А.И.Адамский

Я даже не знаю теперь, как мне строить свое выступление, потому что такой достаточно любопытный спор разгорелся, единственно, что я хочу сказать, что градус выступлений нас не продвигает. Давайте будем чуть-чуть спокойнее. Поэтому я построю свое выступление не так, как я его планировал. Я расскажу один украинский анекдот вначале, потом дам маленький аналитический обзор, а потом расскажу еврейский анекдот в конце.

Я долго думал, как назвать мой доклад. И сюда пришел, честно говоря, без шапки этого доклада. Теперь я понял. Мой доклад называется "Две реформы". И в этом смысле я могу сказать, что у нас, с одной стороны, реально происходят какие-то вещи внутри ведомства школьного. И общую характеристику этих событий, я перечислю вкратце некоторые из них, можно назвать, с моей точки зрения, эффективной реставрацией тоталитарной школы.

С другой стороны, происходят дискуссии, обсуждения, споры по поводу идеальной формы изменений, которые могли бы происходить, и действительно продвинули бы наше общество вперед. И не очень эффективные, слабые, маломощные попытки в альтернативной модели изменить ситуацию. Я предпочитаю оставаться в этой маломощной, неэффективной альтернативной модели, о которой тоже скажу позже.

Прежде анекдот, который касается первого вопроса, очень важного, на мой взгляд: нужна ли современной школе реформа? Человеку подарили часы и сказали пользоваться так: когда маленькая стрелка будет на 12 и большая на 12 - это 12 годын. А коли маленькая стрелка на 6, а великая на 12, то - это 6 годын. На следующее утро он выходит в огород. Ему сосед говорит: "Микола, которая годына?". Он посмотрел и говорит: "Еще не известно". Нужна ли современной школе реформа - цэ еще не известно. И это главный вопрос образовательной политики. Потому что американские демократы и республиканцы на первое место выдвигают образование не потому, что они считают, что это важно. А потому, что они знают, что население считает, что это важно. И в этом смысле, вот это самое общественное мнение по поводу образования - это и есть движущий механизм, движущая сила и энергетика реформы. Из того, что трем-четырем-пяти умным экспертам, ученым и политикам это известно, еще не следует, что у нас возможна реформа. Я не буду вдаваться в исторические аналогии, но вывод простой - всем реформам мешали родители, которые их не поддерживали. Поэтому, мне кажется, что чем чаще, шире будет обсуждаться вопрос о том, нужна или нет реформа, чем больше аргументов будет выплескиваться в общественные обсуждения, тем эффективнее будет сама реформа. Поэтому само обсуждение этого вопроса самоценно. Это - первое замечание.

Теперь, что же реально происходит в системе образования. Потому что, понимаете, разговоры как бы идут в одном русле, а реальные события идут в другом русле. Фактически, происходит полный разгром инновационного движения в образовании. Я это очень хорошо знаю, потому что сам становлюсь жертвой этого всего. Абсолютное игнорирование инициативных инновационных моделей и более того - силовые методы по разрушению этих инициатив.

Идет тотальная бюрократизация школы. Если вы бываете в школах, то вы знаете, что нет школы, в которой проверка либо не была сейчас, либо только что не ушла, либо они готовятся к ее приему. Отсюда взяточничество и все остальное. Тотальное усиление бюрократии в системе образования, тотальное давление чиновничества.

Потеря светскости. Не знаю, насколько вы осведомлены, но от одних рождественских чтений до других рождественских чтений министерство образования шаг за шагом просто уступает позицию светскости. Начиная с того, что уже можно школьное помещение официально предоставлять под религиозные собрания, заканчивая созданием совместной комиссии, фактически церковная цензура введена в учебники, программы и т.д.

И, наконец, уже ставший знаменитым спор о преподавании религиоведения или даже Закона божьего. Церковь категорически выступает против религиоведения. А что за этим кроется, я думаю, всем понятно.

Происходит реставрация унифицированной тотальной школы. Это происходит по факту. И в этом смысле, реформа повернула свой вектор. Конечно, никто этого не хотел. Но реформа образования, перефразируя известное выражение, слишком серьезная вещь, чтобы этим занималось министерство образования. Это - не удел чиновников. Не может ведомство реформировать самое себя.

Общественное сознание по поводу образования имеет очень стереотипное и, я бы даже сказал, несколько отсталые точки зрения, потому что мы все выросли в советской школе. Мы же сейчас имеем уникальную ситуацию. Она заканчивается. 100 процентов родителей наших детей - это выпускники советской школы. У них в опыте другой школы, которую мы бы с вами хотели видеть, нет. В этом смысле, психологически родитель против реформы.

Каковы же должны быть или могут быть цели такого рода реформы?

С моей точки зрения, основной пафос реформы - это переход из административно-бюрократического состояния школы в состояние модельного проекта гражданского общества. В этом смысле на первое место среди приоритетов, если их выстраивать, не содержание образования, а образовательная политика, управление образованием, экономика.

Для меня очень любопытны были реакции Ирины Михайловны на выступающих. В этом смысле она от имени общества, для которого эта вещь не совсем знакома, профессионально задает свои вопросы. Очень интересный вопрос - а кто же отвечает за содержание образования? - спрашивает общество устами Ирины Михайловны. Замечательный вопрос ученика советской школы. А вот кто отвечает за машиностроение, сельское хозяйство и содержание образования.

Вирганская И.М. Я вопросы все ставлю специально, а не эмоционально. Я просто хотела, чтобы мне публично ответили на этот вопрос, не более того.

Адамский А.И. Вы со мной разговариваете, как с выздоравливающим. У меня только вид такой, на самом деле я умнее. Я хотел Вас возвысить до уровня классика.

Когда-то, по-моему, в 1854 году этот же вопрос задавал Карл Маркс в "Критике Готской программы" только немножко в другой форме. Он говорил, неужели вы считаете (говорят они с Ириной Михайловной), что государство может быть единственным воспитателем народа. Здесь происходит то, что психологи называют "сдвижкой мотива на цель". Конечно, нужно менять содержание образования. Но кто бы спорил. Но нельзя при построении системы образования как модели гражданского общества менять содержание сверху. При всем моем уважении к ученым-академикам математики, биологии и т.д. тезис может быть такой: содержание образования - это результат общественного образовательного договора местного сообщества и профессионального сообщества. Кстати говоря, это предусмотрено законом Российской Федерации об образовании, где написано, что образовательная программа - это компетенция образовательного учреждения, а не министерства, не Российской академии и наук, и образования.

Вот в этом переход. Либо мы вовлекаем граждан и им ответственность делегируем, понимая, какие они необразованные, понимая, что они не понимают стратегических и идеологических задач будущего, понимая, что они ничего не знают про информационное будущее и про то, что индустриальное общество кончилось, им сообщили в Урюпинске. Мы все это понимаем. Я к Урюпинску еще вернусь, не многие знают, что наш министр родом из Урюпинска. То есть, многие чувствуют, конечно, но не многие об этом знают. Таким образом, вот эта идея о системе образования как модели гражданского общества, определяет метод, определяет способ реформирования. И тогда целью реформы является не натуральное изменение в системе (руками, рукотворное), а создание институтов изменения системы образования.

Какими могут быть механизмы, которыми мы можем реформировать образование? Что это могут быть за институты? Вот проектный вопрос. Какие институты общественные и гражданские могут реформировать не только образование, кстати, но мы сейчас обсуждаем образование. Это - родительские ассоциации, это - школьные советы, это - попечительские советы, это - профессиональная ассоциация разного уровня. Туда надо приходить уважаемому академику-математику и обсуждать, сколько математики, сколько нематематики, какие часы, какие программы. Там это надо делать, а не единым на всех базисным учебным планом.

Мы либо делаем качество образования, зависящим от граждан, которые либо найдут, либо не найдут, либо привлекут, либо не привлекут. Вот эта простая связка очень существенная, она - суть системы образования. Либо мы делаем качество образования зависящим от сознания граждан, их возможностей, качество работы, в конце концов, в этом Урюпинске. То есть, если они хорошо работают, если у них хорошее производство, если они выбрали себе умных начальников, то у них и образование будет хорошим. Если они не умеют работать, если они пассивны - Гегель говорил: "Бездеятельный народ безгрешен". Он, конечно, безгрешен, он же ничего не делает. Эта зависимость - это и риск, и эффективность реформы. Риск в том, что мы делаем зависимым будущее свое от того, какие мы сегодня. Не только мы, но и все конкретные люди.

Да, школа у нас муниципальная. Но произошел трагический случай. Муниципалитетом делегировали государственные функции, но при этом не предоставили ресурсы. Таким образом, в этих экономических координатах невозможна стабилизация экономики школы, невозможна выплата или повышение зарплаты. Это как черная дыра - остров социализма. Поэтому либо тромбы прочищаются, но не видно этого. Либо никуда не денешься, придется (этот ход мне очень не нравится, но что поделаешь) забирать зарплату на федеральный уровень.

Есть вариант. Нельзя делать людей заложниками идеологии. Да, муниципализация - это хорошо. Да, это все замечательно. Но сейчас готовится указ Президента о межбюджетных отношениях. Либо все-таки тромбы прочищаются, либо деньги могут доходить, либо нет. Парадокс заключается в том, что консолидированного бюджета образования достаточно, чтобы покрыть какие-то минимальные потребности. А долг по зарплате растет. Это парадоксальная вещь. Всех денег хватает, а долг по зарплате растет. Причем растет долг государства, прежде всего, самому себе. По второй статье начисления на фонд оплаты труда. Там порядка трех с половиной миллиарда рублей. Школьная экономика построена таким образом, что жить хорошо там невозможно, сколько бы денег в эту "черную дыру" не бухнули. И в этом смысле, в чем может быть продуктивный ход - в отстраивании этих локальных общественных институтов.

И последнее. Стягивание процессов реформы на министерский и ведомственный уровень привело к разобщению инновационного сообщества. которое когда-то было очень сильным законодателем мод и в этом смысле, нет идеологии, философии и мировоззрения той реформы, которую мы хотим. Вот это - каждый сам по себе - делает безальтернативной эту ведомственную стратегию реформы.

В связи с этим анекдот, который я хотел рассказать. В израильской армии солдат сдает сержантский экзамен. Полковник его спрашивает: "Перед тобой палестинец - твои действия?" "Загоняю патрон в патронник - и на поражение". "Хорошо, молодец. Перед тобой два палестинца - твои действия". "Два патрона в патронник - и на поражение". "Хорошо, молодец. Перед тобой танк и на нем взвод палестинцев. Твои действия?" "Беру гранату, срываю чеку, бросаю. Рожок к автомату - и на поражение". "Хорошо. Перед тобой три танка, три взвода палестинцев на них и вертолетная поддержка. Твои действия?" "Господин полковник, а в нашей армии я один?"

Вирганская И.М. Эта дискуссия у нас затевалась на самом деле с одной единственной целью. У нас, как у членов зарождающегося гражданского общества, сложилось впечатление, что реформа насаждается сверху. Не понятая, не объясненная, не проникшая в общественное сознание. И поскольку мы уже привыкли, что у нас вечно что-то насаждается сверху, то в данном случае попытались сопротивляться хотя бы своими минимальными усилиями, теми усилиями, которыми обладает конкретный небольшой общественный клуб. И мне очень приятно было выступление Александра Изотовича, который сказал о том, что эта реформа не будет насаждаема сверху без создания определенных механизмов общественного воздействия. И он же сказал, что само по себе обсуждение самоценно. И хочется, чтобы разработчики реформы больше принимали участия в обсуждениях в более широких аудиториях, больше привлекали средства массовой информации, больше встречались с такими, как Александр Николаевич Тарасов, и слышали их мнение тоже, потому что все это - наше общество. Нельзя породить что-то очень ценное в узких кругах и навязать это эффективно и успешно.