Л.А.Фадеева
Я представляю в данном случае один из регионов России, а именно Пермскую область. Для того, чтобы объяснить мою позицию по обсуждаемым вопросам, позвольте сделать небольшое пояснение о специфике нашего региона. В эпоху Горбачева Пермь считалась политическим болотом, в силу того, что пермский регион демонстрировал слабую реактивность на катаклизмы федерального уровня. Исследователи пермской политии отмечают преобладание позиции «выжидательности» как со стороны местных «верхов», так и со стороны «низов» по отношению к тому, как определится доминанта российской политической жизни и каким образом это может сказаться на судьбе региона. Впервые существенное место на страницах центральных СМИ Перми было отведено совсем недавно в связи с созданием Пермского края. Референдум проходит 7 декабря, и абсолютное большинство избирателей (70%) проголосовали за объединение Пермской области и Коми-Пермяцкого автономного округа. Таким образом, Пермь выступила пионером в процессе укрупнения субъектов Российской Федерации.
Это отнюдь не означает отсутствия демократических процессов в регионе. Демократизм пермяков выражается, прежде всего, в отношении к основной форме политического участия - участию в выборах. Регион демонстрирует устойчивые демократические предпочтения на выборах всех уровней. По мнению Ф.Туровского, Пермскую область по типу электоральной культуры можно отнести к «столичному» типу», поскольку жители Пермской области голосуют на выборах так же, как жители Москвы и Петербурга. Последние выборы, в Государственную Думу в 2004 г., подтвердили устойчивость этой тенденции: в регионе СПС получил 8,7% голосов, «Яблоко» - 5,5%. В регионе действует Целевая программа развития политической и правовой культуры населения Пермской области на 2002-2006 гг. В настоящее время мы проводим серию семинаров по гражданскому образованию. Я говорю обо всем этом отнюдь не для отчета. Сегодняшняя дискуссия идет о демократии, а демократия имеет разные измерения.
Кирилл Георгиевич Холодковский сказал: «И все-таки надо тащить народ к этой демократии хоть за уши». Вопрос – к какой демократии? Надо иметь ввиду, что представление о демократии – тоже элемент демократии. Демократия как некое явление, как феномен включает в себя не только объективные, но и субъективные явления и процессы, включающие представления людей о демократии. Вы помните, в советские времена были модны дискуссии о западном обществе на тему: «Какая демократия? Для кого?». Их целью было доказать, что реально демократия на Западе существует для немногих.
На самом деле такой же вопрос или такие же вопросы могут быть сейчас адресованы российскому обществу. Какая демократия? Для кого? Что люди включают в понятие «демократия», что они считают демократичным или недемократичным. От этого зависит отношение людей к реформам. В частности, в Пермской области, анализ тенденций развития политического сознания жителей показывает, что в общественном мнении идет увеличение числа людей, разочарованных в реформах, однако, полного разочарования в рыночных реформах не наступило: они продолжают быть ценностью для довольно значительного числа людей. Люди хотят, чтобы реформы были ориентированы на отечественного товаропроизводителя, имели «человеческое лицо».
Люди хотят «достойного правления» (a good government), об этом тоже говорил К.Г.Холодковский. Лозунг достойного правления – это же не российское изобретение, это очень популярный английский термин. Это – один из компонентов представления о том, что в стране есть демократия.
Второй момент, о котором мне хотелось бы сказать, связан с тем, что действительно в последние 30 лет (Михаил Сергеевич с этого начал свое выступление), действительно происходит крушение авторитарных режимов – переход от авторитаризма, но к чему? К демократии. А к какой демократии? Представление о чистой, стерильной, замечательной демократии с ее критериями озвучил говорил профессор Шрёдер, говоря о демократии, основанной на экономически развитом обществе, большом среднем классе, обществе не фрагментированном, а интегрированном, хорошо бы еще с гражданской культурой. Такой демократии, на самом деле, в последние десятилетия не удалось построить нигде. Вот почему применительно к латиноамериканским, восточноевропейским, а также российской, реалиям политологи стали использовать, может быть, не слишком удачные, не слишком красивые определения, как «делегативная демократия», «управляемая демократия», «формальная демократия», «фасадная демократия». Можно этот перечень продолжать.
Более того, в последние годы активизировался вопрос о том, если демократия в Америке, есть ли демократия в Европейском Союзе. Можно вспомнить позицию Йошки Фишера, высказанную в его скандальной речи насчет того, что на самом деле в ЕС нет никакой демократии, а есть брюссельская бюрократия с ее полным доминированием в политическом плане. В связи с расширением ЕС идет дискуссия насчет того, будет ли демократия сохранена или, наоборот, новые страны создадут опять нечто непонятное, со всякими прилагательными, не слишком привлекательное. Во всяком случае, вопросы о демократии бесконечно стоят перед обществом и не только в России. А проблема американской демократии после последних президентских выборов и войны в Ираке? Трудно себе представить сейчас кристально чистый образец демократии, который бы Россия могла взять и пересадить на свою почву, если бы такая пересадка была в принципе возможна. Поэтому лично мне представляется, что выражение «гибридный режим» не такое уж оно страшное, сочетаются разные стороны - старое и новое.
И опять же применительно к общественному мнению, результаты социологических исследований показывают, что если разделить демократию на компоненты, то некоторые компоненты определенно занимают в иерархии ценностей для людей значимое место. Если говорить о ценностях, то права человека однозначно обществом воспринимаются как то, что очень важно, о чем следует заботиться.
Нина Юрьевна Беляева говорила о том, что молодое поколение, например, студенты Высшей школы экономики такие демократичные, конечно, для них права человека - номер один в системе ценностей. Я могу привести пример из нашего опыта работы с учителями по гражданскому образованию. Мы проводили семинар в Музее политических репрессий Пермь-36, в котором принимали участие учителя из самой глубинки, из сельской местности. Они рассказали такой случай: ученик, отвечая на вопрос об эпохе Ивана Грозного, написал: «Толком про эпоху плохо что помню, только помню, что права человека нарушали. Это было очень скверно». И исследования социологов, и практика российской жизни доказывают, что права человека как ценность уже довольно серьезно укрепились в общественном сознании.
Григорий Кертман рассказывал на III Всероссийском конгрессе политологов о том, что как бы люди ни ругали выборы, как бы им ни нравилось слово «электорат», но когда задается вопрос, может быть, стоит отменить выборы или предложение отменить выборы, то ответ однозначно негативный – нет. Выборы надо сохранить. Какими бы они ни были, но они должны быть сохранены. Большинство россиян не только признают важность многих демократических политических институтов, но и не соглашаются на их ликвидацию даже во имя обеспечения порядка в стране - наиболее популярного лозунга в России на протяжении всех последних лет. Так, свободными выборами ради обеспечения порядка в стране готовы были пожертвовать всего 6 % опрошенных граждан России, свободой средств массовой информации - 7 %, правом свободного въезда и выезда из страны - 7 %, правом частной собственности, свободой частного предпринимательства - 11%, свободой митингов, забастовок, других массовых акций протеста -12%. Правда, многопартийностью ради обеспечения порядка готовы были пожертвовать существенно больше - 20 % опрошенных. Социологи объясняют это общей слабостью, неразвитостью политических партий и кратковременностью функционирования института многопартийности в современной России.
Г.Г.Дилигенский писал в одной из последних своих работ: «В России есть некоторые устойчивые группы массового политического сознания (как, впрочем, были и всегда, но проявлялись в различных соотношениях) – сторонники реставраторских тенденций и сторонники принципов экономического и политического либерализма. Но и те, и другие занимают, скорее, маргинальное положение сейчас. Основную же массу населения характеризует «гибридное», «промежуточное» сознание, соответствующее облику самого общества и его институтов. Именно поэтому ему подходит название «постсоветское»: оно уже не вполне советское, но и не может в силу своей незавершённости быть определённо каким-либо собственным, содержательным понятием».
К этому сознанию применим также эпитет «переходное», в том смысле, что он отражает незавершённый, неустойчивый характер общественных структур, альтернативные возможности их развития. Поэтому я насчет того, что общество переходное. Может быть не так уж это и плохо, значит, оно живое.
