Бонет П.

Пилар Бонет - корреспондент газеты «El Pais», Испания

Я коротко буду говорить, импрессионистским образом, не претендуя на науку, но исходя из собственного опыта и наблюдения.
Пункт первый. Задачи в СССР и Испании были разные. Когда Горбачев начал свои реформы, он пытался придать социалистической системе человеческое лицо, то есть наверстать упущенное в 60-х годах. Это, правда, не удалось.
Какой была задача в Испании? Возвращение в нормальное русло. Потому что даже у Франко было ощущение, что у него нет полной легитимности, иначе бы он не назначил себе преемника.
Пункт второй. Главные действующие лица в СССР и Испании. Я здесь поняла, что Михаил Сергеевич не только выполнял функции короля, но и функцию  Адольфо Суареса, и функцию Ариаса Новарро.
В Испании, и в СССР люди, которые делали реформы, сгорели. Но в Испании роли были разделены. Суарес сгорел,  а Король сохранился над системой и дал возможность проводить реформы. А здесь все должен был делать один.
Я хочу сравнить Короля и Михаила Сергеевича. Оба возникли из системы. И в этом их образовании внутри системы для короля и для Горбачева было то же самое: унижение, терпение, умение молчать долгий период. Вспомните, какое было избрание короля, какая мрачная была Испания. Хуан Карлос был разделен между отцом и Франко. Он не мог выговориться свободно. Одновременно его позиция, как наследника, не была прочна, даже во время агонии диктатора. И окружение Франко пыталось сделать последние попытки отдать наследство другому человеку. И в СССР позиции Горбачева как наследника генсека тоже были непрочны.
Третий пункт. Консенсус и конституция. Хочу просто обратить ваше внимание: конституция Испании – это продукт консенсуса всех политических групп. А конституция в России навязана обществу после драматических событий 93-го года. Между прочим, конституция в России  отдавала власть президенту. Конституция Испании, наоборот. Хуан Карлос исходил из своей уже имеющейся огромной власти. То, что он наследовал от Франко, - это была огромная власть. И он сам ограничивал себя и подчинил демократическому процессу, который превратил его фигуру в «над». Это тоже важно.
Четвертый пункт. Об истории. Очень много уже было сказано Виктором Кувалдиным. И мне просто хочется добавить к этому следующее. Роль империи. В Испании тогда уже не было империи. Империя закончилась в XIX веке. Испания должна была примириться со своей ролью маленькой страны. А в России этого совсем не произошло. Значит, мы жили в разных исторических измерениях. И это, между прочим, определяет роль Европы. Европа очень сильно помогла консолидации испанской демократии. Вспомним немецкий фонд Фридриха Эберта, социал-демократов, консерваторов - каждый поддерживал свои партии в Испании, они шли туда с чемоданами денег, чтобы эти партии сформировались. Это значит, что Европа доверяла испанскому проекту. Российский или советский проект не пользовался тем доверием в Европе. По отношению к России Европа вела себя двусмысленно: с одной стороны помогала, а с другой стремилась обезвредить ее имперское наследие.
В Испании эти чемоданы были действительно для консолидации демократии. А в России эти чемоданы были  дополнительно за обезвреживание фактора имперского. Это другой разговор.
Пятый пункт. Политические партии, консолидация политического центра. В Испании двухпартийная система полностью консолидировалась в результате длительного периода. Те, которые сразу хотели создать политический центр, потерпели неудачу. И центр сформировался позже, отражая реальное течение, которое было в у нас в стране, а вот в России его не было и нет или оно  намного слабее. В России политический центр создается популистскими методами, и потому имеет виртуальный характер. Это мои наблюдения от последней предвыборной кампании. Значит, у нас совсем разные моменты. Да?
И еще дополнительно. Между прочим, здесь было сказано, что наши лидеры были все молодыми. Правда. Были молодым, но они пользовались традициями партий, которые уже существовали. У них уже были рельсы. А  России пытаются проложить рельсы в ходе самого движения.
И последнее, что я хочу сказать, что политические партии действительно представляют народ до определенной степени, но политические партии в данный момент на Западе переживают большой кризис.
У России трудная задача. С одной стороны, консолидировать политические партии, с другой стороны, принять новый вызов. Это в глобальном мире, в котором, как говорит Михаил Сергеевич, действительно очень сильно укореняется авторитарное направление, где политические партии превращаются в некое АО. Они представляют отчет каждые 4 года, а народ голосует, но не принимает никакого участия. Это огромная проблема для Европы – участие народа в жизни политических партий. Они превращаются в какие-то бюрократические структуры. И это происходит тоже в России, и накладывается на предыдущие задачи.
И последнее. Консенсус общества, или пакты Монклоа в Испании. Пакты Монклоа были продуктом консенсуса и продуктом пожертвования  разных институтов общества. Россия, мне кажется, не дошла еще до ее пакта Монклоа. Сейчас только появляются сегменты, например, в виде концепции социальной ответственности предпринимателей (от Российского союза промышленников и предпринимателей). Они ищут друг друга. Мне кажется, что они друг друга не нашли. Значит, пакт Монклоа российского образца еще впереди.