Постсоветская Россия: потенциал и поиски внешнеполитической стратегии
В. Кувалдин .
Постсоветская Россия: потенциал и поиски внешнеполитической стратегии
Положение России в современном мире глубоко противоречиво. В зависимости от выбранного набора критериев и показателей она может быть с одинаковым успехом отнесена и к группе лидеров, и к странам второго эшелона.
С одной стороны, по целому ряду параметров наша страна входит в первую десятку двух сотен государств, существующих на планете. По разме-рам территории Россия не знает себе равных и вдвое опережает те страны, которые идут вслед за ней (Канада, Китай, США, Бразилия). Она занимает ключевое положение в центре Евразии с хорошими выходами на многие стратегически важные регионы: Европу, Ближний Восток, Центральную Азию, Дальний Восток, Северную Америку, Арктику. Самой географией ей предназначено стать связующим звеном между западом и востоком, севером и югом суперматерика.
По природным богатствам Россия, возможно, тоже занимает первое место в мире. Особое значение имеют большие запасы питьевой воды и энергоносителей, ценность которых в современном мире быстро растет.
По численности населения Россия находится на седьмом месте в мире (около 145 млн. чел.). По степени распространенности русский язык занимает пятое место (284 млн. русскоговорящих) и входит в семерку официально признанных международных языков. Правда, по этим двум показателям Россия постепенно сдает свои позиции под напором других этносов и культур.
Важнейшей опорой, поддерживающей высокий статус России в современном мире, является наследие советского периода. По ракетно-ядерному потенциалу Россия остается сверхдержавой, уступая только США (сотни но-сителей, тысячи боеголовок). Накопленных запасов и сегодня достаточно, чтобы уничтожить все живое на Земле. У России сохраняется один из наибо-лее мощных военно-промышленных комплексов в мире, ее объемы продаж на мировых рынках оружия постоянно растут, обеспечивая ей второе место после США. Россия имеет пятую по численности армию в мире.
Советское наследие, обеспечивающее стране положение великой державы, не ограничивается военной сферой. Россия – постоянный член Совета Безопасности с правом вето. Она является полноправным участником множества международных соглашений и договоров. Важным новым приобрете-нием, сделанным в последние годы, стало более или менее полноценное вхо-ждение в «восьмерку», объединяющую наиболее развитые и сильные госу-дарства планеты.
От СССР России достались и большие экономические активы, в принципе позволяющие ей успешно бороться за местом под солнцем на мировых рынках. К их числу относятся такие важнейшие отрасли народного хозяйства, как атомная и аэрокосмическая промышленность, электроэнергетика и железнодорожный транспорт, наука и образование.
Особого разговора заслуживает нефтегазовый сектор и магистральные газопроводы. Сегодня Россия является крупнейшим мировым экспортером энергоносителей, что дает ей в руки серьезные экономические и политиче-ские рычаги, особенно учитывая нестабильную, взрывоопасную ситуацию на Ближнем и Среднем Востоке. Крупные поступления от экспорта нефти и газа обеспечивают профицит бюджета, позволяют без особого напряжения рас-считываться с большими внешними долгами, увеличивать золотовалютные резервы, создают финансовые возможности для ускоренной модернизации экономики.
Благодаря обширной территории и довольно развитым системам путей сообщения и связи Россия может претендовать на роль основного транспортного узла, связывающего различные части Евразии, а также Евразию с Западным полушарием (Транссиб и БАМ, коридор Север – Юг, кроссполярные маршруты). Превращение Азии от Ближнего до Дальнего Востока в зону не-стабильности и конфликтов увеличивает привлекательность северных мар-шрутов, проходящих по российской территории.
С другой стороны, положение России в мире подрывает целый ком-плекс слабых, уязвимых мест и нерешенных проблем. Часть из них обуслов-лена наследием прошлого, другая – порождена разрушением СССР и расчле-нением единого тела страны, третья – непродуманными и своекорыстными реформами 90-х годов.
Напомним: в результате разрушения СССР Россия потеряла четверть территории, треть экономического потенциала, половину населения. По масштабу потерь это сродни поражению в большой войне.
Многие из утрат прямо повлияли на положение страны во внешнем мире. Например, вследствие разрыва единого народнохозяйственного ком-плекса Россия потеряла основные порты на Балтийском и Черном морях и большую часть морского торгового флота. ВМФ страны много лет провел на приколе, у причальной стенки. Будучи и так по определению сухопутной державой, она непозволительно сократила свое присутствие в Мировом океане.
Или другой пример: «радикальные реформы» 90-х годов сократили экономический потенциал страны наполовину. И снова масштаб разрушений приблизительно такой же, как после большой войны. Особенно тяжелые по-тери понесли высокотехнологичные отрасли и производства.
Крах экономики в сочетании с неутолимой жаждой наживы постсовет-ской верхушки перевел основную часть населения страны в режим выжива-ния, не позволяя ему активно включиться в процесс создания новой, свобод-ной и демократической России. Страшный урон, в том числе во внешнеполи-тической сфере, нанесла утрата жизненных ориентиров и смыслов, тяжелей-ший морально-психологический кризис российского общества, угрожающий потерей национальной идентичности.
Разрушительная стихия ельцинского периода пагубным образом отра-зились на обороноспособности и безопасности страны. Армия, флот, спец-службы, силы правопорядка были брошены на произвол судьбы и обречены на деградацию, Катастрофическое состояние силовых структур государства показала первая чеченская кампания.
Сегодня непосредственных угроз целостности и суверенитету страны нет, но ситуация может измениться. Тогда станет пугающе заметным одино-чество России в современном мире, отсутствие у нее сильных, влиятельных друзей.
Кумулятивный эффект всех этих негативных факторов тяжелой гирей висит на ногах страны, не давая ей возможности вернуться в группу лидеров. Так по рейтингу конкурентоспособности Россию относят к пятому - седьмо-му десятку государств. Другими словами впереди нее не только все развитые страны, но и добрых два - три десятка развивающихся государств.
Инвесторы не спешат в Россию, годовой объем иностранных капита-ловложений исчисляется миллиардами (а не десятками миллиардов) долла-ров, что для такой страны недопустимо мало. Удивляться не приходится: ведь и в самой России отрицательный баланс движения капиталов, деньги уходят из страны, а не возвращаются в нее. Обнадеживающие симптомы по-следних лет пока не переломили эту долгосрочную неблагоприятную тен-денцию.
Не спешат в Россию и люди. В результате непродуманной миграцион-ной политики (или просто ее отсутствия) переселенческий поток из бывших союзных республик почти сошел на нет. В то же время – правда, в меньших масштабах, чем в первой половине 90-х годов, - продолжается выезд из Рос-сии. Уезжают как правило энергичные, предприимчивые и квалифицирован-ные.
Обладая внушительным научным, образовательным и квалификацион-ным потенциалом, Россия сильно отстает от ведущих стран в области высо-ких технологий. Перерабатывающая промышленность медленно выходит из кризиса, доля продукции высокой переработки в экспорте недопустимо мала.
Не лучше обстоят дела и в социальной сфере. По индексу развития че-ловеческого потенциала (ИРЧП) Россия входит в группу стран среднего уровня, занимая место в середине шестого десятка государств. По средней продолжительности жизни (менее 65 лет) Россия еще ниже, в первую очередь из-за высокой смертности мужчин трудоспособного возраста.
Оставляет желать лучшего и политическая система страны. Сверхпре-зидентская республика, установленная Конституцией 1993 года, исключает из процесса управления не только общество, но и большую часть политиче-ского класса. Раздутый, бюрократизированный госаппарат поражен корруп-цией, работает на себя, а не общество. Отчуждение граждан от политических институтов приобрело опасный характер.
Негатив, накопившийся после 1991 года, во многом сводится к одному – влиянию на внешнюю политику той уродливой социально - экономической модели, которая сложилась при Ельцине и во многом сохраняется при Пути-не. Речь идет о довольно примитивных и циничных формах рыночных отно-шений, когда природные богатства страны напрямую превращаются в со-стояния узкого круга частных лиц, так или иначе связанных с коррумпиро-ванной верхушкой чиновничества и продажными политиками. Состояния, которые в значительной степени размещаются в оффшорах и на Западе в ви-де всякого рода титулов собственности, финансовых и экономических акти-вов. Соответственно сюда же смещается центр жизненных интересов этого небольшого, но весьма влиятельного слоя. Несомненно, это стимулирует прозападные тенденции в российской внешней политике, которые могут принимать различные формы, от вполне разумных до откровенно капиту-лянтских.
Как бы то ни было, в результате образовался большой зазор между по-тенциалом страны и ее реальными возможностями на мировой арене. В зна-чительной мере он может быть компенсирован за счет продуманной внешне-политической стратегии, но, разумеется, в определенных пределах.
Атмосфера упадка и деградации, характерная для первой половины 90-х годов, не могла пощадить тонкий и хрупкий механизм выработки и осуще-ствления внешней политики. Как и другие несущие конструкции государст-ва, внешнеполитическая деятельность жестоко пострадала в процессе урод-ливой трансформации российского общества. Нужно время, средства и про-думанные, целенаправленные усилия, чтобы полностью восстановить поко-реженный механизм.
Пять неполных путинских лет не могли кардинально изменить положе-ние России в современном мире, но внесли серьезные коррективы в лучшую сторону. Экономический подъем и постепенное восстановление народного хозяйства заметно укрепили тыл российской дипломатии. Политическая ста-билизация, консолидация власти, высокий устойчивый рейтинг главы госу-дарства позволяют основательно заняться отношениями с внешним миром. Сам Владимир Владимирович несомненно гораздо лучше подготовлен для этой роли, чем Борис Николаевич.
«Предлагаемые обстоятельства», в которых сегодня приходится дейст-вовать российской дипломатии, принципиально отличаются от мира ее со-ветских предшественников. С одной стороны, наша страна перестала быть «белой вороной» в мировом сообществе. По своим основным характеристи-кам она – хотя бы чисто внешне – мало чем отличается от других государств. И хотя в последнее время на Западе усилились сомнения по поводу соответ-ствия социально-экономической и политической системы пореформенной России общепризнанным нормам, отторжения не произошло.
С другой стороны, никогда еще в мирное время соотношение сил меж-ду ведущими мировыми державами не менялось столь быстро и столь силь-но, и не в пользу России. Сегодня мы играем по тем же правилам и теми же картами, что и другие, только у нас их на руках немного.
Если попытаться трезво оценить положение России в мировой табели о рангах, то, суммируя все плюсы и минусы, ее можно отнести к категории ре-гиональных держав. Сама эта категория достаточно обширна и разнородна, в нее входят ведущие европейские государства (Великобритания, Германия, Франция), Япония, крупнейшие развивающиеся страны (Китай, Индия, Бра-зилия, ЮАР). Они играют ключевую роль в своем регионе и оказывают зна-чительное влияние на мировую политику.
Для России таким регионом является постсоветское пространство, но дело этим не ограничивается. Будучи мультирегиональной державой, она не может оставить без внимания происходящее в других частях Евразии, от За-падной Европы до Дальнего Востока. Учитывая ограниченные возможности страны, это требует ясных внешнеполитических приоритетов, умения отде-лить главное от второстепенного, сосредоточить свои усилия на определен-ных направлениях, временно жертвуя другими. Во главу угла должны быть поставлены не имперские амбиции, а идея модернизации российского обще-ства, переход в группу лидирующих стран по основным показателям уровня развития. Внешняя политика должна работать на страну, а не наоборот.
11 сентября 2001 года дали мощный стимул США, единственной ос-тавшейся супердержаве, двигаться в направлении создания моноцентричного мира. Соответствующие тенденции американской внешней политики, зало-женные еще в президентство Б. Клинтона, получили логическое оформление и развитие. Можно спорить, насколько перспективен этот курс для самих Со-единенных Штатов, но нельзя делать вид, что нас это не касается. Имея огра-ниченные возможности для маневра, российский государственный корабль должен пройти между Сциллой конфронтации и Харибдой подрыва сувере-нитета страны.
Почти три года, прошедшие после 11 сентября, позволяют лучше оце-нить перспективы создания однополюсной системы международных отно-шений. Сегодня можно говорить об ограниченной и постепенно размываемой однополярности. Однополярности – потому что потенциал США, особенно силовой, намного превосходит возможности любой другой державы. Огра-ниченной – потому что, несмотря на вышеуказанное превосходство, Соеди-ненные Штаты не в состоянии в одиночку (или на базе ситуативных коали-ций) решать важнейшие проблемы мироустройства. Постепенно размывае-мой – потому что в исторической перспективе соотношение сил меняется не в пользу США. Настойчивое стремление одинокой супердержавы перепла-вить военное превосходство в геополитическое доминирование может лишь ускорить этот процесс.
Другой важнейшей системой координат российской внешней политики является динамичное развертывание процессов глобализации. В условиях глобализации никакой разумной альтернативы вхождению России в мировое сообщество (мировое пространство) нет. При этом надо помнить, что совре-менный мир – арена не только сотрудничества, но и жесткой (а то и жесто-кой) конкурентной борьбы за место под солнцем, где на прочность проверя-ется все: сила экономики, эффективность политической системы, уровень со-циального развития, степень внутренней сплоченности общества, творческая мощь национальной культуры, привлекательность образа жизни. По многим из этих параметров Россия никогда не была в числе передовых стран, и сей-час ей срочно надо наверстывать упущенное.
Глобализация требует многое переосмыслить в нашей внешнеполити-ческой деятельности. Мир меняется на глазах, привычные процессы и явле-ния приобретают новый характер. Скажем, та же массовая миграция, вре-менный или постоянный выезд за рубеж. Сегодня неожиданно для себя люди российской культуры стали диаспорическим народом. «Наших» много в США, Германии, Израиле (здесь они превратились в серьезную политиче-скую силу).
Как показывает опыт других диаспорических народов (китайцы, евреи, армяне, греки, ирландцы, поляки, украинцы и т. д.), соотечественники, жи-вущие за рубежом, - огромный ресурс поддержки для страны. Но его нельзя использовать эффективно, если подходить к этим людям с непростой судьбой чисто потребительски, как инструменту внешней политики, «агентам влия-ния». Тогда они просто отвернутся от Родины, ставшей мачехой. Для того, чтобы они не превратились в отрезанный ломоть, необходимы неподдельный интерес к их сегодняшней жизни на чужбине, стремление всячески укреплять и развивать связи с ними, желание помочь, готовность защищать в случае не-обходимости.
Если попытаться суммировать суть споров вокруг оптимальной страте-гии России на мировой арене, которые идут в нашем внешнеполитическом истеблишменте, то она сводится к трем вопросам: 1) насколько самостоя-тельной может и должна быть российская внешняя политика? 2) центр тяже-сти и приоритеты? 3) пути достижения поставленных целей?
В центре стратегических интересов России по-прежнему остается пост-советское пространство, особенно СНГ. Здесь пришлось отказаться от мно-гих иллюзий и поспешных оценок предшествующего десятилетия. Ни «циви-лизованного развода», ни ускоренной интеграции. Отношение наших партне-ров к России остается глубоко амбивалентным: она и притягивает, она и пу-гает. Слишком велик перепад потенциалов для равноправного сотрудничест-ва. Но и центробежная горячка, похоже, осталась позади. Сейчас на просто-рах СНГ идет упорное перетягивание каната между Россией, США и Евро-пейским Союзом. Многое зависит от того, насколько Россия сможет стать самостоятельным полюсом развития, способным как локомотив вытащить постсоветское пространство в современный мир.
Наиболее сложной проблемой российской внешней политики были и остаются отношения с Западом. Это не конфронтация, это не бездумное «приобщение к мировой цивилизации», это не попытки играть на трансат-лантических противоречиях. А что это такое, сказать трудно. Не завершив процесс своего внутреннего самоопределения, Россия никак не может ре-шить, нужно ли, в какой степени и на каких условиях интегрироваться в за-падные структуры. Со своей стороны Запад не спешит облегчить процесс по-иска Россией своего места в мире, признав ее равноправным и перспектив-ным партнером.
Как известно, в президентском послании 2003 года движение в Европу провозглашено стратегической целью российской внешней политики. Европа обладает большой притягательной силой в глазах российского общества и в отличие от Соединенных Штатов не воспринимается как угроза. Постепен-ное вхождение в европейское пространство (образ-символ: возможность в 2007 г. ездить в Европу с российским паспортом и российскими рублями в кармане) для нас несомненно является движением вперед по пути модерни-зации. В то же время сближение с Европой может серьезно укрепить нашу безопасность.
Ключевой в этом судьбоносном выборе является самоидентификация. Если мы скажем сами себе, что Россия – европейская страна, далеко выдви-нутая на азиатский континент, то стремление раньше или позже войти в ЕС будет выглядеть логичным и оправданным. Если мы решим, что наши инте-ресы в других регионах не менее значимы, что Россия – это Европа + что-то еще, то сближению с ЕС будет поставлен определенный предел.
Стихийный голлизм путинской внешней политики уравнял в правах западное, восточное и южное направление. Здесь тоже произошла опреде-ленная ревизия страхов и надежд. Скажем, в быстро поднимающемся Китае больше не видят ни союзника против Запада (тем более что сам Китай вовсе не стремится к такому амплуа), ни потенциальную угрозу территориальной целостности России (после взаимосогласованного определения границы). Сохраняется беспокойство по поводу слабости нашего Дальнего Востока, но это скорее проблема внутренней, чем внешней политики.
Малозаметные, но ощутимые перемены происходят в отношениях с другим восточноазиатским драконом – Японией. Она фактически отказалась от жесткой увязки своей российской политики с требованием скорейшего возвращения спорных островов. Суровая необходимость диверсифицировать источники поставок энергоносителей заставляет японцев искать возможно-сти развития взаимовыгодного сотрудничества. Территориальную проблему решать надо, но не в условиях цейтнота и жесткого прессинга партнера.
На южном направлении еще до 11 сентября на первый план выдвину-лись отношения с исламским миром. Для России это не только внешнеполи-тическая, но и важнейшая внутренняя проблема. Поскольку мир постепенно сползает к конфликту цивилизаций (самоосуществляющееся пророчество), то российский многовековой опыт совместного развития в рамках одного госу-дарства приобретает значение, далеко выходящее за национальные рамки. С этой точки зрения принципиально важно разделение традиционного ислама и мусульманского фундаментализма и экстремизма.
В то время как мы всеми силами стараемся пробиться в сообщество пе-редовых и богатых стран Севера, по многим типологическим характеристи-кам мы недалеко ушли от Юга. Географически (и в определенной степени геополитически) мы также занимаем промежуточное положение между Се-вером и Югом. Россия может с немалой пользой для себя и других попытать-ся ответить на вопрос: какова оптимальная стратегия движения с Юга на Се-вер, как можно одолеть бедность, отсталость, призрак экологической катаст-рофы, терроризм, наркоторговлю? Ведь в сущности речь идет о важнейшей проблеме мировой политики: снижении конфликтности, обеспечение внут-ренней целостности глобализирующегося мира.
