трудовых мигрантов, оценка численности которых – не простое дело. Фактически на Дальнем Востоке идет активный процесс формирования китайской диаспоры. Китайцы, как правило, работают от зари до зари, без выходных. Они не притязательны в быту. Российские работодатели злоупот-ребляют их трудолюбием, исполнительностью и дешевизной их труда.
Достаточно давние традиции имеет привлечение рабочей силы в со-предельные регионы России из КНДР на работу в сельском хозяйстве, лесо-заготовках и рыбопереработке.
В отличие от неорганизованного и стихийного наплыва китайцев эмиг-рация северокорейцев строго контролируется их властями. Они более дисци-плинированны, чем китайские. Не стремятся торговать на базарах, а трудятся именно на тех предприятиях, куда были направлены. Известны случаи, когда северокорейское консульство облагало своих сограждан, работающих на Дальнем Востоке России, своеобразным налогом, обязав их сдавать каждый месяц по 200 долл. «для голодающих соотечественников». Эти средства шли на закупку в Китае продовольствия для жителей КНДР, инвестирование в проекты и предприятия на российском Дальнем Востоке, представляющие интерес для северокорейской экономики, а также на оплату российского экс-порта в КНДР.
Ситуация с масштабами и формами привлечения зарубежной рабочей силы, с правовым и социально-экономическим положением иммигрантов может измениться в лучшую сторону в случае реализации масштабных эко-номических проектов на территории российского Дальнего Востока, связан-ных с созданием евразийского транспортного моста и привлечением зару-бежного капитала в освоение природных ресурсов России.
В XXI веке возрастающую роль в интеграционных процессах будет иг-рать научно-техническое и инновационное сотрудничество.
Из стран СВА оно наиболее успешно развертывается у России с Юж-ной Кореей и Китаем. В соответствии с соглашением между Корейским фон-дом науки и технологии и Российской Академией наук совместные исследо-вания охватывают более ста проектов в сфере лазерной технологии, космонавтики, биотехнологии, волоконной оптики, алмазозаменяющих мате-риалов. В них активное участие принимает Дальневосточный научный центр РАН. Важное значение будут иметь подписанное в ходе визита в РФ Прези-дента КР Но Му Хена соглашение о сотрудничестве в исследовании и ис-пользовании космического пространства в мирных целях, договоренности о выработке долгосрочных ориентиров сотрудничества в области науки и тех-нологии.
Набирает темпы научно-техническое сотрудничество с КНР. Возобно-вилось оно с КНДР.
Развитие двустороннего и многостороннего инновационного сотрудни-чества в СВА во многом связано с формированием компактных полигонов в виде свободных экономических зон со специальным институциональным ре-жимом, созданием ряда приграничных локальных экономических зон вдоль российско-китайской границы, а также российско-южнокорейского индуст-риального комплекса «Находка». Захватывающие перспективы для иннова-ционного сотрудничества, открываются проектами транспортного евразий-ского моста и освоения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока. К сожалению, преодолеть бюрократические препоны в создании свободной экономической зоны в Находке так и не удается.
Реализация имеющихся возможностей развития экономического со-трудничества в СВА и углубления интеграционных процессов требует широ-кого системно-стратегического подхода, создания многосторонних механиз-мов взаимодействия представленных здесь стран.
В субрегионе нет межгосударственных структур типа ЕС в Европе или АСЕАН в Юго-Восточной Азии. Интеграционное взаимодействие в СВА осуществляется на трех уровнях. Это Форум Азиатско-тихоокеанского эко-номического сотрудничества (АТЭС), субрегиональная интеграционная группировка АСЕАН, Форум Европа-Азия (АСЕМ).
Процесс развития интеграции в СВА происходит как в рамках самого субрегиона, так и путем взаимопроникновения в другие структуры Азиатско-Тихоокеанского региона. Так, намечается создание Восточно-Азиатского Форума с участием Китая, Японии, Южной Кореи, подключение Китая и Японии к свободной торговой зоне (АФТА) стран АСЕАН.
Реальный процесс сближения стран в СВА получает выражение в за-ключении двух- или трехсторонних соглашений. Так, например, между Япо-нией и Южной Кореей разработан план и готовится соглашение о свободной торговой зоне. Китай, Япония, РК создали трехстороннюю аналитическую группу, которая должна предоставлять согласованные рекомендации своим правительствам по координации экономической и финансовой политики и развития трехстороннего торгового и инвестиционного сотрудничества. На академическом и деловом уровнях началась проработка таких важнейших проблем, как создание единого энергетического кольца для стран СВА, транспортных коридоров из СВА в Европу через территорию России, образо-вание зоны свободной торговли и валютного союза в Северо-Восточной Азии.
Японские деловые круги предложили создать в СВА «Свободную де-ловую зону», которая объединила бы экономику Китая, Японии и Южной Кореи, но не была бы закрытой для американских компаний, изъявляющих желание участвовать в проектах по освоению природных ресурсов на терри-тории Восточной Сибири и российского Дальнего Востока, использованию российской транзитной территории, связывающей СВА и страны Европы.
Это потребует согласования единых правовых норм, обеспечивающих гарантии и защиту свободного передвижения в регионе товаров, финансовых потоков, рабочей силы, научных обменов. Должен сформироваться единый инвестиционный режим (единые стандарты при производстве товаров, еди-ная система аудита финансовых институтов, взаимная отмена визовых режи-мов, адаптация систем образования и обучения). Для этого необходим много-сторонний переговорный процесс в рамках некоего постоянно работающего регионального межстранового института. Пока же институализация интегра-ционного сотрудничества в СВА находится на начальной стадии и не вышла на межгосударственный уровень, обсуждение проблем сотрудничества ве-дется в рамках, главным образом, неправительственных организаций – таких, как Экономический Форум СВА, Газовый Форум, Экономическая конферен-ция СВА.
Ключевой проблемой развития экономической интеграции в СВА дол-жен стать поиск источников финансирования субрегиональных проектов. По расчетам ИДВ РАН, для создания инфраструктуры интеграционного сотруд-ничества в СВА требуется ежегодно привлекать 7,5 млрд. долл. США. За счет средств государств-участников и уже действующих международных финансовых институтов реально можно было бы привлечь 2,5 млрд. долл. США.
Назревает необходимость создания коллективного Банка Развития СВА – новой региональной финансовой структуры. Эта идея нашла отражение в выступлениях академических и деловых кругов. По их предложению акцио-нерами Банка (который бы привлекал финансовые ресурсы с мировых рын-ков для нужд СВА) могли бы стать госструктуры США, Японии, Южной Ко-реи, России и Китая. Банк мог бы заимствовать долгосрочные кредиты на мировых финансовых рынках путем выпуска облигаций и предоставлять со-бранные средства в виде долгосрочных кредитов на развитие инфраструкту-ры, в первую очередь реализации транспортных и нефтегазовых проектов. В течение ближайших 5 лет работы банк смог бы, по имеющимся расчетам, ак-кумулировать 15 млрд. долл. США.
Субрегиональным институтом в создании ресурсной и транспортной инфраструктуры интеграции, работающим в координации с Банком развития СВА, мог бы стать Совет по развитию транспорта и природных ресурсов СВА. Аналогично могли бы быть сформированы Совет СВА по субрегио-нальной научно-технической политике и Совет по управлению трудовыми ресурсами и миграционными потоками. Еще один субрегиональный орган необходим для обеспечения координации макроэкономической и финансовой политики стран региона.
В дальнейшем все указанные институты могли бы стать основой для формирования интеграционного объединения Восточно-азиатского Союза (ВАС).
Ситуация в СВА на сегодняшний день складывается таким образом, что Япония, Китай, Южная Корея тяготеют больше к АСЕАНовской десятке, т.е. к уже сложившемуся экономическому сообществу в Юго-Восточной Азии, и пока у них не проявляется большого интереса к усилению своей роли в развитии интеграции в СВА, но можно предположить, что по мере устране-ния политических препятствий и проработки крупнейших экономических проектов ситуация в этом смысле будет меняться.
Что касается России, то для нее важно участвовать в азиатско-тихоокеанской интеграции на всех уровнях: региональном – в рамках АТЭС, в межрегиональном – в АСЕМ (Форуме Европа – Азия), объединяющем ЕС и 10 стран АТР, и субрегиональном, то есть в рамках СВА. Эти три уровня до-полняются двусторонними отношениями, включая приграничное сотрудни-честве.
Не исключается, что участие России в интеграционных начинаниях в СВА возможно, на первых порах, в рамках концепции «специальной тамо-женной территории» - представления дальневосточной экономике России определенной стратегической, тарифной и монетарной автономии. Это по-зволит избежать возможных коллизий при реализации стратегии России на создание единого экономического пространства с ЕС, с одной стороны, и участие в пока еще отдаленной, но объективно неизбежной, цели вхождения в единое экономическое пространство СВА, с другой.
Конечно, все это – лишь самые общие идеи создания экономического сообщества в СВА. Для того чтобы процесс региональной интеграции в СВА перешел в практическую плоскость, необходима политическая воля прави-тельств ведущих стран региона.

3. Проблемы безопасности и политического сотрудничества
в СВА в контексте урегулирования корейской проблемы

На протяжении более чем полувека (с осени 1945 г.) проблема Корей-ского полуострова не сходит с авансцены мировой политики. Однако ны-нешний кризис, развернувшийся с октября 2002 г. (особенно его ядерный ас-пект), со времени корейской войны – наиболее глубокий и масштабный. Он несет с собой реальную угрозу возникновения не только локального, но и бо-лее широкого военного конфликта.
Рамочные договоренности между КНДР и США 1994 г. фактически де-завуированы. Пхеньян и Вашингтон ведут сложную, многослойную борьбу вокруг ядерной программы КНДР. Обе стороны стремятся получить пре-имущества как в ходе пропагандистской войны, так и в шестистороннем пе-реговорном процессе, начатом в Пекине в августе 2003 года, жестко «затвер-дили» свои позиции.
История возникновения северокорейской ядерной проблемы, серьезно осложняющей международные отношения в АТР, уходит своими корнями в 60-70-е годы прошлого века, когда КНДР рассматривалась Москвой как «форпост мирового социализма в Восточной Азии». Можно напомнить о том, что вскоре после окончания корейской войны СССР и КНДР подписали ряд соглашений, имеющих отношение к этой проблеме. Это - рамочное Согла-шение о научно-техническом сотрудничестве (5 февраля 1955 г.), которое предусматривало солидную помощь Пхеньяну в области новейших техноло-гий; специальное соглашение, на основе которого СССР принял обязательст-во содействовать Северной Корее в строительстве атомного реактора, радио-химической лаборатории, кобальтовой установки, лаборатории ядерной физики и других объектов, предназначенных для мирного использования атома (сентябрь 1959 г.); соглашение между АН СССР и АН КНДР, по кото-рому северокорейские ядерщики получили возможность проходить постоян-ную стажировку в ОИЯИ в Дубне 4 февраля 1969 г. Полные тексты этих со-глашений не обнародованы. Но из выборочных публикаций следует, что в указанных соглашениях не были установлены твердые обязательства северо-корейской стороны исключить полностью возможности перевода невоенной ядерной программы в военную, не было достаточно четко и последовательно зафиксировано обязательство КНДР не допускать экспорта военных техноло-гий в третьи страны.
Эти международно-правовые недоработки были с максимальной выго-дой использованы впоследствии северокорейской стороной в проведении своей ядерно-ракетной политики.
Больше реализма и взвешенности в позициях высшего советского ру-ководства по вопросам оборонного сотрудничества с КНДР стало проявлять-ся после установления дипломатических отношений между СССР и РК. Это нашло отражение в записке МИДа СССР, КГБ СССР и Минобороны СССР на имя Президента СССР в январе 1991 г. В ней констатировалось, что кри-зисная ситуация на Корейском полуострове вышла за пределы влияния Мо-сквы на КНДР и весьма негативно сказывается на всей геополитической си-туации в Северо-Восточной Азии, что любой новый военный конфликт между двумя Кореями представлял бы серьезную угрозу для безопасности на дальневосточных рубежах СССР.
Это был достаточно дальновидный взгляд: ядерно-ракетная карта ста-новится основным внешнеполитическим козырем Пхеньяна во взаимоотно-шениях не только с США, но и с другими государствами Азиатско-Тихоокеанского региона.
После распада СССР российское руководство допустило в СВА ряд дипломатических просчетов, следствием которых стало свертывание россий-ско-северокорейских отношений и стагнация взаимодействия между Моск-вой и Сеулом. Отношения в «треугольнике»: Москва-Пхеньян-Сеул обрели новый импульс лишь после саммитов Президентов России В.В.Путина с ли-дерами КНДР и РК в 2002-2004 гг.
Представляется, что в предстоящее время ядерный кризис на Корей-ском полуострове будет находиться в вялотекущем режиме.
Большинство специалистов по Корее сходится во мнении, что ядерная игра, затеянная Северной Кореей, имеет главной целью – обеспечить выжи-вание нынешнего политического режима в Пхеньяне. Однако расхождения в экспертных оценках относительно реальных возможностей КНДР в области ядерных разработок, их продвинутости остаются довольно существенными. Группа независимых американских экспертов, посетившая Пхеньян в 2004 году, пришла к выводу, что северокорейцы располагают ядерной технологи-ей, но ядерного оружия пока не создали. По другим источникам, Пхеньян имеет, по крайней мере, две ядерные программы военно-прикладного назна-чения – плутониевую и урановую. Сегодня Северная Корея готова обсуждать и находить взаимоприемлемое решение только по плутониевой программе. В общих чертах плутониевая инфраструктура КНДР выглядит следующим об-разом:
1. Два газографитовых реактора мощностью 5 МВТ и 50 МВТ в Нёнбё-не.
2. Один газографитовый реактор мощностью 200 МВТ в Тэчхоне (строительство не завершено).
На первых двух реакторах, как утверждают специалисты, производится оружейный плутоний. По их мнению, в настоящее время в КНДР наработано от 7 до 20 кг плутония, что достаточно для производства 5-6 ядерных боеза-рядов. Однако это – расчетные данные, и сегодня нет достаточно убедитель-ных подтверждений о точных объемах как наработанного плутония, так и боезарядов.
Сведения об урановом производстве КНДР крайне ограничены. По данным разведывательных органов США, пакистанский атомщик Кадир Хан передал северокорейцам материалы и технологии обогащения урана методом центрифугирования. Северокорейская сторона во всех случаях, в т.ч. на шес-тисторонних переговорах, категорически отрицает наличие урановой про-граммы и отказывается даже от обсуждения этого вопроса. Основными эле-ментами инфраструктуры программы обогащения урана американцы счита-ют подземный объект в Тэчхоне и Лазерный институт Академии наук КНДР в Пхеньяне.
Крайне затянувшееся состояние стагнации в мирном урегулировании на Корейском полуострове усиливает угрозу «цепной реакции» распростра-ненного ядерного оружия в СВА. Вслед за Северной Кореей его обладателем вполне может стать Япония. С 44 действующими реакторами она является ныне третьим в мире производителем ядерной энергии, уступая лишь США и Франции, и одним из крупнейших в мире обладателем запасов плутония, достаточных для изготовления примерно 1 тыс. ядерных боеголовок. Соглас-но заключениям китайских экспертов, Японии с ее высокотехнологической инновационной базой достаточно одной недели, чтобы запустить на поток производство ядерного оружия. Как известно, в стране введены конституци-онные ограничения на ядерное вооружение. Но они наверняка будут отмене-ны, если КНДР станет обладателем атомной бомбы. Таковы опасные угрозы, которые несет с собой нерешенность ядерного вопроса в КНДР.
Развитие ядерных программ КНДР тесно увязано с наращиванием по-тенциала средств доставки оружия массового уничтожения. Здесь активно развивается ракетная промышленность, которая позволяет не только наращи-вать собственную военную мощь, но и получать немалые валютные средства путем экспорта ракет и ракетных технологий. Сегодня известно, что Пхеньян экспортирует баллистические ракеты в Египет, Сирию, Йемен, Иран и неко-торые другие государства. Валютные поступления за ракетный экспорт, по некоторым оценкам, составляют от 500 млн. до 1 млрд.долл. ежегодно.
В настоящее время в КНДР, по сведениям иностранных экспертов, производятся следующие модификации баллистических ракет:
«Скад» дальностью 300 км и 500 км;
«Нодон» дальностью 800 км и 1000-1200 км;
«Тэпходон» дальностью до 2500-3000 км и (в стадии разработки) до 5000 км.
В 1998 г. было проведено неудачное испытание «Тэпходон-1» (в Се-верной Корее это было представлено как запуск искусственного спутника земли). По сведениям из американских источников, в настоящее время КНДР обладает 170-200 баллистическими ракетами класса «Нодон», 650-800 раке-тами класса «Скад». Ежегодно в стране производится до 100 ракет различных модификаций.
Естественно, имеющиеся в Северной Корее баллистические ракеты и, возможно, ядерные боезаряды представляют немалую угрозу для соседних государств. Согласно северокорейской доктрине, к враждебным КНДР госу-дарствам отнесены США, Япония и Южная Корея. Именно и прежде всего против них создаются, как утверждают в Пхеньяне, «оружие ядерного сдер-живания» и средства его доставки. В итоге северокорейская ядерная пробле-ма приобрела международный характер, хотя в повестке дня стоит не менее острая задача вовлечения в режим ДНЯО Индии, Пакистана, уже обладаю-щих ядерным оружием.
Ссылаясь на уроки американского вторжения в Ирак в обход СБ ООН, северокорейское руководство считает, что односторонний отказ от ОМУ не гарантирует безопасность и суверенитет государства. Пхеньян выражает го-товность заморозить свою военную ядерную программу (на плутониевой ос-нове) в случае, если США дадут гарантии безопасности Северной Кореи и будут оказывать ей экономическое содействие. Вашингтон, со своей сторо-ны, настаивает на так называемом принципе CVID (complete verifiable irrever-cible dismentlment) – полном, проверяемом и невозобновляемом демонтаже северокорейской ядерной программы без всяких предварительных условий. Кроме того, американцы требуют от Пхеньяна прекратить осуществление программы по обогащению урана, а также вообще всю ядерную деятель-ность, включая мирную. В Северной Корее категорически отвергают амери-канские требования, заявляя, что КНДР не имеет урановой программы. Севе-рокорейцы не намерены отказываться от строительства АЭС.
Состоявшийся в июне 2004 года очередной третий раунд шестисторон-них переговоров (РФ, КНР, РК, КНДР, США, Япония) по урегулированию ядерного кризиса на Корейском полуострове, как и два предыдущих, не дал существенных результатов. Однако прошедшие переговоры имели опреде-ленный позитив. Все участники диалога согласны, включая КНДР и США, с тем, чтобы Корейский полуостров был свободен от ядерного оружия и чтобы нынешний кризис нашел мирное разрешение.
Ряд международных факторов, межкорейские отношения в целом по-зволяют говорить об определенной возможности прогресса в разрешении се-верокорейской ядерной проблемы в обозримом будущем. Что здесь имеется в виду? Прежде всего настроенность мирового сообщества на поиск развязок в рамках шестистороннего переговорного процесса. Последний саммит «Большой восьмерки» в Си-Айленде выразил «твердую поддержку» пекин-ским переговорам, призвал КНДР остановить ядерные программы. Россия на встрече «восьмерки» подтвердила свою позицию о необходимости решения ядерной проблемы КНДР путем переговоров. При этом было подчеркнуто, что нужно не только ответить на озабоченности международного сообщест-ва, но и учитывать интересы КНДР. Надо исключить ситуацию, при которой КНДР, как это имело место с историей КЕДО, оказалась бы вновь у разбито-го корыта.
Конструктивную роль в разблокировании ядерного кризиса на Полу-острове играет КНР. Поездка в Пекин в апреле 2004 г. лидера КНДР была ис-пользована Китаем, чтобы убедить Ким Чен Ира быть более гибким в подхо-де к разрешению ядерной проблемы. Говорить, что Пекину удалось это в полной мере, наверное, преждевременно. Ведь Северная Корея играет в свою игру и, видимо, не намерена передавать определяющую роль в решении ядерной проблемы Китаю, лишая тем самым себя возможности «прямого разговора» с США.
Активизировали усилия по нормализации двусторонних отношений КНДР и Япония. Хотя главной темой второй поездки премьер-министра Д.Коидзуми в Северную Корею (в мае 2004 г.) была проблема похищенных японских граждан, не обойдена и главная, ракетно-ядерная тема. Руководи-тель КНДР подчеркнул, что КНДР по-прежнему намерена решать ядерную проблему в ходе шестисторонних переговоров, и подтвердил мораторий на запуск баллистических ракет.
Позитивный настрой создают межкорейские связи. Сегодня можно констатировать, что Юг и Север, несмотря на имеющиеся сложности в раз-решении ядерной проблемы, поддерживают контакты, ведут экономические переговоры. Продолжается реализация, хотя и не без трудностей, Кымган-санского туристического проекта. В практическую стадию переводится Кэ-сонский проект. Развивается внутрикорейская торговля. Весьма положитель-ный момент – начало переговоров по военным вопросам. Знаковым событием стало обоюдное решение Севера и Юга свернуть в демилитаризованной зоне пропагандистскую войну и ликвидировать технические средства спецпропа-ганды.
Авторы доклада полагают, что в нынешних условиях, особенно в связи с неподатливостью Вашингтона и отсутствием гибкости у Пхеньяна, следо-вало бы поднять значение межкорейского диалога, который шел бы парал-лельным курсом с многосторонними переговорами. Две Кореи, явно идущие навстречу друг другу в последнее время, могли бы выработать совместно не-кую промежуточную, переходную платформу продвижения Корейского по-луострова к безъядерному статусу на основе принципов ДНЯО и сотрудни-чества с МАГАТЭ (например, временное замораживание ядерных исследований на Севере Кореи в обмен на предоставление международной помощи энергоносителями). Она предусматривала бы сближение позиций в вопросе о ядерном разоружении КНДР и способствовала бы урегулированию остро назревшей проблемы демилитаризации, а в дальнейшем – и конверсии на всем Корейском полуострове. И, конечно, очень важно оживить гумани-тарные обмены между двумя частями Кореи и хотя бы частично нейтрализо-вать последствия резолюции Конгресса США о финансовой поддержке севе-рокорейских беженцев.
Все это улучшило бы политическую атмосферу для второго саммита лидеров КНДР и РК, который представляется весьма актуальным на данном этапе, когда ситуация вокруг ядерной проблемы КНДР остается неопреде-ленной и вероятность нового витка напряженности на полуострове возраста-ет. Добавили сюда дозу напряженности и обнародованные в РК факты сек-ретных ядерных экспериментов, произведенных в Южной Корее в 1982 и в 2000 годах.
По мнению авторов доклада, возможность решения северокорейского ядерного вопроса в рамках шестистороннего формата имеет перспективу. В обобщенном виде эвентуальная договоренность «шестерки» содержит два главных момента: денуклеаризация полуострова при гарантии безопасности КНДР и экономическое содействие Пхеньяну. Иными словами, «заморажи-вание в обмен на компенсацию» как первый важный шаг к денуклеаризации полуострова. Причем это замораживание должно осуществляться под наблю-дением и контролем МАГАТЭ.
В ходе дальнейших переговоров «шестерки» наиболее важными могли бы стать следующие решения практического характера:
а) полный, контролируемый отказ КНДР от всех военных ядерных про-грамм;
б) письменные юридически обязательные гарантии безопасности КНДР со стороны США, подтвержденные другими участниками шестисторонних переговоров;
в) возвращение КНДР в режим Договора о нераспространении ядерно-го оружия;
г) восстановление отношений КНДР – МАГАТЭ;
д) оказание международного содействия КНДР в области энергетики, возобновление сооружения в КНДР АЭС на легководных реакторах.
Поддержка такой позиции всеми участниками «шестерки» означала бы реальный переход на путь мирного разрешения ядерного кризиса на Корей-ском полуострове. Если в Вашингтоне официально подтвердят, что он отка-зывается от намерения «убрать» в КНДР «диктаторскую власть», то перспек-тивы политического урегулирования ядерного кризиса выглядят вполне реалистическими. Иначе говоря, многое будет зависеть от политической воли руководителей КНДР и США, их готовности искать решение конфликта пу-тем взаимных уступок и не доводить дело до открытой военной конфронта-ции.
Проведенные до сих пор переговоры подтверждают, что они будут длительными, вязкими. Возможны продолжительные остановки, топтание на месте и даже откаты. Но это не должно обескураживать.
При наличии конструктивной политической воли Вашингтон, по нашей оценке, без особых дипломатических усилий мог бы «обменять» полный де-монтаж северокорейской ядерной программы на четырехэтапный или иной сценарий оказания международной экономической помощи КНДР. Хотя в позициях США весьма слабо просматривается стремление к разрешению кризиса. Невольно возникает опасение, не используется ли администрацией США затянувшаяся напряженность на Корейском полуострове для сохране-ния и упрочения своих позиций в Северо-Восточной Азии? Насколько оп-равданы или не оправданы эти опасения - покажет ближайшее будущее.
По оценке авторов доклада, шестиформатный механизм переговорного процесса по северокорейской ядерной проблеме, несмотря на то, что он пока не принес больших результатов, может стать ключевым во всем комплексе обеспечения безопасности и стабильности в СВА. Именно в рамках шести-сторонних переговоров открываются возможности самого широкого и рав-ноправного диалога между всеми заинтересованными сторонами.
Значительное преимущество состоит в том, что в нем представлены три из пяти нынешних постоянных членов Совета Безопасности ООН (США, Ки-тай, Россия), а также такая мощная международная величина, как Япония. Эта «большая четверка» плюс два корейских государства могли бы выйти на решения, отвечающие интересам обеих Корей, региона и всего мирового со-общества. При этом чрезвычайно важно, чтобы каждая сторона шестиуголь-ника, в первую очередь Вашингтон, Пхеньян и Сеул, всемерно воздержива-лись от недружественных заявлений, угроз и других контрпродуктивных акций.
Урегулирование северокорейской ракетно-ядерной проблемы открыва-ло бы хорошие возможности для формирования многосторонней структуры безопасности и сотрудничества в Северо-Восточной Азии.
В Северо-Восточной Азии, как известно, если не считать АРФ, нет ка-кого-либо института обеспечения стратегической безопасности. Остающийся «вакуум» дает основание некоторым западным аналитикам (З.Бжезинский и др.) выдвигать идеи превращения ныне функционирующий ОБСЕ в евразий-скую организацию, функции которой распространялись бы на Индостан и далее на Центральную Азию, Кавказ, Китай, Корейский полуостров, ЮВА и Японские острова. Подобная концепция завуалированного гегемонизма над Азией отвергается Китаем и другими государствами СВА. Механизм шести-форматного сотрудничества в случае достижения позитивных результатов, мог бы послужить в будущем фундаментом создания восточно-азиатской мо-дели организации безопасности и сотрудничества.
Конечно, на пути реализации этой идеи немало серьезных препятствий. Помимо корейской проблемы, это - территориальные споры как в самой СВА, так и в прилегающих к ней районах, и прежде всего проблема Тайваня. Между отдельными странами региона (США-КНДР, Япония-КНДР) нет даже дипломатических отношений. Безусловно, ситуация здесь с точки зрения ре-гионального сотрудничества более сложная и запутанная, чем, скажем, в Ев-ропе, Латинской Америке или Юго-Восточной Азии. Но это лишний аргу-мент в пользу приложения усилий в этом направлении.
Помимо достижения безъядерного статуса Корейского полуострова требует внимания и согласованных усилий проблема сокращения обычных вооружений и демилитаризации региона, о чем говорилось в первом разделе доклада. Механизм взаимодействия стран СВА мог бы способствовать даль-нейшему улучшению международных условий решения корейской пробле-мы. (Напомним, что до сих пор есть лишь соглашение о перемирии в Корее, а многосторонний механизм контроля за его выполнением практически не дей-ствует). В шестистороннем формате могли бы обсуждаться и разрабатывать-ся меры по обеспечению экологической безопасности в регионе, координа-ции действий в случае природных и техногенных катастроф и т.д.
Определенные возможности имеются в СВА для многостороннего со-трудничества в ТЭК и на транспорте, о чем говорилось во втором разделе доклада. Заслуживает внимания проработка вопроса о создании Чрезвычай-ного фонда международной помощи Северной Корее (некоего корейского варианта послевоенного «Плана Маршалла» для восстановления Западной Европы). Под финансовые гарантии по восстановлению крупных народнохо-зяйственных объектов, ранее построенных СССР в КНДР, российская сторо-на могла бы участвовать в фонде поставками оборудования. Вклад РК в ука-занный фонд возможен по линии оказания содействия со стороны крупных частных корпораций в особенности тех, которые развернули свою предпри-нимательную активность на Севере. Участниками фонда могли бы, вероятно, стать Япония, Китай, а также ряд государств АТР. Весьма примечателен в этом плане специальный доклад японского эксперта Сатоси Сайто на второй российско-японской научно-практической конференции в сентябре 2004 г., посвященной перспективам оказания неотложной энергетической помощи КНДР. По мнению японского специалиста, в шестисторонних переговорах вопрос об оказании помощи Северной Корее должен занимать ключевое по-ложение, причем решающее слово здесь принадлежит России и США. Фонд мог бы принять на себя частичное финансирование работ по стыковке желез-ных дорог РФ, КНДР и РК, которое, по предварительным расчетам, выгодно всем грузоперевозчикам СВА и сулит крупные коммерческие доходы.
Создание такого фонда продемонстрировало бы готовность внешнего мира поддержать шаги Пхеньяна в направлении к рыночным преобразовани-ям.
Многосторонние формы сотрудничества в СВА, конечно же, не долж-ны противопоставляться двух- и трехсторонним, равно как и участию стран региона в других международных структурах, выходящих за пределы СВА (АСЕАН, АРФ и т.д.). Напротив, они должны взаимодополнять и уравнове-шивать друг друга. Одна из доминирующих черт ситуации в СВА на пороге ХХI века проявляется в существовании различного рода двусторонних, трех-сторонних и многосторонних межгосударственных диалоговых политиче-ских механизмов: США-Япония, Россия-Китай, США-Япония-РК, Китай-КНДР и РК, Россия-РК и КНДР, РК-КНДР. Не хватает только связок США-КНДР, Япония-КНДР.
Особое значение для укрепления основ безопасности на Корейском по-луострове и в СВА в целом имеют межкорейские отношения. Эта роль резко возросла после окончания холодной войны и прекращения противостояния на мировой арене двух сверхдержав. Северокорейское руководство – труд-ный собеседник, но даже инстинкт самосохранения неизбежно будет подво-дить его к выводу о необходимости выхода из самоизоляции, конструктивно-го диалога с южнокорейской стороной и снижения военно-политического противостояния на полуострове.
Вряд ли кто в наше время на юге и на севере Кореи считает возможным воссоединение страны путем нападения одной стороны на другую. Угроза межкорейского вооруженного столкновения в результате резкого обострения противоречий великими державами также вряд ли реальна. Между тем со-кращение военного потенциала РК и КНДР хотя бы на одну треть, означало бы серьезную подвижку в улучшении политического климата на полуострове и высвободило бы крупные средства на экономическое развитие.
Россия в своей восточной политике придает важное значение развитию отношений с РК и КНДР. Визит Президента Но Му Хена в Москву в сентяб-ре 2004 года поднял российско-южнокорейские взаимосвязи на уровень мно-гогранного доверительного партнерства. Весьма важным при этом являются не только прямые выгоды обеих сторон, но и положительное воздействие от-ношений между РК и РФ на всю региональную экономическую и политиче-скую ситуацию в СВА.
Российско-северокорейские отношения носят пока что в основном по-литический и декларативный характер. Но с учетом контактов на высшем уровне они открывают дополнительные возможности для решения проблем Корейского полуострова.
Оживленную реакцию в странах региона вызвал запланированный на 2007 год запуск в космос при содействии России южнокорейского космонав-та. Некоторые российские эксперты высказались в пользу одновременной подготовки и запуска на околоземную орбиту космонавтов – с Юга и Севера. Такая акция, в случае ее поддержки в Корее, могла бы стать хорошим симво-лом стремления Сеула и Пхеньяна к взаимному сближению.
Таким образом, по мнению авторов доклада, назрела необходимость принципиально нового комплексного, многофакторного подхода к межко-рейскому урегулированию, от которого в немалой степени зависит все разви-тие ситуации в Северо-Восточной Азии.