П.Р.Палажченко
Сегодня говорилось о той реальной политике, которая проводилась в годы перестройки, - политике нового мышления, политика реализма, сотрудничества. Говорилось о том, что она была основана на понимании взаимозависимости мира и на реальной оценке возможностей страны. С другой стороны, меньше говорилось о мифах, хотя слово «миф» в выступлении Михаила Сергеевича прозвучало.
Между тем, сегодня у нас в стране в отличие, как говорил Анатолий Сергеевич Черняев, от других стран в оценке внешней политики горбачевской эпохи преобладают все-таки мифы, точнее один миф. Этот миф о том, что проводимая тогда политика сводилась к сдаче интересов страны, к сдаче идеологических, национальных, геополитических интересов. Употребляются такие слова, как «предательство», мол, отдали, распродали, не взяли цену и т.д. Среди этих мифов очень много недобросовестного, с чем, в общем, не так трудно бороться. В свое время, когда, например, бывший крупный чин Комитета государственной безопасности Леонов написал или сказал в одном из интервью, что, дескать, Горбачев на Мальте о чем-то договаривался с Бушем без присутствия советского переводчика, Анатолий Сергеевич и я ответили статьей. И выдумка, что были какие-то сепаратные разговоры без присутствия кого бы то ни было рядом с Горбачевым с советской стороны больше уже не повторялась. В действительности было пару случаев, когда не было переводчика с американской стороны, но случаев, чтобы не было переводчиков с советской стороны, просто не было. Это недобросовестное мелкое мифотворчество. И с ним можно бороться.
Но есть и уже укоренившиеся в общественном сознании, по-видиму, добросовестные заблуждения, превратившиеся в миф. Так, например, в известной книге, вышедшей в начале президентства Путина, в книге-интервью, которые брали у него журналисты Колесников и Геворкян, Путин заявляет: мне Киссинджер говорил, что не взял Горбачев ту цену, которую надо было взять, за объединение Германии. И Путин с этим, безусловно, соглашается. Это уже устойчивый миф о том, что политика была какая-то благодушная. Мне кажется, что он сидит сейчас очень прочно в сознании российской политической элиты. Нынешняя политика президента Путина этому мифу, в общем, противоречит. Потому что, скажем, пойдя на очень серьезные шаги, на серьезный поворот после 11 сентября, Путин не ставит вопрос о том, что надо бы нам сейчас «цену получить». На последней пресс-конференции он сказал, что внешняя политика – это не торговля. Своей политикой он этот миф опровергает, но сам этот миф в сознании российского общества и российской политической элиты приобрел очень сильную устойчивость. Я думаю, он так же устойчив, как миф особой многострадальности русского народа, миф о какой-то нашей особой духовности или более конкретный миф, допустим, о том, что у Андропова была какая-то чудодейственная волшебная палочка, которой, если бы он прожил еще два-три года, все можно было бы замечательно сделать.
У меня нет особого оптимизма относительно того, что этот миф удастся легко преодолеть. Некоторую надежду все-таки, мне кажется, можно видеть в том, что, во-первых, как показывает наша сегодняшняя встреча, мы нацелены с этим мифом бороться фактами и противопоставим этому мифу конкретные факты, целенаправленные действия. И второе: я все-таки думаю, что этот миф будет опровергаться самой исторической потребностью в политике, основанной на новом мышлении.
Здесь несколько человек говорили о поддержке нынешней внешнеполитической линии Путина. Я думаю, во многом она основана именно на понимании исторической потребности в проведении политики, которая декларативно не объявляет новое мышление, но на нем основана. Я, конечно, предпочел бы, чтобы эта политика была выработана не так, как она была выработана. На сегодня это политика сильно ушедшего вперед лидера. Но тем не менее эта политика есть, она отвечает исторической потребности и она будет противостоять мифам.
