Н.Ю.Беляева

Хочу вступить в дискуссию с новой темой, которая, на мой взгляд, незаслуженно была забыта. Мне кажется, что тема демократии, какой бы она ни была широкой и всеобъемлющей, все-таки до сих пор освещалась только с одной стороны. Все выступающие говорили об институтах: о президентской власти, о законодательной власти и политических партиях, которые тоже при успешном стечении обстоятельств попадают в Думу и становятся частью власти. И вся критика, которая прозвучала здесь в выступлении Пивоварова, сводится к тому, что целый ряд показателей жизни общества и общественной культуры слишком тесно привязываются к власти и через власть себя идентифицируют. Тем более важно при дискуссии о демократии говорить о той части общества, которая совершенно сознательно себя определяет вне власти. Вот почему тема гражданского общества и его развития, мне кажется, очень уместна в сегодняшней дискуссии. И мне хотелось бы ее заявить и проследить, как развивалось это гражданское общество на том историческом промежутке, который мы сегодня рассматриваем - от Горбачева до Путина.

Я хотела бы сразу согласиться с профессором Галкиным, напомнившем, что мы все-таки очень мало знаем общество, в котором живем. Все выступающие, говорят либо, что общества нет, либо что оно такое зависимое, настолько пронизанное властными импульсами, что боится само себя реализовать. Что оно жестко к этой власти привязано, себя без нее не мыслит. Я позволю себе с этим не согласиться и напомнить некоторые факты.
Эпоха Горбачева нам запомнилась массовым общественным активным политическим участием. Я думаю, это еще не забыли – и народные фронты, и массовые демонстрации. Эпоха Горбачева запомнилась тем, что политические институты ослабили свое давление. Это был период, когда власть позволила гражданам самоопределяться и самоорганизовываться. Мы это сразу получили в огромном масштабе. Наверняка вы все еще помните массовые демонстрации, массовые заявления, которые имели очень серьезное продолжение. Именно на волне массовых движений «Демократической России» Ельцин завоевал популярность и стал президентом России. Поэтому говорить о том, что массовые движения ничего не значили и не оказали никакого влияния на политическую систему, наверное, было бы неверно.

Те политические лидеры, которые почувствовали эту гражданскую энергетику, почувствовали значение гражданских выступлений, на танках ее возглавили в определенный момент, стали народными лидерами и народными избранниками, а потом закрепили себя эту роль в качестве лидеров нового политического режима. Когда новый политический режим закрепился и началась экономическая перестройка, стал заметен серьезный спад гражданского активизма. Он тоже вполне понятен, потому что он был обращен на собственное экономическое выживание, на строительство и адаптацию к новым экономическим условиям.

В этом период, несмотря на то, что у нас не было массовых демонстраций, жизнь гражданского общества была очень интенсивной. Но она была направлена на структурирование самой этой гражданской активности.
Фонд "Интерлигал", который я представляю, вел мониторинг этой деятельности с целым рядом других общественных организаций. Оказалось, что 5-8 лет (считая с 90-го года) были потрачены на то, что те гражданские союзы, которые хотели себя самоопределять независимо от власти с точки зрения источников финансирования, рекрутирования волонтеров, выстраивания своей повестки дня и политического участия - имели возможность использовать этот период для самоорганизации. И они этим воспользовались, на мой взгляд, очень умело: родился целый ряд устойчивых движений, имена которых, хорошо известны. Это - Московско-хельсинкская группа, которая укрепила свои сети; Общество «Мемориал»; целый ряд женских организаций. Безусловно, все они пользовались поддержкой западных грантов, но перестройка на то и была, что открыла нам двери в мир и на Запад. Появилась возможность использовать негосударственные источники, хотя российский бизнес, к сожалению, очень мало мог поддерживать гражданскую активность. Действительно, до 93-94-го гг., в основном, финансы шли из-за рубежа, но они были использованы в ряде случаев очень разумно и грамотно.

На что они были использованы? Целый ряд организаций приобрели свои офисы, то есть стали независимы даже при повышении арендной платы, которой им постоянно угрожало московское правительство. Они обрели устойчивый персонал. Они приобрели значительное количество техники. А вокруг них сконцентрировалось большое количество профессионалов – людей, которые понимают, что такое политическое участие, получили прекрасное образование, в том числе и зарубежное, и могли четко и грамотно выстраивать свою политику.

Итак, до середины 90-х годов гражданское общество, не участвуя в массовых демонстрациях, занималось устойчивой самоорганизацией. Из 350 тысяч негосударственных, некоммерческих организаций, которые зарегистрированы в Министерстве юстиции, по оценкам всех без исключения экспертов, 10-15 процентов (а это значительная часть) работают как профессиональные общественные структуры самоорганизации.
Здесь говорилось, что партии значат очень мало. Я с этим согласна. Но кроме партий есть и другие структуры гражданского общества –те, о которых я говорю, в том числе и Фонд Горбачева. У нас очень много аналитических структур, которые существуют как общественные, гражданские, независимые, некоммерческие организации. Они вносят громадный вклад в развитие той самой демократической политической культуры, о которой здесь уже говорили. Я думаю, что результаты этой деятельности мы уже можем наблюдать.

На следующем цикле выборов, на смену Ельцину пришел Путин. Но еще до выборов Путина, были выборы 99-го года. С точки зрения политического участия, на мой взгляд, это был очень серьезный рывок, очень серьезный скачок в развитии демократического общественного движения и с точки зрения политического сознания, и с точки зрения политического участия. Что именно произошло?

Гражданские союзы существовали либо в виде отдельных организаций, либо профильных сетей. Например, все экологи собирались в союзы экологических организаций. Все женщины – в сети женских ассоциаций. Все противники армии или сторонники реформы армии – в коалицию за альтернативную гражданскую службу. Все общественные организации, которые интересуются детьми, - в коалицию «Гражданское общество детям». Все беженские организации – в форум беженцев России. И т.д. – я могу долго перечислять. Факт в том, что каждый существовал в своей нише. Именно в 99-м году, когда была значительная угроза фальсификации выборов со стороны власти, все эти значимые сети - от политических или тех, которым небезразлична политика, как «Мемориал», до таких, которые занимались совершенно не политическими вопросами (молодежные, женские, экологические) объединились в некоторую единую сеть, которая сначала называлась «Гражданское общество. Выборы-99», а потом поменяла свое название на коалицию «Мы, Граждане!».

Таких сетей стало появляться много. Какую они ставили общую задачу? Первое и самое главное - осуществлять гражданский контроль над реализацией властью своих главных властных задач, а именно: на периоде формирования власти, а именно выборов.

Все мы наблюдали сегодняшние выборы не "с чувством удовлетворения", у нас растет ощущение подозрительности, что неправильно там Вешняков считал. У меня - данные общественных наблюдателей, которые продолжают работать в сети коалиции «Мы, Граждане!». Это более 600 организаций во всех регионах от Калининграда до Сахалина. Вот подробные оценки протестного голосования: по Тюмени – 19 процентов, по Орлу – 18 процентов, по Владивостоку в четырех регионах – 12, 10 и 15 (а почему-то у Вешнякова только 4 процента). По Нижнему Новгороду – около 30 процентов в ряде регионов. По моим личным оценкам или оценкам коалиционных наблюдателей, протестный процент гораздо выше. Это – голоса "против всех". Мы считаем, что и явка была завышена. По нашим оценкам, явка была значительно ниже. Чтобы оценить политическую культуру и политическую активность, нужно иметь адекватные данные. Не забывайте, что этим гражданским организациям ни олигархи не платили, ни Сорос не платил, ни Вешняков не платил. Это я готова доказать. Это легко проверить, посмотрев на счета коалиции и на то, как она работает.

Мы в течение 5 лет работаем без единого гранта западных спонсоров. Это было сделано совершенно намерено именно потому, чтобы не получать упреков, что мы реализуем интересы западных инвесторов. Но это стаыло возможно только потому, что до этого, 6 лет шло накопление ресурсов. И мы можем сказать, что нам не помогали западные инвесторы. Конечно, помогали, 10 лет помогали, но сейчас гражданские союзы в состоянии сами ставить задачи и сами их реализовывать. Так вот, эта самая гражданская активность сейчас фиксирует очень серьезные тенденции в общественной жизни, которая себя позиционирует отдельно от государства и выстраивает свою политическую культуру, не считая, что личная неудача Немцова – это провал демократов и демократии. Или провал Явлинского – это конец демократическим преобразованиям.

Студенты Высшей школы экономики, которую создавали Гайдар, Шохин и Ясин (вам хорошо известные) - это правый электорат. Но и они не чувствуют провала и развала, а наоборот, организуют семинар за семинаром по выстраиванию новой логики строительства демократического движения. За этот период сформировалось поколение, которое пропитано демократической, европейской культурой. Я здесь категорически не соглашусь с прозвучавшими выступлениями, что Россия от Европы отделена Китайской стеной.

Более того, тот контингент гражданских активистов, с которыми мы работаем, начиная с 89-го года, когда «Интерлигал» создавался, и когда уже в рамках коалиции работало больше 600 организаций, это люди, которые генетически пропитаны понятием прав человека, понятием свобод, неотчуждаемых свобод. Они никогда не согласятся с тем, что эти свободы у них отнимают. Это не массовое сознание, но оно не может быть массовым сразу. Это сознание, я думаю, около 15-ти процентов населения. Разве этого мало. Это то же самое, если мы говорим стакан наполовину пустой или он наполовину полный. Я считаю, что это громадная часть населения, которая пропитана европейскими международными демократическими ценностями, а не демонстрирующая их из желания выглядеть демократами перед партией власти, или из желания угодить зарубежным донорам. Это люди, которые сформировали свою политическую культуру либо в период диссидентской жизни. Среди них есть те, которым за 60, и они всю жизнь такими были, им меняться не пришлось. Но есть 20-30-летние поколение, которые входят в жизнь как сознательные граждане.

Во время этой избирательной кампании привлекали студентов ГУ ВШЭ, которые живут в пригородных городах Москвы. Они провели больше 10 акций по пропаганде прав наблюдателей: они не агитировали «против всех», наоборот, они всех агитировали за выборы. Они проводили местные акции: «Город против наркотиков», «Город за демократического мэра», «Прими участие в выборах», участвовали в конкурсе плакатов, где рисовали, что такое политическая тень (это - ничего не значить, когда ты не ходишь на выборы, и выйти на политический свет – это отдать свой голос за демократию). Это движение постепенно начинает овладевать значительным слоем молодого поколения. На это я хотела обратить внимание.