Н.М.Римашевская

Уважаемые участники конференции. Я прежде хочу приветствовать этот наш саммит, эту дискуссию, эту встречу. Потому что, конечно, это проблема чрезвычайная. И первый наш докладчик очень ярко обрисовал ее. Поэтому, мне кажется, тут не надо ничего добавлять.

 Наши исследования, которые мы проводили в 1996 году, показали, - и до сих пор мы в этом убеждены, - что для преодоления беспризорности (мне, кстати, не нравится термин борьба, так же, как и борьба с бедностью, все-таки, мне кажется, лучше использовать более такой мягкий термин, хотя он, по-моему, достаточно обеспечивает содержание), мне думается, нам надо учитывать три момента. Это масштабы беспризорности; динамика, что с ней происходит; и основные причины, которые определяют это явление.

Что касается масштабов беспризорности, то официальной статистики на этот счет просто нет и, возможно, не может быть. Потому что это в основном латентное явление, оно скрытое. Нет никакого учета. Может быть, получены какие-то данные, только на основе специальных исследований, которые проводят локально.

Все, что можно было увидеть в официальной информации, это так называемые данные о числе учтенных детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей. Такая статистика есть, поскольку есть учет. На данные 2001 года таких детей было 685 тысяч. Есть также число детей, которые состоят на учете в правоохранительных органах. Их тоже в 2001 году было 390 тысяч. И, наконец, есть число доставленных в органы МВД. В 2001 году их было 1 млн.140 тыс. Вот, собственно, это и вся статистика, которую мы сегодня имеем и которой мы можем пользоваться.
Естественно, что существует большая разница между тем, как описываются масштабы этого процесса на самом деле, и тем, что мы имеем в структуре учета.

Как я сказала, наш Институт провел специальное исследование в 96-м году, которое было опубликовано в нашем журнале «Народонаселение», второй номер за 1999 год. Это исследование, во-первых, было проведено по России в целом и касалось всей структуры или всего объема социального дна. Мы исследовали социальное дно, куда входили не только беспризорные дети, но уличные нищие, бомжи и уличные проститутки. Так мы определили, что такое социальное дно в России.

В то время применительно к городскому населению мы оценили численность беспризорных детей в объеме 2,8 млн. Тогда, я помню, все ко мне отнеслись с недоверием и сказали: не может этого быть, потому что этого не может быть никогда. Но с течением времени, когда стали обращать внимание на это явление на разных уровнях наших властных структур, как-то все приближались к этой цифре и даже некоторые выходили за ее пределы.
Поэтому, конечно, проблема определения масштабов – с нашей точки зрения, одна из главных. Мы не знаем масштабы, с чем мы боремся, а самое главное – чего мы достигаем в этой борьбе…

Теперь проблема динамики. К сожалению, официальных данных нет, как я уже сказала. И нам не удалось повторить наше исследование, к большому сожалению, хотя мы готовы его делать. Просто у нас нет ресурсов. Мы – академическое учреждение, и поэтому только когда мы получаем какие-то ресурсы и заказчика, тогда мы можем проводить полевые работы. Это довольно трудоемкое занятие. Но это исследование было очень широкое и даже, я бы сказала, глубокое, потому что мы изучили по всем параметрам - не только беспризорных, но и другие структурные элементы социального дна. И, конечно, и состав, и причины, и мнения. В общем, это исследование очень широкое по своему характеру.

Если оценивать, что же произошло за эти шесть лет с тех пор, то мы считаем, что улучшения пока не состоялось. То есть, если и число беспризорных не увеличилось, то оно и не уменьшилось. Нас в этом убеждают данные по официальной статистике, которые касаются, как я уже сказала, фиксируемых показателей, то есть число детей-сирот и оставшихся без опекунства. Это число возрастает, и статистика это показывает. Если в 98-м году их было 620 тысяч, то в 2001-м, как я сказала, - 685 тысяч. И вообще, есть материалы Министерства труда, которое активно занимается этой проблематикой. Они считают, что ежегодно прирастает численность этих беспризорных детей в объеме 100 тысяч. Есть официальная публикация.

Нельзя сказать, что ничего не делалось в этом направлении нашими властными структурами, на федеральном, региональном и муниципальном уровнях и т.д. Я не буду, конечно, все перечислять, но не могу не отметить какие-то основные моменты. Например, с 1997 года в стадии федеральной программы «Дети России» была специальная подпрограмма «Профилактика безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних». Она шла до 2000 года. Затем была разработана концепция совершенствования этой профилактики. Как всегда там было много позиций разного характера и т.д. В 99-м году правительство утвердило комплекс неотложных мер в этой области на период с 1999 по 2000 гг. Там тоже было записано очень много полезных предложений, которые работали в основном на тех детей, которые уже попадали в систему социального обслуживания.

В том же 99-м году, что важно с моей точки зрения, вступил в действие специальный федеральный закон об основах системы профилактики безнадзорности, правонарушений несовершеннолетних. Этот закон имеет рамочный характер. В основном там решаются организационные вопросы, правовые вопросы, в том числе права ребенка, которые должны защищаться в этой ситуации.

Затем вам известны события 2000 года. И в 2001 году эта проблема приобрела такой всероссийский, всенародный характер, что даже заслушивалась на заседании Совета Безопасности. Здесь уже говорилось, что эта проблема приобретает такой аспект безопасности страны и общества.

В 2001 году была продолжена федеральная программа в рамках «Дети России» и хорошо финансировалась. Я вам назову цифры, касающиеся 2001 года, когда из федеральной программы и из региональных программ, которые были почти во всех субъектах Федерации, были разработаны специальные программы по профилактике беспризорности. На эту систему программ в 2001 году было использовано 1 млрд. 103 млн. рублей. Мне кажется, что это немаленькая сумма. Конечно, там открывалось много учреждений по приюту и опеке. Примерно структура использования этих средств, как я поняла, имела тот же характер, как и было до этой программы.

В 2002 году, то есть в текущем и заканчивающемся, было принято постановление правительства «О дополнительных мерах по профилактике беспризорности и правонарушений несовершеннолетними». Я назвала, конечно, не все меры и мероприятия, но основные, которые показывают, что государство не было безучастным, особенно начиная с 2000 года. Кстати, еще мне в этих документах встретилась такая цифра, которая характеризует масштабы этого явления. Было отмечено, что в 2001 году прошли социальную реабилитацию в различных учреждениях 3,6 млн. несовершеннолетних детей. То есть, речь идет все-таки не о сотнях тысяч, а о миллионах.
Поэтому, конечно, напрашивается такой вывод, что, несмотря на то, что предпринимаются меры, которые сопровождаются не очень маленьким финансированием, результат, эффект от этих мероприятий очень незначительный, к сожалению. Я думаю, что причины этого в том, что, наверное, стреляем не по тем целям. А для того, чтобы как-то действовать целевым образом в этой сфере, чтобы все-таки получить максимальный эффект надо быть заинтересованными в этом, так строить работу, чтобы был максимальный эффект от использования тех ресурсов, которые сопровождают эти программы, если они сопровождают их.

Я думаю, что здесь проблема связана с необходимостью более четко и глубоко определить причины. С нашей точки зрения, здесь есть два комплекса причин. Один комплекс более-менее отмечается у всех, кто этим занимается. Это причина, связанная с состоянием семьи. Здесь, конечно, бедность, одинокие матери, алкоголизм в семье или наркомания, что еще хуже. И, я хотела бы отметить, множественная занятость. Наши экономисты часто говорят, ну и что, что у нас низкая оплата труда, люди же не на одной работе работают, они еще на второй, на третьей, еще на энной работе. Но если отец, а еще хуже, если мать работает на нескольких работах, то ее воспитательные функции уменьшаются. Ребенок остается все время один, если отец и мать все время заняты. Они зарабатывают деньги, чтобы прокормить своего ребенка или своих детей, самих себя и т.д. Это один комплекс причин.

Надо сказать, что в нашем исследовании есть мнение самих этих несчастных детей. Мы опрашивали относительно отцов и относительно матерей. Я просто приведу их слова. Например, при оценке отца беспризорники часто называют: недобрым, жестким, чужим, безразличным, ленивым и часто пьющим. Вот такую выборку я сделала. Что касается матери тоже очень похожие оценки. Больше всего отмечают, что мать много пила, недобрая, неблизкая, никто ее не уважал, невнимательная. Ситуация такая в семье.

Конечно, я не хочу идти глубже, потому что я думаю, что эта ситуация в семье не случайная. Я занимаюсь уже не одно десятилетие семьей – советской и российской семьей. И, конечно, такой ситуации не было 10-15 и 20 лет назад. Были другие проблемы, но не такие.

Когда мы опрашивали этих детей относительно причин попадания в социальное дно, то они отмечали, что непутевые родители (половина), просто была такая градация, вот судьба такая. Эти дети говорили: попал в плохую компанию. Вообще, отсутствие родных и близких и невезение. Естественно, они оценивали, как они понимали свою ситуацию.

Это один комплекс, связанный с семьей. И второй комплекс – это положение в школе. Я думаю, что когда мы отказались фактически от всеобщего среднего образования, когда мы не стали наблюдать, кто у нас не ходит в школы, почему… Раньше, я это помню, знали всех детей, кто живет в этом доме, в этом подъезде, в этих квартирах. Если они не посещают школу, то это было предметом внимания соответствующих педагогических органов.
Сейчас этого нет. Мы не знаем, сколько у нас детей не посещают школы. Мне попалась одна цифра, что 2 млн. детей не посещают школу. Это была цифра не в статистическом сборнике, а в тексте. Потом я искала и не могла найти. Может быть, Елена, которая занимается специально проблемой детей, скажет об этом?

Конечно, надо обратить внимание на проблему платности образования. Платность входит и расширяется. Я уже не говорю, что у нас есть элитные учебные заведения. Я сейчас веду речь о школах. У нас и в обычных школах родители должны деньги платить. Поэтому это тоже одна из причин.

Теперь, что делать. Мне думается, что, конечно, главная проблема – это повысить эффективность тех мер, которые уже определены, которые уже проводятся. В общем, здесь не должно быть равнодушных. Нельзя проводить эти меры для галочки. Никогда мы не выйдем из этого состояния, если будем относиться формально.
Второе. Надо выявить главные причины и главные цели, нам нужно все-таки для России и для отдельных регионов знать, что у нас происходит. Я не думаю, что надо отказываться от того, что принято. Надо просто повысить эффективность уже существующих или принятых мер.

Последнее. Мне думается, нужен мониторинг ситуации. До тех пор, пока мы не будем его проводить, у нас будет бег на месте. Будут приниматься новые документы о том, чтобы увеличить, улучшить, усовершенствовать, а эффект… А сколько же было беспризорных детей и сколько их стало?! Это же главный эффект. Если у нас нет таких средств, чтобы проводить мониторинг в режиме реального времени, то нужно проводить с некоторой периодичностью, чтобы хотя бы иметь информацию, на основе которой обоснованно принимать те или иные решения и смотреть, что из них получается.

Соколов С.М. Хочу заметить, что, очевидно, быть может, в этом и есть самая главная суть, чтобы финансировались сейчас, в данный момент времени в первую очередь, наверное, научные социологические исследования для того, чтобы оценить то, о чем мы говорили, - качественный и количественный состав беспризорности. Потому что без этого действительно эффект стремится к нулю. Я думаю, что это та самая главная проблема, о которой сейчас необходимо говорить в первую очередь: научный комплексный подход, попытка изучения ситуации прежде всего.