Кувалдин В.Б.

Кувалдин Виктор Борисович - Руководитель "круглого стола" «Экспертиза» (проект Горбачев-Фонда), доктор исторических наук, профессор

Я начну свое выступление со слов «легкого покаяния». Дело в том, что я - не испанист. И в отличие от представителей этой интереснейшей страны, присутствующих в зале, и наших блистательных специалистов по Испании не могу похвастаться глубокими познаниями относительно этой страны. К тому же (в отличие от ряда других европейских стран) в Испании был только однажды. Было это в мае 95-го года на одной научной конференции. И думаю, что приглашен я был туда, только, потому, что там организатором и звездой этой конференции был Михаил Сергеевич Горбачев. Поэтому соответственно мое восприятие этой книги невольно грешит дилетантством.
Правда, по первой профессии я итальянист. Страна вроде бы близкая, в чем-то даже похожая на Испанию, но мой опыт международника говорит о том, что в данном случае это, скорее, не плюс, а минус. Потому что есть «ловушка» близких стран, когда пытаешься их уподобить друг другу, а потом понимаешь, что, в сущности, они очень и очень разные.
Посему буду говорить только о книге. Мое выступление никакой не научный доклад, это всего лишь размышления вслух о прочитанном. Естественно, я  прочитал книгу глазами человека из Москвы, глазами гражданина страны, которая где-то заплутала в сложнейшем переходе к демократии, – на том переходе, который сама Испания с блеском осуществила четверть века назад.
Прежде всего, о чем эта книга. Мне кажется, в ней три сюжета - человек, страна и время. Человека зовут в ней Хуан Карлос I. Страна, естественно, - Испания. А время – вторая половина ХХ века.
Мне представляется, что в книге есть еще один герой, и он здесь тоже был назван. Это - книга об одном из институтов государства. Монархия по сути своей - институт средневековый. И в некотором роде историческое чудо, что она выжила, существует и функционирует в наше время. Но в данном случае мы имеем дело с особым феноменом. Испанская монархия – средневековый институт, который оказался удивительно современным и исключительно эффективным инструментом  решения сложнейшей задачи – задачи перехода от авторитарного режима к свободе и демократии, задачи которая стала камнем преткновения для многих политиков и политических систем.
Я не склонен здесь к обобщениям. Как известно, монархия –  наследственный институт. И, по-видимому, для Испании происходящее сегодня –  великий эксперимент. То, что в Испании обозначают как «хуанкарлизм», когда монархические настроения сконцентрированы и зафиксированы на конкретном человеке, это дань осторожности – осторожности и здоровой осмотрительности в отношении того, как этот институт покажет себя в будущем, насколько эффективным он окажется и при преемниках дона Хуана Карлоса I.
Естественно, читая эту книгу глазами человека из Москвы, я все время сравнивал наш и испанский опыт. Думаю, что  в исторических путях наших стран есть не аналогии и  параллели - мне кажется, что это было бы натяжкой и лучше избегать подобных оценок, а своеобразная перекличка. И здесь хотел бы я выделить несколько черт, несколько характеристик. Порой мне кажется, что наши истории смотрятся друг в друга, как в зеркало, перекликаются и ведут своеобразный диалог.
И та, и другая –  страны на краю европейской культурной ойкумены. И та, и другая – это страны - орудия экспансии европейской цивилизации в другие миры,  в другие цивилизации.
И та, и другая –  страны, прошедшие  пик своего имперского могущества и оставившие его в прошлом. Испания довольно давно, как мне кажется, в XVI-XVII веках. Россия – значительно позже – в XIX - ХХ веке.
И Испания, и Россия – страны с тяжелой, кровавой историей, где войны, как внешние, так и гражданские, мятежи, восстания, перевороты – это не исключение, а скорее нормах жизни вплоть до недавнего времени.
И Испания, и Россия – страны, способные надолго погрузиться в летаргию, исторический сон. Причем, погрузиться столь глубоко, что постороннему наблюдателю они кажутся бессильными пленниками своего славного прошлого.
И Испания, и Россия – страны со сложной этнополитикогеографической конфигурацией, заставляющей национальную элиту постоянно думать и заботиться о целостности государства.
Наверное, к этому неполному списку марксисты бы добавили, что и Испания, и Россия –  страны периферийного, позднего, зависимого капитализма, причем капитализма придавленного тяжестью докапиталистических структур, отношений, традиций.
Здесь говорилось о том, что Испания и Россия – это страны долгого,  трудного, опасного пути к свободе и демократии. И мы граждане, другой страны, не можем не отдать должное Хуану Карлосу I. Полагаю, что его имя будет вписано золотыми буквами в испанскую историю. И, отдавая ему должное, в процессе чтения этой  книги, я все время  думал о тех проблемах, с которыми в свое время (почти 20 лет назад) столкнулся Михаил Сергеевич Горбачев и его команда. Мне кажется, что можно выделить несколько «отягчающих обстоятельств», которые очень осложнили жизнь советских реформаторов, стремившихся пройти тот же самый путь, по которому чуть раньше прошла Испания.
Что дополнительно легло на чашу весов и что создало качественно другой объем исторических задач, стоящих перед Горбачевым и его сподвижниками?
Не претендуя и  здесь на полноту списка, назову несколько обстоятельств, которые, еще более осложнили путь России к свободе. Прежде всего – это  большая отдаленность от центров европейской цивилизации. Не случайно, в России исторически в течение двух веков идет острый спор, относительно ее цивилизационной принадлежности к - Европе или Евразии. Все таки Испания в этом смысле всегда себя ощущала более европейской страной.
Второе, как мне представляется, это качественно другой объем исторических задач, вставших перед реформаторами в процессе перехода к демократии, ведь  горбачевской команде, одновременно с  созданием демократической политии, самом по себе предельно сложной предприятии надо было трансформировать огосударственную, командную в рыночную экономику. А за три поколения социалистического хозяйствования мы успели вытоптать и ростки, и историческую память о свободном предпринимательстве. Если этого недостаточно, то добавьте еще и столь сложную задачу, как освобождение от пут марксистской идеологии – обретение способности вновь смотреть на мир ясными, не замутненными предрассудками и догмами глазами.
Еще, один камень преткновения - слабость точек опоры  российских реформаторов. Здесь уважаемый советник-посланник назвал  важнейшими рычагами преобразований в Испании не только короля, и его сподвижников, но и  испанский средний класс. У нас все-таки, если и был советский средний класс (я считаю, что он был), то он был своеобразен и  далеко не в той мере подготовлен для решения  задачи посткоммунистической трансформации. А с другой стороны, какие были, плюсы и сильные стороны, которых не было в Советской России в середине 80-х годов? Конечно, это предпринимательский класс, который был конкурентоспособен  и стремился к свободе. Такая  серьезнейшая точка опоры при подобном  переходе, как католическая  церковь. Это такой своеобразный институт как орден «Опус Ден». Это высокая правовая культура, которая позволила осуществить испанский переход как упорядоченное движения от одной правовой ситуации к другой, которая создала для него  прочный каркас и  четко  определенный коридор возможностей. К вышеперечисленным  трудностям российской трансформации  добавилось еще одно. Это началось это в горбачевское время, но махровым цветом расцвело тогда, когда Михаил Сергеевич был отстранен от власти. Двигаясь от тоталитаризма к свободе, Россия  выбрала стратегию перехода, диаметрально противоположную Испанской.
Здесь говорилось о том, что Хуан Карлос постоянно  повторял (кстати говоря, то же говорил его отец - граф Барселонский): «Я хочу быть королем всех испанцев». Хуан Карлос – это человек примирения после страшной гражданской войны, расколовшей страну и оставившей глубокие раны и шрамы.
В посткоммунистической России политической стране – чей верховной власти стали не поиски компромисса, а раздувание конфликта. Так  Борис Николаевич Ельцин еще до  захвата  власти стал  одним из инициаторов и организаторов холодной гражданской войны в России. После его воцарения в Кремле «стратегия напряженности» стала средством удержания власти  ельцинским режимом. Российской аудитории не надо напоминать, как раздувая признак антикоммунизма, ельцинисты всеми правдами и неправдами держались у власти. За одно технология конфликта позволяла уйти от ответа за собственные провалы.
Позвольте обратить ваше внимание еще на одно обстоятельство. Ельцинский режим (политически)– это всегда режим меньшинства. Об этом свидетельствуют все голосования «за партию власти» на парламентских выборах 93-го, 95-го и 99-го годов. «Партия власти» ни разу не набрала более 5 % голосов избирателей. Только выйдя из ельцинского режима,  7 декабря 2003 года партия власти  впервые в российской посткоммунистической сможет заручиться поддержкой приблизительно половины избирателей. До этого менее четверти. Отсюда ставка на раскол общества, создание атмосферы холодной гражданской войны как средства удержания власти. Такая политика конфронтации создала не преодолимые препятствия на пути перехода к демократии.
Что еще имеет значения, с моей точки зрения не испаниста. Мне кажется, что очень важно, от чего уходили, от какого берега оттолкнулись. И здесь  в  книге два героя. В центре повествования – один герой, он на авансцене,  в свете юпитеров, с ним встречаешься на каждой странице, он изображен  на обложке. Это король дон Хуан Карлос I. Но есть и другой герой. Как то ни парадоксально  – это генерал Франко. И это тоже стало  для меня  откровением. Как мы представляем себе Франко – мы ,советские люди,  политически формировавшиеся в середине прошлого века. Откуда-то из далекого детства всплывает четверостишье под одной из карикатур Кукрыниксов, напечатанных, естественно, в газете «Правда»,партийном официозе оно  звучало следующим образом: «В обнимку рядышком сидят палач Франко и Тито и кость берцовую едят, дрожа от аппетита». Вот он образ людоеда, причем с точки зрения советской пропаганды того времени все можно было свалить в одну кучу, в один мешок. В поздне-сталинской галерее позора рядом располагаются  коммунист Тито, и ярый  антикоммунист генерал Франко. Никокого диссонанса.
Как  им предстает генерал Франко в этой книге, пусть на заднем плане. Прежде всего,  как человек безумно любящий Испанию. На 98-й странице есть пронзительная сцена, когда умирающий Франко хватает подошедшего к нему наследного принца и будущего короля и произносит только одну фразу: «Ваше Высочество, единственно, о чем вас прошу - сохраните целостность Испании». Вот это – политическое завещание  Франко. Его программа-  минимум. На ней он стоит, а за ним стоит армия. Здесь они пойдут до конца. Последняя линия обороны режима - целостность Испании. Надо отдать должное стареющему диктатору. Франко не шел дальше, он не пытался  связать будущего наследника программой, в книге много свидетельств на этот счет. Ограничусь  одним. Принц (будущий король) обращается к Франко за советом, и тот  отвечает (он никогда не давал ему политических советов): «Это вам не пригодится хотя бы потому, что вы никогда не сможете сделать то, что делаю я». И здесь не взгляд свысока,  маленького генерала на рослого принца. Здесь трезвое понимание того, что он будет действовать в другой стране, в других обстоятельствах, с другими людьми. И опыт генерала Франко наследнику престола не нужен, он ему даже вреден.  Судя по всему у генерала было чувство времени и чувство истории.
И, наконец, способность генерала провести свою страну через тяжелейшие испытания середины века. Франко, видно, обладал незаурядным политическим чутьем. Здесь говорилось о том, что он сам выбрал своего наследника, он ему передал власть. А что он ему передал, какова роль монархии в политической системе постфранкистской Испании? Если позволите, я зачитаю соответствующий пассаж из испанской Конституции. Конечно, специалисты по Испании знают, что в Конституционном тексте есть специальный раздел, посвященный короне. Вот  пассаж о функциях короля, статья 62-я:
«Король:
Подписывает и обнародует законы, созывает и распускает Генеральные Кортесы и назначает выборы в порядке, предусмотренном Конституцией.
Назначает референдумы в случаях, предусмотренных Конституцией.
Предлагает кандидата в председатели правительства и при необходимости назначает или освобождает его от должности в соответствии с условиями, предусмотренными в Конституции.
По представлению председателя правительства назначает на должность членов правительства и освобождает их от должности.
Издает согласованные в Совете Министров декреты, жалует гражданские и воинские должности, награждает орденами и присваивает почетные звания в соответствии с законами.
Осведомлен в государственных делах и председательствует в силу этого на заседаниях Совета Министров, когда сочтет это необходимым по просьбе председателя правительства.
Является Верховным Главнокомандующим вооруженными силами.
Осуществляет право помилования в соответствии с законом, который не предусматривает всеобщих амнистий.
 Оказывает высшее покровительство королевским академиям».
Не считаю себя специалистом по конституционному праву, но думаю, что о таком короле ни в коим случае нельзя сказать, что он царствует, но не управляет. В книге есть недвусмысленные свидетельства, а на этот счет и  думаю, что Хуан Карлос с полным правом,  говорит о себе, как о центральной, ключевой фигуре испанского политического процесса.
Присоединяюсь, к прозвучавшей здесь  рекомендации. Прочитать эту книгу, если не всем гражданам страны, то всем тем кто  серьезно интересуется российской политикой.
И что могли  бы сделать мы в Фонде Горбачева?  Можно подумать о том, чтобы вместе с  испанскими мозговыми центрами  сделать сравнительное исследование проблем демократического транзита, основанное на опыте Испании и  России. Как, мне кажется, это было бы интересным не только для наших двух стран, это могло бы стать вкладом и в мировую транзитологию.
Дело в том, что вся современная транзитология базируется на южно-европейских и латиноамериканских образцах. Это опыт перехода от авторитаризма к демократии середины 70-х годов в Южной Европе (Греция, Испания, Португалия), 80-х годов в Латинской Америке. В этом его блеск. В этом его ограниченность. Его специфичность, обусловленность обстоятельствами времени и места объясняет, почему этот опыт мало применим в нашей стране и в других постсоветских государствах.
Второе возникшее соображения это не предложение и не пожелание, скорее, мечта вслух. Я бы  хотел увидеть книгу, где было бы два автора,  как-то совместное размышление об опыте демократического перехода, об опыте перехода к свободе. Совместны раздумья короля Испании дона Хуана Карлоса и президента СССР Михаила Сергеевича Горбачева. Я думаю, что такой книге нужен особый журналист, особый собеседник. Это должен быть человек, родина  которого  Испания, и, который хорошо знает и любит Россию. Сегодня за этим столом сидит  журналист,  друг нашей страны, нашего Фонда Пилар Бонет. Мне кажется, Пилар, что эта задача  как раз для Вас.