Воробьева О.В. (Липецкий университет)
Воробьева О.В. (Липецкий университет). Сегодня всем очевидно, что перестройка, а на самом деле очень резкая смена парадигм, произошедшая буквально за какие-то 7-8 лет (с 85-го по 93-й год) имела своим следствием ярко выраженный поколенческий сбой. Но, признавая наличие этого сбоя, я бы не стала говорить о разрыве поколений. Я бы стала говорить, возможно, о конфликте, о надломе, о сбое, как я сказала вначале. Но я не стала бы говорить о разрыве.
Да, в значительной мере характер преемственности изменился. Если раньше молодое поколение вглядывалось, можно так сказать, в зеркало отцов для того, чтобы себя идентифицировать, то сегодня это отражение, это вглядывание, на мой взгляд, не отражает реальность. И поэтому, мне кажется, сам характер преемственности несколько меняется. Но, тем не менее, я все-таки думаю, что очень многое продолжает функционировать. В частности, большинство живущих сегодня поколений – это поколения, которые все-таки были вскормлены на советской системе ценностей, воспитаны на советской системе ценностей. Мне кажется, что эта система ценностей в их ментальности все-таки присутствует, хотя, безусловно, и в разных пропорциях у разных поколений, но она присутствует.
Если мы сегодня посмотрим на Россию, то мы явно увидим ярко выраженные, по крайней мере, три поколения. С одной стороны, это те, кто начинал перестройку. Условно их можно назвать шестидесятниками. С другой стороны, это дети застоя, если можно так сказать. Это те, чья молодость и ранняя юность, так скажем, приходится на 70-е и 80-е годы. И, наконец, те, которые уже выросли, сформировались в условиях перестройки. Вот эти три поколения.
Перестроечный импульс, мне кажется, принес с собой очень критическое отношение к шестидесятникам. И сегодня порой средства массовой информации пытаются навязать молодым такое представление, что «дело шестидесятников – это бесцельно прожитые годы». Я с этим кардинально не согласна. Потому что я считаю, что в том, что пытались делать шестидесятники в начале перестройки, присутствуют ресурсы, которые мы до конца не понимаем, которые нами до конца не осмыслены, которые представляют особую важность для современной интеллектуальной ситуации, политической ситуации, культурной, какой угодно ситуации - ресурсы, важность которых мы только-только начинаем осознавать. Что я здесь имею в виду?
Я имею в виду, прежде всего, существующую у них установку, которая отличалась включенностью их повседневной жизни в культуру. То есть центр их личного самосознания находился все-таки не в субъективности, как у последующих поколений, он находился в культуре и в исторической традиции, на мой взгляд. Может быть, поэтому в них присутствовало такое стремление к демократизации. Это были люди, которые открыты миру, это были люди, которые открыты диалогу. Это люди, которые сегодня тяжело переживают за то, что случилось. И мои разговоры с этими людьми свидетельствуют о том, что они с болью воспринимают прежде всего то, что они не сумели воспитать свою смену, которая могла бы учесть их ошибки, извлечь уроки и которая могла бы продолжить их начинания.
Если говорить о нашем поколении, моем поколении, то мы - дети шестидесятников. И это во многом определяет наше отношение к перестройке. Дело в том, что наше детство приходится на период застоя. И в отличие от шестидесятников мы не воспринимали застой как некую преграду, мы воспринимали его как данность, с которой мы выросли. Но нам повезло, наша ранняя юность приходится на перестройку. Возможно, нам достался самый ранний, самый светлый, самый чистый период перестройки – период гласности. Именно тогда мы, сидя на студенческих скамьях, пытались самовыражаться, прежде всего, через слово.
Кроме того, перестройка для моего поколения принесла увлечение гуманитарными науками. Потому что Россия меняла свои ориентиры, и важно было понять, что же такое происходит с нашим поколением и какую роль мы должны сыграть во всем этом. Фактически я полагаю, что мы – дети каких-то 3-4 лет. Если обозначать более точно, то дети 86-89-го годов.
Если говорить о моем личном опыте, то я должна сказать следующее. В 86-м году я пришла на первый курс университета, успела сдать все дисциплины – истмат, диамат, научный атеизм и все прочие, которые тогда полагалось сдавать. А когда мы перешли на 4-й курс и сели за студенческую скамью, то нам было сказано приблизительно следующее: «Дорогие наши, забудьте то, чему мы вас учили в предшествующий период, и начинаем учиться заново». Я помню, с какой болезненностью, с каким разочарованием восприняли мы эти слова. И в то же время был в тот момент оптимизм, потому что мы понимали, что что-то меняется, и нам надо обязательно освоить эти знания для того, чтобы стать активными участниками этих самых перемен.
Но получилось так, что к 90-му году этот импульс, который был дан перестройкой, иссяк для нас. Мы очень болезненно это переживали. Фактически тогда, в 80-е годы мы не сумели себя реализовать по той причине, что сидели на студенческих скамьях. А когда мы были готовы, то того импульса, который был дан перестройкой, уже не стало. И вот это внезапное улетучивание атмосферы свободы, которая была раньше, очень болезненно переживалось нашим поколением. В результате этот несостоявшийся, на мой взгляд, гуманитарный бум в свою очередь сменился бумом коммерческим, и фактически, это раскололо наше поколение. То есть одни ушли в бизнес, другие - уехали на Запад, третьи занялись изучением каких-то наук, чаше всего без экзистенциального осмысления этих наук.
Есть те, которые, конечно, пытались сохранить те надежды, которые у них родились в перестроечный период. Это те люди, которые в значительной мере, наверное, восприняли импульс шестидесятников - импульс того, что существует некое тождество между жизнью и культурой, между свободой и традицией, между европейской историей и ее российской конкретикой.
Заканчивая, я хотела бы сказать, что в поколении, которое живет сейчас, то есть пришло уже после нас, присутствуют и черты шестидесятничества с их мировосприятием, и черты восьмидесятничества, то есть нашего поколения. Это еще раз подтверждает мой тезис, что кардинального разрыва поколений все-таки не произошло.
Зверева Г.И. Очень интересны Ваша идея и Ваше предложение открыть для себя заново 60-е и 80-е годы и иметь возможность понять перестройку, ее огромный потенциал для современного опыта, связав именно с этими двумя десятилетиями – 60-х и 80-х годов.
