З.Л.Серебрякова

Перестройка под руководством М.С. Горбачева была альтернативой сталинскому и постсталинскому тоталитаризму. Благотворные перемены в стране возникли весной 1985 года, сразу же после слов Михаила Сергеевича в мартовской речи: "Мы исходим из того, что право жить в условиях мира и свободы – это главное право человека."
Весь настрой апрельского пленума, дальнейшие события знаменовали собой начало новой эпохи, породили немыслимые ранее ожидания. И действительно, у меня лично в 1986 году сбылись многолетние мечты. Был реабилитирован мой отец, Леонид Серебряков. Вскоре были реабилитированы и такие видные деятели, как Муралов, Смилга и некоторые другие. Но все эти реабилитации руководителей антисталининских оппозиций, восстановление исторической правды первоначально проводилось индивидуально с преодолением препятствий. Сопротивление, кстати, оказывали сразу же и тогда некоторые историки.

Так, в юбилейном издании 87-го года Энциклопедии Октябрьской революции и гражданской войны в СССР не были включены уже реабилитированные и восстановленные даже в партии член ЦК, секретарь ЦК в 1919-1921 годах, член реввоенсовета республики Серебряков; член ЦК Смилга, не говоря уже о сторонниках Троцкого и тех, кто не был официально реабилитирован.

Для успеха перестройки необходимо было восстановление исторической правды и справедливости в отношении конкретных исторических деятелей. И в 1987 году начался разбор секретнейших материалов комиссии Шверника, закончившей свою работу еще в 1963 году при Хрущеве.

Комиссия констатировала уже тогда, что дела, по которым в 1934 и 1938 годах проводились судебные процессы, были сфальсифицированы. Сообщались и статистические данные, особенно потрясавшие количеством расстрелянных. В 1937-1938 годах по неполным, как там было указано, данным было расстреляно 631 тысяча 897 человек, то есть практически около миллиона за два года.

В выводах подчеркивалось (это я цитирую): «Сталин совершил тягчайшее преступление». О содержании и выводах комиссии знал Брежнев, впоследствии о них докладывали Андропову и Черненко. Но до Михаила Сергеевича Горбачева эти кричащие данные о судьбах, кстати, ближайших соратников Ленина лежали без движения.

В 1987 году была создана комиссия по пересмотру дел 30-50-х годов. Ей были переданы материалы комиссии Шверника. Результаты работы докладывались на Политбюро. В то же время готовился юбилейный доклад Генерального секретаря к 70-летию Октябрьской революции.

Переоценка роли и личности Бухарина, прозвучавшая в докладе, поистине открыла шлюзы для пересмотра остатков сталинской тоталитарной идеологии и для широких массовых реабилитаций жертв сталинского террора. Я повторяю, жертв сталинского террора.

Эти политические репрессии – это уже нивелирование того, что в действительности происходило.
В 1988 году были возвращены в историю все те, о ком писал Ленин в своем Завещании. Обратите внимание, все, о ком писал Ленин в Завещании, до 88-го года продолжали официально считаться преступниками. Кто был убит Сталиным непосредственно, кстати, только в перестройку были реабилитированы их расстрелянные сыновья. У Зиновьева и Троцкого 90-м годом их реабилитации датированы.

16 января 1989 года принимается Указ Президиума Верховного Совета СССР, в котором говорилось: «Осудить внесудебные массовые репрессии периода сталинизма. Отменить вынесенные ими внесудебные решения».
Вместе с тем указывалось, что это правило не распространяется на работников, занимавшихся фальсификацией уголовных дел, а также лиц, совершивших умышленные убийства и другие уголовные преступления.

Особенно большую роль в восстановлении справедливости сыграл Указ Президента СССР от 13 августа 1990 года, подписанный Михаилом Сергеевичем Горбачевым, о восстановлении прав всех жертв политических репрессий 20-х-50-х годов. В Указе было записано: «Тяжелым наследием прошлого явились массовые репрессии, произвол и беззаконие, которые совершались сталинским руководством от имени революции, партии и народа.

Скорейшее преодоление последствий беззакония политических преступлений на почве злоупотребления властью необходимо всем нам, всему обществу, ставшему на путь морального возрождения демократии и законности» (говорилось в Указе Президента).

К 1990 году были реабилитированы 838 тысяч 630 человек – больше, чем за весь период хрущевской оттепели. Всех тех, кто был осужден, всяческими судами и трибуналами, судилищами, «тройками», «двойками», «особым совещанием» по чудовищному, так называемому, альбомному праву, когда Сталин ставил на перечислении только фамилий и инициалов условные знаки, обрекавшие без судебного рассмотрения на расстрел или уничтожение в лагерях.

Помимо ставшим известным – это самое большое достижение «Мемориала», я считаю, за все годы – опубликованный в компакт-диске сталинский расстрелянный список, но тогда уже по этим спискам реабилитировали. В этих списках более чем 40 тысяч, обреченных лично Сталиным на смерть. В едином списке, например, там за один и тот же день на казнь были обречены Мейерхольд, Павел Кольцов до всякого суда, предрешая решение суда, и такие, которые, например, по-особому были казнены вообще без всяких данных и реабилитированы, как, например, сестра Ягоды. Почему-то она была реабилитирована тоже только в 90-м году.
Очень важным тогда было то, что просто реабилитировали не только тех, о ком писали, ходатайство подавали, но и те, у которых не осталось никого из близких.

В то же время оставшиеся в живых и близкие погибших получали очень нужную материальную, медицинскую и иную помощь, на которую рассчитывать уже не могли. Это было тогда, это было до этого, хотя я слышала в «Мемориале» опять же, что начали помогать только при Ельцине. Нет, тогда, в перестройку. Начались тогда же поиски мест массовых казней и захоронений, возведения там знаков памяти.

Реабилитация коснулась тех дел, которые не решились или не успели пересмотреть в хрущевскую оттепель. В перестройку были пересмотрены не только самые сложные в политическом и юридическим смысле, но и наиболее тщательно сфальсифицированные, наиболее основательно засекреченные дела.

Открытость, демократическая направленность перестройки требовали и прямого восстановления исторической правды, правдивого изучения и освещения прошлого. Тогда не нужна была фальшь. Я это утверждаю. Я работала тогда в институте истории, и тогда мы стремились только к восстановлению истины, только к соответствию к тому, что в действительности происходило в прошлом.

Краткий курс, где, кстати, клеветнически все материалы, где пропущено отрицание отрицания в философском разделе, отрицался нами тогда полностью. Былое оживало, наполнялось на веки исчезнувшими людьми. Стало возможным услышать голоса, прочесть написанное, беспрепятственно докладывать о своих взглядах на ранее полностью запретные факты.

Повторяю, историческая достоверность, которая в последние десять лет как будто специально считается абсолютно ненужной, тогда требовалась у нас. По сей день не забыть увлекательной работы в архивах. И в музеях в те годы проводились интереснейшие выставки с чудом сохранившимися фотографиями, подлинными документами вычеркнутых из истории видных деятелей разных направлений и школ, в том числе и большевиков, но и разных других.

Сейчас в Музее революции проводится выставка. По телевизору показывали человека, явно фальшивого, специально выпущенного на сцену, который говорил, что он был осужден на десять лет без права переписки. Таких приговоров не было. Он, якобы, тоже обожает Сталина и т.д.

Наступивший, так называемый, период правления Ельцина и так называемых демократов, простите, я не могу назвать, не считаю продолжением перестройки. Даже то, что сохраняло былое название, наполнялось по сути иным содержанием. Обратите внимание, Михаил Сергеевич, это очень интересно.

С 1992 года начали реабилитировать тех, кому ранее, естественно, отказывали в реабилитации: Судоплатов, ….. , т.е. сразу, Абакумов и им подобные, заведомые убийцы. Поэтому я зачитывала те части Указа, где говорилось о запрете на их реабилитацию. Фальсификаторы судебных дел вновь получали якобы доброе имя и все права.

Кроме того, внедрялась мысль, что все знаки внимания жертвам политических репрессий восстанавливаются только, мол, с приходом демократов. Хотя, кстати сказать, все диссиденты были освобождены. Ни одного политического заключенного не осталось к 1991 г. Это же мечта, мечта, по-моему, вообще человечества была на протяжении многих веков.

Хочу сказать, что к 1990 году положительная оценка Сталина, по моим данным, составляла не 12, а 8 процентов опрошенных. А через десять лет фактического умолчания его преступлений, фальшивого определения «вождь», каким принято ныне называть кровавого диктора, с целыми вывесками книг о его, якобы, благих великих деяниях (та, что сейчас проходит, кстати сказать, кощунственная с утверждением, подобным опубликованным в печати ….).
Я тут хотела показать, где говорится о том, что даже «дело врачей» – это их собственное дело, они были виноваты в этом. Это опубликовано в «Комсомольской правде», кстати, некоторым Юрием Жуковым, которого даже многие здесь знают. Коллективизация – это вина (как будто бы они были здесь) Троцкого и Преображенского. Понимаете, Сталин так слушался Преображенского, что по требованию Преображенского проводил коллективизацию. Все это опубликовано совсем недавно.

Все это привело к тому, что положительная оценка Сталина возросла, по моим данным, до 28 процентов. Чтобы тоталитаризм вновь не установился в нашей стране, мне кажется, что надо прямо говорить о его самых страшных проявлениях, ибо теперь (это слова Михаила Сергеевича, кстати), когда мы знаем так много о преступлениях сталинского режима, молчание не только глубоко безнравственно, но и опасно для будущего.

Мне кажется, что перестройка эта и была альтернативой тоталитаризму. Все было подлинным тогда – и гласность, и демократия, и выборы настоящие альтернативные. Это было альтернатива. В этом я убеждена.

Простите, за пафосные слова, что деятельность «Горбачев-Фонда» – это свет в окошке. Его деятельность – это как раз то, что, мне кажется, вносит весомый вклад в эту борьбу с возможным возрождением и с тем возрождением, которое сейчас есть.

Разрешите закончить словами прекрасного поэта Бориса Чичибабина:

«И вот бесовством общим не задет,
Не сколь по разумению, сколь по зову,
Поскольку он уж не президент,
Шепчу сквозь боль – спасибо Горбачеву».