Позиционирование Китая и России в глобальной и региональной экономике и политике
В. Михеев
Позиционирование Китая и России в глобальной и региональной экономике и политике.
1. Китай позиционирует себя как набирающая глобальную значимость сила, которая пока не уверена в своих ресурсах, и не имеет таковых, чтобы играть лидирующие роли в мировой экономике и политике, как не уверена и в выгодной для Китая реакции мирового сообщества на восхождение Китая. А отсюда, и действующая, хотя и с возрастающей жесткостью (вслед на ростом стратегической мощи), но пока осторожно. Китай ищет равноправного сотрудничества с Западом в поддержании глобальной и региональной стабильности, но не готов и не желает пока брать «излишнюю» ответственность за это и лишаться торговых преимуществ «развивающегося государства».
Экономическое развитие Китая на основе интеграции в мировую экономику, с одной стороны, формирует новые, более амбициозные глобальные интересы Китая, а с другой вызывает ответные – и не всегда в пользу Китая – реакции со стороны мировых рыночно-демократических лидеров (США, ЕС и Япония). Эти реакции в свою очередь требуют ответных действий Китая с тем, чтобы сохранить выгодную ему внешнюю среду развития. Китай, будучи «своим» или «почти своим» рыночным демократиям в экономике, остается – и будет оставаться, пока сохраняется монополия КПК на политическую власть – «чужим» в политике. В этом состоит глобальный вызов мировому позиционированию Китая, от того или иного варианта ответа на которых зависит мировая роль Китая.
2. Укрепление регионального позиционирования Китая в АТР происходит на фоне оставшегося от «холодной войны» военно-политического дисбаланса сил в АТР. В его основе военно-политические договоры США с Японией и Южной Кореей при отсутствии аналогичного «балансира» со стороны Китая и других стран региона. Пока этот дисбаланс будет существовать, на пути реальной интеграции Китая в АТР будут сохраняться непреодолимые препятствия.
Ведя поиск рационального пути преодоления эффекта «чужого» – но без форсирования демократических преобразований – Пекин осуществляет следующие внешнеполитические новаторства.
Первое – выстраивание Китаем новой линии в отношениях с США, которые рассматриваются нынешним китайским руководством в качестве главного партнера Пекина на мировой арене. На практике это означает следующее:
- Налаживание диалога по новым угрозам. Китай сначала настороженно отнесся к объявленной США после «11-го сентября» войне против терроризма, сказав, что будет «вести ее на своей территории». Впоследствии, однако, Пекин изменил позицию, пойдя на интенсивное сотрудничество с Вашингтоном по линии спецслужб, обмена информацией по террористическим организациям и совместных действий по таким угрозам как транспортировка наркотиков, торговля людьми, пиратство. По Ираку Китай, хотя и выступил против американской военной акции, однако гораздо более сдержано, чем Франция, Германия и Россия. На саммите АТЭС в Бангкоке (октябрь 2003 г.) Пекин, преодолевая сопротивление ряда стран АСЕАН, не согласных с американской линии на превращение темы борьбы с терроризмом в главную тему повестки дня саммита, поддержал позицию Вашингтона, заявив, что «безопасность и экономика развиваются рука об руку». Китай, наконец, готов присоединиться и к инициированным США мерам по нераспространению ОМУ (PSI – Proliferation Security Initiative), при условии, если удастся найти правовую базу для участия Китая. Теоретической основой современных подходов к США является новый тезис китайского руководства о «глобализации проблем безопасности», требующей многосторонних ответных усилий. Если говорить о «компенсациях» Китаю со стороны США, то надо, наверное, упомянуть включение США двух восточно-туркестанских организаций, представляющих собой экстремистские и сепаратистские угрозы Китаю, в список террористических организаций со всеми вытекающими отсюда последствиями. А также жесткую позицию Вашингтона по Тайваню в момент обострения китайско-тайваньских отношений по проблеме «независимости» острова в конце 2003 – начале 2004 годов.
- Стремление выстроить диалог с США по проблемам стратегической стабильности и региональным конфликтам. Китай акцентирует свои последние успехи и новые амбициозные программы в области освоения космоса и технического переоснащения вооруженных сил, давая понять Вашингтону, что заслуживает большего, если и не такого как к России, но все же повышенного внимания США к возможностям Китая в сфере поддержания стратегической стабильности. На вовлечение США в военно-стратегический диалог направлены инициативы Китая о создании диалогового формата Китай – НАТО по проблемам стратегической стабильности, по новым угрозам и по ситуации в Центральной Азии, а также идея о превращении шестисторонней встречи по Корее в постоянно действующий диалоговый формат по вопросам безопасности Восточной Азии. Китай ищет возможности военно-политического взаимодействия и военно-технического сотрудничества с НАТО и с США. При этом Пекин понимает, что создание каких-либо многосторонних военно-политических структур в Восточной Азии – даже по примеру ЕС: не вместо НАТО, а параллельно с НАТО, то есть не вместо договоров о военном сотрудничестве между США и Японией и США и Южной Кореей, а параллельно с ними – без участия США представляется не возможным. И не ставит таких целей.
- Углубление экономического взаимодействия с США. Пекин старается не разжигать торговые споры. Например, на давление США по курсу юаня Пекин отвечает расширением закупок американской продукции, в том числе и в такой чувствительной для США сфере – на фоне усиления позиций Европы на мировом рынке авиатехники – как самолетостроение.
Второе – выстраивание, начиная с 2003 г., политического и финансового диалога с «Большой Восьмеркой». Ху Цзиньтао в качестве специального гостя участвовал во встрече «Восьмерки» в Эвиане, а министр финансов КНР и председатель центробанка имели неформальные контакты со своими коллегами из «Большой Семерки» в Дохе. Пока стороны присматриваются и изучают возможности друг друга, однако, это похоже, скорее, на начало диалога «Китай – Восьмерка/Семерка», чем на неудачный «пробный шар».
Третье – активизация роли Китая в региональных политических форумах. Пекин различает те из них, в которых он может играть «от раза к разу все более активную, но не ведущую, роль», как Региональный форум АСЕАН по проблемам безопасности (АРФ) и Форум «Азия – Европа (АСЕМ)». И те, где его роль может быть главной и/или второй по значимости после очевидного лидера. К последней группе относятся ШОС, в работе которого Китай является фактическим «локомотивом» организации, в том числе и символически – штаб-квартира ШОС расположена в Пекине. А также шестисторонняя встреча по Корее, также проходящая в Пекине и, более того, вряд ли возможная без постоянного давления Пекина на Пхеньян. При этом Пекин, следуя своей традиционной тактике «осторожности и постепенности», пока не заявляет о своем стремлении к лидерству в этих форматах, оставляя ведущие позиции в первом случае Москве, во втором – Вашингтону.
Четвертое – активизация регионального экономического сотрудничества, во-первых, в двусторонних форматах с США, Японией и Южной Кореей. Во-вторых, в рамках трехстороннего сотрудничества в СВА – с Японией и Южной Кореей. Здесь, в отличие от военно-политической сферы, Китай видит возможность выстраивания интеграционных схем и без участия США. В-третьих, в форматах «АСЕАН плюс Китай» и «АСЕАН плюс три».
И в этих новаторствах, как ответе на вызов Китаю, содержится уже и вызов Китая мировому сообществу. Запад, сталкиваясь с новой реальностью растущего и глобализирующегося Китая, объективно вынужден менять стратегию своих отношений с Пекином. Речь идет уже не о «вовлечении» Китая, а о реагировании на его возрастающую экономическую и политическую роль. У Запада есть два варианта ответа на китайские вызовы. Первый – сдерживать Китай, играя и усиливая роль того обстоятельства, что Китай все же продолжает оставаться «чужим» в политике. Однако, со временем политику «сдерживания» будет проводить труднее: экономически «свой» Китай превращается во все более важный двигатель мирового и регионального развития, а роль Китая в отражении новых угроз, в корейском урегулировании, а также в решении других региональных проблем, усиливается. Второй вариант – выстраивать новые отношения с Китаем как с равноправным военно-политическим партнером, несмотря на то, что этому и будет мешать восприятие Китая как политически «чужого». При этом объективно вариант «выстраивания новых отношений» выгоден и Китаю, и Западу.
3. Китай рассматривает Россию как второго, после США, «игрока» в вопросах стратегической стабильности и ракетно-ядерной сфере. Как важного источника поставки энергоресурсов, научных технологий и военно-технической – пока не преодолено эмбарго на поставки военной техники в Китай из США и ЕС – продукции. И как важный (хотя и не главный) рынок сбыта китайского продукции («челночная» торговля ширпотребом, автомобили и т.д.) и услуг рабочей силы.
В АТР Китай рассматривает Россию как не главного игрока:
- Россия для Китая – «партнер» по ШОС, что открывает возможности для поиска вариантов взаимодействия с Китаем по новым угрозам в Центральной Азии;
- «участник» шестисторонней встречи по Корее, что обеспечивает присутствие России в этом формате, хотя и не позволяет надеется на активное участие;
- «страна, присутствующая» в АТЭС, что отражает реальную малозаметную роль России в этом Форуме.
4. Россия позиционирует себя как глобальная держава, разделяющая рыночно-демократические ценности Запада, но заявляющая о своем праве иметь собственное слово в вопросах построения новой мировой архитектуры и собственную зону интересов (в границах СНГ). Экономическую и финансовую слабость Россия пытается компенсировать за счет агрессивного выхода на мировые и региональные рынки энергоресурсов и за счет поддержания своего имиджа как второй в мире ракетно-ядерной державы. Запад уже не воспринимает Россию как «чужого» в экономике и политике, но пока и не воспринимает ее как «своего».
В АТР Россия занимает маргинальные позиции и пока не предпринимает реальных шагов ни в плане укрепления своего дипломатически активного присутствия в АТР, ни в плане учета интеграционных возможностей Северо-восточной Азии для развития отсталых районов «азиатской России». АТР имеет для России гораздо меньшую стратегическую роль, чем для Китая, для которого экономическое взаимодействие с АТР имеет жизненно важное значение.
В российских политических кругах было распространено восприятие Китая как партнера по противодействию расширению НАТО и американским планам по ПРО. Однако когда эти вопросы потеряли актуальность, преобладающим стало восприятие Китая как источника демографической и военной угрозы и как партнера далеко не первого уровня значимости. Последнее проявилось в несвоевременном информировании Пекина по вопросам изменения позиции Москвы по НАТО и ПРО, а также в «несолидном» поведении Москвы в вопросах приватизации «Славнефти» и строительства нефтепровода в Дацин.
Сегодня Россия не имеет возможностей и идеологических оснований для усиления своих международных позиций за счет глобального и регионального противодействия США, но пока не готова последовательно идти противоположным курсом – усиления своих международных позиций за счет глобального и регионального взаимодействия с США. В случае первого (или близкого к нему) варианта дальнейшего международного позиционирования России, Россия не может рассчитывать на Китай, определенно вышедший на собственную траекторию взаимоотношений с США, как на партнера. В случае второго (или близкого к нему варианта) шансы выстраивания новых стратегических партнерских взаимоотношений в треугольнике Россия–Китай–США увеличиваются. Однако возрастает и угроза воссоздания атмосферы «соревнования» Москвы и Пекина в данном «треугольнике», способная (угроза) осложнять время от времени российско-китайские отношения.
5. Перспективы российско-китайских отношений в контексте тенденций глобального и регионального позиционирования Китая и России:
Первое. Чего ждать? – Усиления глобальных и региональных позиций Китая на основе экономического роста, укрепления внутренних правовых и финансовых основ для развития частного капитала, взаимодействия Китая с глобальными структурами (ВТО, G-7/8, НАТО, АТЭС, АСЕАН и т.д.), углубления китайско-американского экономического партнерства и партнерства по борьбе с терроризмом и распространением ядерного оружия. Новообретаемый имидж Китая будет, пусть пока и ограниченно (пока сохраняется монополия КПК на власть), ослаблять (но не полностью преодолевать) восприятие Китая Западом как «политически чужого» и, соответственно и пропорционально, ослаблять и антикитайские настроения.
Угроза для российского позиционирования в мире состоит в том, чтобы не оказаться – в глобальных и региональных раскладах – на более далеком от Запада «политическом и экономическом расстоянии», чем Китай. В противном случае ослабление антикитайских настроений будет компенсироваться в (продолжающем существовать) «глобальном пространстве агрессивного мышления» ростом настроений антироссийских.
Второе. Что делать? – Реагировать на новые вызовы глобализирующегося Китая не противодействуя ему, а взаимодействуя с ним.
Для этого важно, во-первых, отказаться от примитивного восприятия «китайской угрозы» как демографической и военной экспансии в «азиатскую Россию» и центрально-азиатское пространство (позиционируемая зона российских интересов). А вместо этого анализировать и учитывать новые китайские вызовы, корни которых в возрастающем влиянии Китая на мировые товарные и фондовые рынки и на мировую и региональную политику.
Проще – перестать быть высокомерным.
Во-вторых, на глобальном и региональном (Центральная Азия, Северная Корея) уровне важно выстраивать отношения партнерства и взаимодействия в треугольнике Россия–Китай–США на основе совпадения антитеррористических и нераспространенческих интересов. В частности, использовать северокорейскую ядерную проблему и ШОС, ищущую свою стратегическую нишу, для выстраивания такого сотрудничества.
В-третьих, необходимо обновить стратегию экономического развития России с учетом фактора интеграции «азиатской России» в формирующееся интеграционное пространство в СВА (Китай, Япония, Южная Корея).
6. Угроза интересам рыночно-демократизирующейся России возникнет в том случае, если Россия пойдет по пути сдерживания и противодействия выходящему за свои границы Китаю. В этом случае дальнейшая интеграция Китая в глобальную экономику при параллельном ослаблении его имиджа «чужого» Западу будет усиливать контр-позиции Китая и, в ответ, требовать от России ненужных и излишних материальных затрат и политических издержек.
