В.Ф.Бородич

Политическая трансформация в России и Китае и тоталитаризм: опыт сравнительного анализа

1. Завершение холодной войны стало результатом доказанных конкурентных преимуществ системы демократически организованных государств над системой тоталитарно организованных государств в мировом соревновании капиталистической и социалистической систем.

Фактор политического режима (тоталитарный – демократический) является стратегически важной, хотя и не единственной причиной исторического поражения системы социализма. Другим, внешним для нее фактором стратегического значения стало наступление «постиндустриальной», а затем и «информационной» эпох технологического развития общества.

 Технически роль тоталитаризма сказалась в том, что в новых исторических условиях он вступил в противоречие с динамикой изменения технологической стороны жизни человеческого сообщества. Тоталитаризм «советской модели», адаптированный к условиям индустриального общества, оказался малочувствительным к вызовам постиндустриальной стадии общественного развития. Мир социализма благодаря тоталитарной организации оказался по сути «отгороженным» от процесса созидания. Социалистические страны, во многом благодаря тоталитарной организации, сократившие к середине 20 века экономико-технологический разрыв со странами демократического Запада, сохранением тоталитарного характера политических систем и режимов в постиндустриальную эпоху сами же поставили себя в положение догоняющих. Перед всеми социалистическими странами к началу 80-х годов стояла задача повторного проведения модернизации «догоняющего типа».

2. Советскую модель социализма с её тоталитарной «начинкой» к 80-м годам культивировали в чистом виде отнюдь не все социалистические государства. Китай еще при Мао Цзэдуне находился в поиске собственной модели социализма. После «культурной революции» (1966-1969 гг.) тоталитарное начало было предметом не только дискуссий внутри руководства правящей компартии, но и настоящей внутрипартийной борьбы. В декабре 1978 года 3-й пленум ЦК КПК 11-го созыва своими решениями положил начало своего рода «эре модернизации» страны, окончание которой недавно закончившийся 16-й съезд компартии Китая запланировал на середину 21 века.

3. Решением высшего политического руководства китайская - в конце 1978 и советская (СССР) в 1985 году – социалистические общественно-политические системы взяли старт на пути модернизации. За истекший период времени результаты модернизации, если их рассчитать исчисляемыми величинами, разительно отличаются в выгодную для Китая сторону. Не приводя широко известные цифры, достаточно назвать в сравнительном выражении следующие пары комбинированных объективных показателей:

- многократный рост совокупной национальной мощи КНР, с одной стороны, - и многократное снижение совокупной национальной мощи России, с другой;

- усиление международных позиций КНР, с одной стороны (одно из свидетельств этому – её принятие в ВТО), - и существенное ослабление международных позиций России, - с другой (принятие РФ в ВТО, при всей неоднозначности этого акта, ещё лишь возможная перспектива для России);

- неизменный рост экономических показателей при одновременной реструктуризации экономики КНР, с одной стороны, - и падение за годы реформ экономических показателей России при реструктуризации экономики, обеспечившей благополучие лишь некоторым её сырьевым отраслям;

- регулируемый рост населения КНР, с одной стороны, - и неуклонное сокращение населения России, с другой;

- эффективное масштабное привлечение отечественных и зарубежных капиталов в развитие современного сектора экономики КНР, с одной стороны, - и бегство отечественный капиталов из экономики России при отсутствии стратегических зарубежных инвестиций в российскую экономику, - с другой;

- привлечение «умов» в современные отрасли экономики и науку КНР, с одной стороны, - и утечка «умов» из России, в том числе и в Китай, - с другой.

Результаты политики модернизации нашли выражение в соответствующей трансформации общественно-политических и экономических систем двух государств. Анализ трансформаций позволяет получить ценные сведения о философии политик модернизации, стратегиях модернизации и механизмах их выработки и реализации, сделать прогноз на ход модернизации в будущем. В конечном счете, приняв поправку на принадлежность России и КНР к различным типам культур и цивилизаций, можно получить заключение о степени эффективности субъективных усилий руководства двух стран по трансформированию общественно-политических и экономических систем, использовать выводы не только в научных, но и в прикладных целях.

4. Из всех возможностей сравнительного анализа трансформаций России и КНР нас сегодня интересует сравнительный анализ того, каким представляется характер изменений тоталитарного наследия в политических системах двух государств.

4.1. За период с 1985 года субъективный фактор модернизации России (до 1991 года – СССР) имел три философии, каждая из которых связана с именем первого лица в государстве. Философию политики модернизации 1985-1991 годов точно передает термин «перестройка», который в части политического режима подразумевал выработку механизма его самоналаживания в условиях открытости и применительно к ориентации не только на строго очерченный социалистической идеологической доктриной круг ценностей, но и на «общечеловеческие ценности». Такое решение означало не что иное, как распространение принципа открытости на правящую партию и, по логике, на всю политическую систему СССР. Из политической системы закрытого типа, слабо связанной с внешней средой, мало восприимчивой к ценностям других систем, самодостаточной, политическая система СССР в ходе «перестройки» должна была по замыслу её инициаторов превратиться в открытую политическую систему, которая должна была в ограниченный срок переналадиться за счет активного обмена с внешним миром ресурсами, критичного усвоения ценностей других систем, подвижности и динамизма.

Подобный замысел означал кардинальное политическое реформирование политического режима «сверху», что является одним из естественных путей развития политической сферы общества. В этом смысле представляются далекими от научности аргументы критиков, утверждающих, что «в опоре на тоталитаризм, …партию нельзя с ними бороться» (1). Сам аргумент указывает на недопущение его авторами возможности реформирования в политике, на приверженность революционному пути политических перемен: или рвать с тоталитаризмом, или слыть утопистом. В конечном счете, аргумент критиков «перестройки» носит большевистский характер, не допускающий иных решений, кроме сиюминутных.

В этом смысле китайский опыт реформ демонстрирует ценность исторической выдержки власти при проведении глубоких преобразований, в том числе и в политической сфере. Только по прошествии 24 лет реформ, например, компартия Китая провозгласила курс на расширение её социальной базы за счет лиц, ранее относимых к числу «буржуазных элементов».

Как известно, в силу ряда причин исторического характера философия «перестройки» как градуалистского, постепенного реформирования общества не была реализована. Президентство Б. Ельцина связано с начала и до конца с философией «впрыгивания» в капитализм и демократию «одним махом». При ближайшем рассмотрении большевистского радикализма в такой философии больше, чем реформаторства. Это делает правомерным характеризовать не только философию модернизации при президенте Б. Ельцине, но и политическую практику как неототалитарную. Вот лишь некоторые из аргументов в подтверждение этого вывода:

- либеральная идеология получила при внешнем «равенстве стартовых возможностей» гарантированные властные преференции. Если при М.С. Горбачеве «общечеловеческие ценности» объявлялись некими ориентирами на пути реформирования, то в период с 1991 по 1999 годы либеральные ценности законодательно были превращены в нормы повседневной жизни неадаптированного к ним общества. Чего только стоит провозглашение Российской Федерации «правовым» и «социальным» государством! Забегание Основного Закона РФ оказалось столь далеким, что спустя почти 10 лет в России настойчиво говорят о необходимости переработки Конституции, причем не в сторону её дальнейшей либерализации, а в сторону придания отдельным статьям более умеренного, приближенного к действительности общества переходного периода характера;

- за счет властных преференций либеральная идеология при Б. Ельцине стала существовать во внеконкурентной среде. Это особенно наглядно проявилось в экономической сфере и в сфере манипулирования общественным сознанием. В экономике установился несостязательный и «непрозрачный» режим закрытого от общества принятия решений по важнейшим стратегическим вопросам. Общество лишь созерцает череду решений, с неизменностью ухудшающих его экономическое положение и не возводящих никаких перспектив для изменения положения в лучшую сторону. В такой обстановке средний класс, являющийся социальным каркасом гражданского общества, в России не формируется, а значит не формируется и гражданское общество. В этом – один из признаков тоталитаризма: предназначение гражданского общества, наряду с Конституцией, сдерживать государство. Если же значительная часть норм Конституции остается нереализуемой, а гражданского общества нет, то нет и сдерживающего государство фактора.

Процедура демократических выборов, которая в норме также должна служить формой контроля общества за государством, при Б. Ельцине превратилась в поле применения манипулятивных политтехнологий, позволяющих результаты выборов делать независящими от интересов большинства избирателей;

- Еще один пример сохранения тоталитаризма в политической сфере России – отсутствие органичной для российского общества периода модернизации партийной системы. В отсутствие гражданского общества такая система создается самим государством и является еще одним орудием манипуляции общественным сознанием, а не служит ограничителем всевластия государства.

В целом при Б. Ельцине в России установился авторитарный политический режим с заметной тоталитарной составляющей и массой псевдодемократических характеристик.

После прихода к власти президента В. Путина отдельные решения, касающиеся, например, вертикали власти и отношений центра и регионов, ещё более усилили государственную власть. Принципиальных изменений по сравнению с режимом Б. Ельцина в части, указывающей на тоталитарный характер статики и динамики режима, не произошло. Понятие власть стало, однако, в большей степени, чем раньше, ассоциироваться с группами интересов, в первую очередь, олигархическими и бюрократическими группами.

Следовательно, очевидную антитоталитарную направленность за три периода политики модернизации России после 1985 года имела, судя по всему, философия «перестройки». Политика «перестройки», носившая реформаторский характер, сменилась революционной по характеру «шоковой» реформой в экономике, социальной и духовной сферах и псевдореформой в сфере политики. По всем из указанный направлений реформ ослабления роли государства в принятии и реализации решений не произошло.

4.2. Несмотря на то, что ход модернизации в КНР не был все 24 года гладким, процесс модернизации отличался активным поиском и поступательным движением по главным стратегическим направлениям, которыми стали реформы и открытость для внешнего мира.

В отличие от России, где после «перестройки» формирование правящей элиты носило во многом случайный характер, правящая элита КНР воспроизводилась апробированными путями. Это являлось одним из факторов, обеспечивавших стабильность политической системы и предоставлявших, поэтому, время и возможности вести исследовательскую работу по поиску оптимальной для КНР модели модернизации. Весь период реформ их философия была и остается предметом дискуссий в руководстве компартии и в обществе. Опуская известные в литературе по Китаю факты борьбы с «правыми» и «левыми» уклонами, борьбы «реформаторов» и «консерваторов», обратим внимание на тоталитаризм ка объект политики китайского руководства.

Лишь однажды, во второй половине 80-х годов, руководство КПК открыто выступило за перераспределение политической власти внутри политической системы, а не внутри КПК. Результатом этого стало отстранение Генерального Секретаря ЦК КПК Чжао Цзыяна от руководства компартией в 1989 году. С тех пор правящее положение КПК в политической системе КНР остается особо охраняемой ценностью. Данное обстоятельство можно квалифицировать как сохранение сильной тоталитарной составляющей в политическом режиме Китая.
Однако относительная малоподвижность политической сферы сопровождается высокой динамикой сферы экономической, в которой тоталитаризм заметно вытесняется демократическими институтами и практиками, которые обеспечивают экономике КНР большой динамизм.

Политическая реформа также не остановлена. На настоящем этапе она направлена на повышение технической эффективности института государства и на трансформацию компартии из партии рабочих и крестьян и интеллигенции в партию рабочих, крестьян, интеллигенции и «передовых представителей других слоев общества», т.е. партию всего народа.

Принципиально важным отличием политических трансформаций России и Китая, касающемся допущения властью контроля над собой со стороны общества, является объявление компартией трех критериев, которым должны отвечать реформы: они должны обеспечивать рост производства, рост совокупной государственной мощи, и повышения уровня благосостояния населения. В целом все эти критерии в ходе реформ выдерживаются. При этом повышение благосостояния народа – критерий, который обеспечивает укрепление государство не прямо, а косвенно, через укрепление общества. При первом приближении это обстоятельство можно было бы интерпретировать как признак снижения тоталитарного начала в управлении государством. Китайцы же со времен Конфуция полагают, что истинное правление состоит в решении именно тех же трех задач «когда достаточно продовольствия, достаточно оружия и есть доверие народа» (2).

Если по тем же критериям оценить эффективность политики российских реформ, то такую политику можно было бы признать абсолютно неэффективной.

Критерии защиты свобод и частной собственности, которые время от времени упоминаются в неофициальном контексте представителями власти, как показывает действительность, обеспечивают защиту интересов меньшинства.

Сравнивая, в заключение, судьбу тоталитарного наследия России и Китая, любопытно определенная перекличка приведенных выше рассуждений с выводами Сергея Аверинцева. В опубликованной в «Русском журнале» от 17 мая 2001 года статье он отметил два противолежащих направления, где имеются препятствия к моральному преодолению тоталитаристского прошлого. С одной стороны – «реликтовые, но живучие воинствующие антилиберальные тенденции националистического и изоляционистского характера. С другой стороны, это склонность современного либерализма, взявшего на себя задачу перевоспитания народов, функционировать наподобие любой другой идеологии, редуцируя себя до лозунга, до примитивного жеста, навязывая эти лозунги и жесты как единственную возможность: это уже не столько защита свободы личного выбора, сколько отмена смысла такого выбора…» (3). Другими словами, тоталитаризм жив не только антилиберальной моралью, но и диктатом либеральной идеи. Именно такого диктата опасаются в Китае, именно он поддерживает ныне черты тоталитарности в России.

Литература

1. Ильин В.В., Панарин А.С., Ахиезер А.С. Реформы и контрреформы в России. М., 1996. с.160.
2. Переломов Л.С. Конфуций: Лунь Юй. М., 1998. с.382-382.
3. Аверинцев С. Преодоление тоталитаризма как проблема: попытка ориентации//Русский Журнал, 17 мая 2001.