Галкин А.А.
Галкин А.А. (Горбачев-Фонд)
Сложно выступать после таких интересных ораторов, тем более кто варился в этой каше. Я, например, за всеми этими процессами наблюдал немножко со стороны, но, в общем, согласен с тем, что в основном было сказано здесь. Я взял слово для того, чтобы дать несколько советов, если будет продолжаться эта работа.
Во-первых, как мне кажется, нужно учитывать, что аппарат – это очень большой организм, который хотя бы в смещенном виде отражал процессы, которые происходили в обществе. Это очень важно. Поэтому и каналы связи были непрерывные. Это первое. Это очень важно.
Второе, что мне кажется, тоже важно иметь в виду. Поскольку это был, в общем-то, административно-управленческий аппарат, то у него была большая специализация. Об этом говорили. И эта специализация специфически сказывалась на отборе кадров. Это совершенно разные источники пополнения. Конечно, там были волюнтаристские идеи, кого-то отсекали, кого-то не пускали и т.д., но было известно, что в Международном отделе нужны люди пишущие и знающие иностранные языки, по преимуществу, все-таки интеллигентные. Поэтому источник пополнения международных отделов был один. Анатолий Сергеевич здесь об этом говорил. А, скажем, в Идеологический отдел нужны были немножко другие люди. Там нужны были люди, которые умеют писать, но в то же время люди, которые умеют бдить. И здесь происходил свой отбор. Не всегда это получалось. В Международный отдел попадали люди, которые органически туда не должны были входить, в другие отделы тоже попадались люди, которые не должны были входить. Но все-таки в основном это было так. Так же как, скажем, в промышленные отделы подбирались из очень специфической категории людей. Это обычно были инженеры, которых где-то на местах брали в партийные органы, они там делали небольшую карьеру, потом, если человек становился приметным, его брали соответственно в Транспортный отдел, в Строительный отдел и т.д. и т.д. Это был другой источник людей, которые, в общем-то, не имели практически серьезного гуманитарного образования, не очень любили читать, но какую-то свою сферу, например транспортную, знали. И, соответственно, разные можно было, как говорил Наиль Бариевич, узнать их мгновенно, откуда он приехал – из Украины или из Орска Оренбургской области, - и кто он такой, собственно говоря, транспортник или из идеологического отдела. Это тоже, по-моему, очень важно иметь в виду.
И еще одно деление, на которое обратил внимание Анатолий Сергеевич. В обществе было деление на порядочных и непорядочных людей. И в Центральном Комитете тоже было такое деление. Правда, в разных отделах соотношение между первыми и вторыми было разное. Но были порядочные люди во всех отделах и непорядочные люди тоже во всех отделах. Это нужно иметь в виду. Потом не нужно все-таки путать расстановку сил в массовом аппарате, поскольку в Центральном Комитете работало примерно 3-4 тысячи человек. Не нужно путать кланово-групповую борьбу наверху. Это ведь разные вещи были. Дело в том, что кланово-групповая борьба наверху использовала некоторые различия, которые существовали в обществе и соответственно ориентировались на разные группы в самом аппарате. Но это было далеко не одно и то же. И борьба Шелепина была в общем-то понятна, конечно, он использовал определенные вещи, но все-таки это было общеизвестно, что Шелепин должен был стать Генеральным секретарем. И Брежнева выдвинули на первых порах как нейтральную фигуру. Борьба против шелепинской группы – это была борьба за власть, причем очень жестокая борьба, которая кончилась тем, что она кончилась. Чем это кончилось? На первых порах это была очень влиятельная группа, собственными руками которой был совершен переворот и смещение Хрущева. А поскольку Шелепин составил группу, которая боролись за власть, ему нужна была какая-то позиция идеологическая. И поскольку Брежнев занимал одну позицию, скажем центристскую, примирительную на стабильность, то они избрали другую позицию – жесткую, на чистку, на возвращение старых ценностей и т.д. и т.д.
Насколько я помню, с Шелепиным я сталкивался очень мало, когда он был первым секретарем московской организации, но он ничем особым не выделялся, кроме того, что он был хорошо организованный, жесткий, твердый человек и больше ничего. Я не вижу там особо идейных основ. Такие вещи нужно знать, нужно поискать. Это тогда просто обогатит дальнейшую работу.
Биккенин Н.Б. Был сектор КГБ. Чем он отличался, допустим, от нашего сектора? Каждый инструктор сидел в кабинете с аппаратом - вертушкой и ВЧ, что у нас было только у заместителей заведующих отделом. Был сектор сухопутных войск и т.д. и т.п. Как правило, там были офицеры или госбезопасности, или армейские. Они теряли в окладах. Допустим, командир дивизии приходит инструктором и получает как инструктор ЦК КПСС, потому что, если ему там за звание заплатить, он получал бы больше, как члены Политбюро. Но когда они уходили из аппарата ЦК КПСС, то, как правило, они все полковники уходили генералами и т.д. Отдел административный возглавлял генерал-полковник Николай Иванович Савицкий – хороший человек, кстати, очень. Вот такая особенность.
В чем еще была особенность ЦК КПСС как структуры? Приходят ко мне чекисты, то есть погранвойска, и говорят: «Наиль Бариевич, у военных главный редактор этого журнала является генералом, а у нас полковник. Не могли бы вы походатайствовать». Вы бы как к этому отнеслись? Для того, чтобы он стал генералом, нужно две подписи – зав.сектором КГБ и моя. То есть без моей подписи он бы не получил генерала. Это для чего делалось? Потому что я все-таки человек был не зависимый от Комитета госбезопасности, я там не работал и не собирался идти работать. А зав.сектором КГБ? Они все становились потом кем-то.
Отдел организационно-партийной работы… О, это загадочный отдел.
Медведев В.А. Через этот отдел шли все каналы связи с местными партийными органами – ЦК компартий республик, крайкомами, обкомами партии. Исключение тут делалось только для Сельхозотдела. Сельхозотдел тоже имел право напрямую разговаривать с местными партийными органами. Это была такая традиция. Другие отделы тоже, конечно, связывались с местами, имели право такое, но выходить на руководство обкомов партии мог только Орготдел. То есть все решения Политбюро, Секретариата шли потом на места через Отдел организационно-партийной работы. Они же занимались изучением кадров, они же занимались выдвижением кадров, без их санкции ни один работник Центрального Комитета не мог быть утвержден.
Если я, как заведующий Отделом науки и учебных заведений, хотел кого-то пригласить в отдел, я обращался обязательно за поддержкой в Орготдел, и бумага подписывалась или визировалась двумя отделами. Что еще? Только профессиональные партийные работники на должности заместителей заведующих брались, как правило, первые секретари обкомов партии.
Кроме того, еще была группа консультантов, группа инспекторов. Консультанты само собой, они писали материалы, участвовали в разных бригадах для написания руководящих докладов. А был еще Институт инспекторов. Это люди, которые брались из горкомов, - первые секретари горкомов, секретари обкомов партии и брались как резерв кадров. Потом они направлялись первыми секретарями обкомов партии, вторыми секретарями ЦК компартий республик и т.д. То есть это был, конечно, очень мощный такой инструмент организационного руководства общепартийного.
Конечно же, в годы перестройки обнаружилось, что это был один из центров партийного фундаментализма и консерватизма. Не случайно, что Бровиков, бывший зам.зав.отделом два раза на пленумах выступал с яростной критикой Горбачева. Во главе отдела Горбачев поставил своего человека – Разумовского Георгия Петровича. Это был очень порядочный человек, знающий, с опытом партийной работы, лояльный по отношению к Горбачеву, но он, к сожалению, оказался, с моей точки зрения, слабым, то есть он не управлял этими процессами, особенно настроениями в Орготделе, поэтому прав был Оников, когда писал, что этот отдел является одним из главных центров консервативных настроений. Хотя отдельные работники там были тоже блестящие. Ломакин Николай Андреевич был консультантом отдела, блестяще владел пером, имел очень аналитический ум.
Были такие отдельные люди, но в целом это была консервативная структура, так же, как Отдел административных органов, не говоря уж об отраслевых отделах. Правильно говорил Александр Абрамович, там были люди специфические, далекие от большой политики, но, естественно, конечно, такие рьяные партийные служаки. И в основном они ждали момента, когда их из ЦК направят на руководящую работу в министерство. Все министры прошли школу отраслевых отделов ЦК. Черномырдин был инструктором, а потом зав.сектором ЦК, потом был направлен министром газовой промышленности. Туркмен-баши был инспектором ЦК тоже. Вся эта материя очень любопытна. Тут полазить глазом историка было бы очень поучительно.
Но я должен сказать, что, конечно, в смысле организации – это была структура, которой после этого уже не было и, я думаю, не будет. И с ее негативными какими-то сторонами, но и с хваткой это был настоящий механизм управления государством. Это действительно было ядро государства. Я в этом ничего не вижу. За это компартию хотели осудить. И осудили на каком-то процессе. Но когда дело доходит до таких вещей, как назначение пенсий бывшим партийным руководителям, не приравнивается к государственной структуре.
Славин Б.Ф. Вадим Андреевич, у меня такой вопрос. А советологи, которые занимались изучением структуры ЦК, они рассказывали нечто подобное тому, что вы сейчас рассказывали. Они знали о механизме функционирования?
Медведев В.А. Я думаю, что не знали. И до сих пор не знают.
Славин Б.Ф. И до сих пор работ соответствующих нет.
Медведев В.А. Я думаю, что нет. Мы с Анатолием Черняевым сейчас работаем над дневниковыми записями, там будет многое прояснено, через некоторое время это выйдет.
Сейчас в Администрации президента сидят люди – это, по сути дела, аппарат ЦК бывший. Они во многом копируют деятельность, но, во-первых, нет вертикали, в отличие от ЦК. ЦК был руководителем и высшего звена управления всего, но он имел прямые выходы, директивные выходы на местные партийные органы. Сейчас же этого нет. Путин только пытается это делать, чтобы губернаторов превратить в звенья вертикального управления, чтобы они не рыпались, чтобы они служили. Но ведь они же выбираются. Они ответственны не только перед верхом, а и перед избирателями. Это другая система.
