Е.В.Яковлев

Среди вопросов, которые любезно представил Фонд перед этой дискуссией, меня очень заинтересовала тема «Критика советской истории как путь гласности и демократизации».

В период тоталитаризма история была "храмом", к которому нельзя было притронуться, и в то же время с ней можно было делать все, что угодно. Вот Сталин, допустим, построил свою историческую систему…

Нужно сказать, что он был не одинок. Практически тот же конструкт, только немножко в ином виде, создавал и Михаил Иванович Покровский. То есть, очевидно, путь от революционных преобразований к новой жизни требовал создания очень жестких конструкций исторического знания. Они были, очевидно, необходимы, они во многом и помогли становлению тоталитаризма, его идеологии и т.д. Каждая формулировка, каждый период, каждая оценка шлифовались бесконечно.

Я, как студент историко-архивного института, помню, что как-то, занимаясь кратким курсом (я был старательным студентом), обратил внимание, что в нем записано, что на Западе было три формации: рабовладельчество, феодализм, капитализм, а у нас уже четыре - то есть еще и социализм.

Я в силу плохого характера тут же подошел к профессору и говорю: "А как же в России, Вы же говорили, рабовладельчества не было? Значит, не на одну формацию больше, а поровну."

По-моему, он на полчаса позже пришел на следующую лекцию. Войдя в актовый зал, сразу подошел ко мне, и сказал: «А около озера Ван было рабовладельчество». (Смех.) Он, бедный, искал.

Сегодня, мне кажется, тот возможный шаг в осмыслении нашей истории, который был необходим, не сделан. Он не сделан прежде всего потому, что сегодня мы видим очень много статей, выступлений на исторические темы, в которых звучит бесконечная радость разоблачения.

Я на днях читал в «Независимой» по поводу Пскова, Красной Армии, 23 февраля и т.д. С таким восторгом пишет человек, что Красная Армия никогда ничего не выигрывала, что она ничтожная и т.д. Он испытывает радость от возможности говорить эти вещи. Причем он как будто совершает открытие, не вспоминая тех, кто писал на эти темы раньше, добывал новые факты и т.д.

Я думаю, что очень важно, чтобы общественное мнение более жестко и более серьезно обращало внимание на то, как излагаются основные исторические моменты. Я думаю, что для нас был бы очень важный рычаг социальных исследований, потому что, в общем-то, вся история является таким рычагом. Неслучайно новый мир для нас открылся не с «Иван Денисовича», допустим, а прежде всего с исторических статей.

Я многие годы занимался темой «Ленин в Октябрьской революции». Большей чуши, чем та, которую я прочел в последние годы по этим вопросам, просто трудно себе представить.

Я думаю, что ситуация с знанием, пониманием и отношением к истории - это один из примеров того, что, действительно, в перестройке не было серьезной программы. Такой программы не было.

Горбачев М.С. Если бы была программа, я бы ее изучал с единомышленниками в Магадане где-нибудь. За одну фразу ссылали, сажали…

Яковлев Е.В. К сожалению, история в том виде, в каком она сегодня есть, не может быть рычагом для приведения в движение общественного мнения. К сожалению, она больше похожа на «студень», чем на науку.