Конференции

К списку

30 мая 2024

К 35-летию Первого Съезда народных депутатов СССР: начало политической реформы в Советском Союзе и возрождение парламентаризма

1/19

Выступления участников конференции

Горбачев-Фонд, 30 мая 2024 года

А.В. Рябов, Исполнительный директор Горбачев-Фонда

Прошло более трех десятилетий с того дня, когда в Москве открылся Первый съезд народных депутатов СССР. Трудно переоценить значение шестнадцати дней работы съезда (25 мая — 9 июня) в жизни советского общества и в новейшей истории России.

На сегодняшней конференции выступят историки, социальные исследователи, а также участники событий – народные депутаты СССР, народные депутаты РСФСР, представлявшие различные депутатские объединения, группы и политические партии, бывшие члены ЦК КПСС, ответственные работники ЦК КПСС, журналисты, освещавшие работу съезда.

Конференция организована Лабораторией современной истории России, недавно созданной в Горбачев-Фонде.

Мы предполагаем, что заранее подготовленные выступления будут сочетаться со свободной дискуссией.

«Дни работы Первого съезда – высшая кульминационная точка политики перестройки».

А.С. Пученков, доктор исторических наук, профессор СПбИИ РАН, руководитель Лаборатории современной истории России, Горбачев-Фонд

Добрый день. Я очень рад видеть всех присутствующих здесь. Хотел бы особо поблагодарить тех, кто приехал специально, по зову сердца. И я лично, и мои коллеги воспринимаем это как знак уважения к эпохе, свидетелями которой мы были, а многие из присутствующих являлись ее непосредственными участниками и творцами. Конечно, отдельное спасибо представителям депутатского корпуса, которые посчитали возможным принять участие в нашей конференции.

Если мы перенесемся на 35 лет назад, то окажемся в абсолютно удивительном времени. Хочу подчеркнуть, что по своему значению Первый Съезд народных депутатов СССР – событие эпохальное. Мы выросли с представлением о том, что работа Второго Всероссийского съезда Советов (25—27 октября 1917 года) и Третьего съезда Советов (13 - 20 мая 1925 года), который почему-то пользовался у ученых меньшим вниманием, являются событиями планетарного масштаба. Это, конечно, правда.

Но точно так же правдой является, с моей точки зрения, и то, что события, которые проходили на рубеже мая-июня 1989 года, эти шестнадцать дней работы Первого съезда народных депутатов СССР, изменили не только всех нас, но и мир.

Именно после того, как завершил работу Первый съезд, стало понятно, что возвращение к прежней, «застойной» парадигме невозможно. Стало понятно, что общество, само, может быть, полностью не осознавая, сделало необратимые и быстрые шаги на пути демократизации. В этом заслуга многих из присутствующих здесь, - те, кто в отличие от меня, тогдашнего девятилетнего ленинградского школьника, восхищенно смотревшего заседания съезда по телевизору, участвовали в тех событиях напрямую.

Считаю, что главное историческое значение Первого съезда заключается не только в том, что съезд продемонстрировал неуклонное движение советского общества на пути демократизации, но и в том, что это был важнейший шаг по пути реализации политической реформы, о которой было объявлено за год до этого, на XIX всесоюзной конференции КПСС (28 июня - 1 июля 1988 года).

Хочу обратить внимание на то, что само решение о созыве Первого съезда свидетельствовало еще и о том, что советское руководство пыталось оперативно реагировать на наметившиеся негативные тенденции в отношениях Центра и республик, которые обозначились к тому моменту. Я имею в виду то, что в 89-м году уже было очевидно, что о прежнем едином советском народе и нерушимом единстве советских республик можно говорить только с очень большими оговорками.

Напомню, на каком фоне начался Первый съезд - фон этот поистине угрожающий. Думаю, не было в ту пору советского человека, который мог бы бесстрастно отнестись к трагическим событиям в Тбилиси (В результате разгона оппозиционного митинга у Дома правительства Грузинской ССР в Тбилиси, осуществленного в ночь на 9 апреля 1989 года силами внутренних войск МВД СССР и армии погиб 21 человек и пострадали 290). Известно, что было много трактовок этих событий, которые воспринимались болезненно, не укладывались в сознании советских людей.

Съезд, в том числе под влиянием Тбилисских событий и реакции на них, вынужден был обратиться к решению практико-политических вопросов. Атмосфера съезда не была столь эйфорической, как, может быть, поначалу предполагал инициатору перестройки и политический отец съезда Михаил Сергеевич Горбачев.

Безусловно, я считаю, что следует воспринимать Первый съезд как политический пик перестройки. Может быть, это был и пик политической популярности Горбачева в СССР.

Конечно, поначалу авторитет Горбачева, в том числе среди тех, кто потом с ним непримиримо в политическом отношении разошелся, был очень велик - об этом говорили все депутаты съезда, с которыми мне довелось потом общаться. Это был высокий авторитет руководителя нового советского государства – тогда воспринималось, что оно создается как будто бы заново, но при сохранении советских принципов, которые прошли проверку временем.

Безусловно, значение съезда было усилено тем, что шла прямая трансляция его заседаний. Я рассказываю студентам, что, будучи девятилетним ленинградским школьником, видел, как люди шли по улице, держа в руках радиоприемники, из которых звучала трансляция съезда. Сейчас такое невозможно себе представить… А тогда люди очень верили народным депутатам, многие из которых победили на выборах в жесточайшей политической конкуренции. Многие из которых только в самый последний момент получили депутатский мандат, как, например, депутат Александр Митрофанович Оболенский. Он в первый же день работы съезда сделал нечто немыслимое: попытался заявить о том, что в нашей политической системе должна существовать возможность выбора высшего руководителя. И Оболенский, никому тогда не известный инженер из города Апатиты, выдвинул свою кандидатуру на пост Председателя Верховного Совета СССР в качестве альтернативы сверхпопулярному в ту пору Михаилу Горбачеву.

Тогда это было воспринято как гротеск. Но то, что у людей рождались такие идеи, было свидетельством не только политической, но и нравственной революции. Я считаю, что это очень важно.

Важный момент, на который я хотел бы обратить особое внимание, конечно, то, что за эти шестнадцать дней в нашей стране появилась новая профессия – профессия публичного политика. Могут возразить, что в той Думе, которая заседала в Таврическом дворце в начале прошлого века, в царской Думе, депутаты тоже были очень популярны. Кто не знал тогда Милюкова, Пуришкевича, Шульгина?! Но с того времени прошло уже очень много лет. Последняя Дума завершила свое заседание и была закрыта Указом императора Николая II еще в феврале 1917 года, в предгрозовые дни. И об этом уже никто и не помнил.

То, что в Советском Союзе, рождается и существует парламент, казалось чем-то немыслимым. Безусловно, накал страстей, который выплеснулся и в парламентскую дискуссию, и на экраны телевизоров, свидетельствовало о том, что никто из депутатов Первого съезда не относится безучастно к своей роли парламентария.

Я говорил о съездах Советов. Многие считают, что в основу Декрета о земле принятого на Втором всероссийском съезде советов 26 октября 1917 года, были положены наказы крестьянских общин, которые собирались в течение 1917 года. И, может быть, именно потому, что Декрет выражал волю крестьянского общества, он приобрел такое политическое значение.

Я считаю, что слово «наказ» очень важно. Депутаты, которые приехали в Москву 35 лет назад, не относились формально к той поддержке, которую оказали им избиратели, голосуя за них во время предвыборной кампании. То есть очень важным для большинства депутатов было реализовать свои предвыборные обещания, выполнить пожелания, которые они слышали во время встреч с избирателями, в ходе предвыборной кампании. Депутаты стремились выполнить наказ своего избирателя.

Иными словами, для депутатского корпуса той поры, с моей точки зрения, была характерна наивная и искренняя честность. И мне кажется, это очень хорошо. Мне кажется, что это свидетельствовало, что тот парламент был действительно удивительным.

В этом плане, конечно, интересен вопрос о побуждениях, которые были у Михаила Сергеевича Горбачева. Присутствовало ли у него желание создать конструкцию съезда, сам институт съезда, как политический инструмент, позволявший возвыситься и найти управу над партийным аппаратом, с которым у него уже начали возникать трения? Следует ли объяснять создание съезда какими-то другими устремлениями Горбачева? Думаю, была целая совокупность факторов. Но нельзя сказать, что работа съезда проходила по заранее разработанному сценарию. И одно это говорило о том, что мы живем в новой эпохе, в эпохе, когда люди не боятся власти и считают, что их голос должен быть услышан и уважен. Это говорило о том, что общество демократизируется.

О политическом потенциале тогдашнего советского общества свидетельствует то, что за шестнадцать дней страна узнала десятки имен ярких политиков, о которых она прежде не слышала. Вспомним: академик Дмитрий Лихачев, Сергей Аверинцев, Евгений Евтушенко, Юрий Болдырев, Галина Старовойтова. Виталий Коротич, многие-многие другие…

Конечно, я бы сказал, что окаймлением Первого съезда была своеобразная полемика между депутатским корпусом, его консервативной частью и академиком Сахаровым. Но уже сам факт этой полемики говорил о том, что в нашем обществе свободно сосуществуют разные мнения. И признание этого обстоятельства уже свидетельствовало о том, что наступило новое время. Столь многое было сделано за четыре года перестройки.

Хочу подчеркнуть: Первый съезд народных депутатов СССР подытожил чрезвычайно важный этап перестройки. Завершение отрезка времени с 85-го по 89-й годы в его смысловом, концептуальном выражении произошло именно в исторические дни Первого съезда народных депутатов СССР. Повторю еще раз: это был пик личной политической популярности Горбачева.

Политические проблемы, о которых говорили с трибуны съезда, к сожалению, с моей точки зрения, так и не были разрешены. Но небывалая смелость, открытость с которой выступали депутаты, показывали, что (повторю свою мысль) наше общество сделало серьезные шаги на пути не только к демократизации, но и к самоуважению.

Один из депутатов сказал мне винтервью: мы понимали прекрасно, что мы сейчас – любимая политическая игрушка генсека, и скоро это может закончиться. Именно поэтому мы стремились к нему прорваться, чтобы попытаться разрешить те вопросы, которые нас волновали. Но мы видели, что он нас желает слышать.

Съезд, конечно же, с самого начала был горбачевоцентричен. Последующие съезды народных депутатов СССР, с моей точки зрения, не устранили этой корневой проблемы. И снижение популярности руководителя советского государства отражалось (я выскажу такое предположение) в снижении ожиданий, которые люди испытывали по отношению к депутатскому корпусу.

Иными словами, каждый следующий съезд, с моей точки зрения, уже не мог быть воспринимаем как столь же судьбоносный, оказывающий такое же огромное воздействие на судьбу страны, как Первый съезд. Но период пика популярности Горбачева закономерно вызвал максимальные ожидания и максимальный интерес к его детищу – съезду. Снижение популярности Горбачева предопределяло то, что каждый последующий съезд становился все менее и менее резонансным.

Повторю: Первый съезд по своему значению действительно может быть сравним с революцией. Это было собрание представителей все групп тогдашнего общества. В известном смысле, съезд сравним с Земским собором, на котором представилась возможность высказать не только «царю», но и народу, сидящему у телевизоров, то, что волновало всех без исключения.

Первый съезд народных депутатов СССР – событие поистине историческое. Несомненно, двухлетний опыт существования системы Съездов народных депутатов СССР нуждается в максимально серьезном, академическом изучении.

А.В. Рябов. Александр Сергеевич Пученков выступил с вводным и одновременно обобщающим докладом, который затронул комплекс вопросов, связанных с изучением истории Первого съезда народных депутатов СССР. Дальше мы можем двигаться к более частным проблемам.

«Я был против партийной сотни, был против других квот».

В.В. Калашников - доктор исторических наук, профессор, в 1990-1991 был членом Центрального Комитета КПСС, в июле-августе 1991г. Секретарь Центрального Комитета КПСС. Известный специалист по истории революции.

Во-первых, спасибо за приглашение. Во-вторых, спасибо за интерес к Первому съезду народных депутатов СССР, который действительно является важным событием.

Своим выступлением обозначу отношение к трем вопросам. Сразу скажу, что как историк я ими не занимался специально. И буду рад узнать мнение других участников нашей встречи.

Первый вопрос о том, почему в рамках реформы политической системы, объявленной на ХIХ конференции КПСС в 88-м году, была создана сложная конструкция, которая состояла из Съезда народных депутатов СССР и Верховного Совета СССР. Тогда эта конструкция официально объяснялась так: вернемся к традициям первых лет советской власти, Съезд позволит увеличить число народных депутатов, работающих на местах, а Верховный Совет превратится в постоянно действующий парламент.

Однако в 88-м году я, будучи 40-летним преподавателем, полагал, что на самом деле главная причина создания института съезда – это стремление в рамках первых конкурентных выборов обеспечить избрание в депутаты верхушки КПСС по партийной квоте, избрание депутатов по такой же квоте от профсоюзов, кооперативов, чуть меньше квоты (не сотня, а 75 человек) от комсомола, женсоветов, ветеранов, научных обществ и других общественных организаций.

В итоге целая треть общего состава съезда – 750 человек фактически избирались по квоте, что было даже антидемократично с точки зрения формальных законов о выборах, которые были приняты во всех странах.

Я был против партийной сотни, был против других квот, о чем и сказал при обсуждении проблемы выборов народных депутатов на Ленинградском телевидении. И обком был очень недоволен моим выступлением, была реакция. Поэтому тема для меня тогда была острой.

Летом 90-го года в период работы ХХVIII съезда КПСС я имел возможность обсудить эту тему с Анатолием Ивановичем Лукьяновым. Он был в то время Председателем Верховного Совета СССР. В ходе съезда он возглавлял рабочую группу по подготовке нового Устава КПСС. Формально главой Комиссии по Уставу был сам Горбачев. Но реально черновая работа проходила в рамках небольшой секции, и ею руководил Лукьянов.

Мы обычно заканчивали работу поздно вечером. И после этого он всегда охотно отвечал на разные вопросы и сам беседовал с нами на темы, которые интересовали его.

Как-то я его спросил о причинах создания этой конструкции: съезд и Верховный Совет. И он мне ответил так: квоты позволяли существенно повысить качественный состав народных депутатов СССР. Первое. Второе – квоты позволяли уменьшить последствия ожидаемого протестного голосования против прежних политической и хозяйственной элит. И третье. Съезды позволяли формировать из двух тысяч депутатов контролируемый Верховный Совет путем ротации, которая позволяла постепенно отбирать самых лучших, самых лояльных, самых компетентных и включать их в новую элиту.

Такие были ответы. Кроме того, Лукъянов мягко сказал, что такая конструкция позволила Горбачеву в 88-м году получить согласие на политическую реформу со стороны консервативной части высшего партийного руководства. Потому что их избрание было гарантировано партийной сотней.

Лукьянов сослался на то, что результаты выборов народных депутатов СССР и опыт работы Первого и Второго съездов, и фактически Третьего съезда позволяют говорить, что инициаторы этой системы были правы. В числе инициаторов дипломатично называл себя и Горбачева, не говоря о конкретных исполнителях этого закона, - типа наша была идея, она была воплощена.

Есть также мнение Собчака, который писал, что Горбачев такой системой квот хотел усилить представительство демократических лидеров, получить опору в лице Сахарова, Лихачева, Гавриила Попова и других депутатов, которые прошли по квоте общественных организаций и не имели никаких шансов пройти в рамках общей процедуры избрания.

В этой связи я перехожу ко второму вопросу и ставлю его в такой форме: можно ли считать, что опыт выборов народных депутатов 89-го года и опыт работы съезда 89-го года и начала 90-го подтверждают точку зрения Лукьянова? Сейчас, пожалуй, я склоняюсь к тому, что действительно он был прав. Хотя тогда полагал, что вся конструкция была неправильная.

Опираясь на опыт выборов в Ленинграде, скажу, что у нас на выборах проиграли очень многие достойные партийные руководители. Проиграв, они практически все лишились своих партийных постов. И в целом Ленинградская партийная организация была ослаблена. Была ротация кадров, которая состоялась в 90-м году после выборов 89-го года. Это произошло и в других городах, и в целом сказалось на судьбе перестройки.

Третий вопрос не связан с выборами. Это вопрос о том, как, когда и кем была вброшена идея заключения нового Союзного Договора. Тогда говорилось, что уже в ходе работы Первого съезда ее вбрасывали депутаты из Прибалтики, причем не столько с трибуны съезда – там они говорили более завуалировано, - сколько в кулуарных обсуждениях и в ходе работы межрегиональной депутатской группы. Я полагаю, что это была самая опасная заготовка, которую проводили сепаратисты. В конце концов, она сработала и сыграла важнейшую роль в демонтаже Советского Союза.

В 89-м году, насколько я знаю, несмотря на всякие другие сообщения, Горбачев совершенно осознанно отверг эту идею, но в 90-м году он ее признал уже весной, в марте, выступая на одном из заседаний Политбюро. И есть версия ( отношение к которой я хотел бы тоже услышать), что он сделал эту уступку прибалтам, заключив соглашение с оппозицией, которая обещала ему не блокировать его избрание президентом СССР на съезде, то есть не в результате всенародных выборов.

И последнее. В следующем году будет 35 лет со времени проведения ХХVIII съезда КПСС, последнего съезда партии. Хотелось бы обсудить и это событие в рамках Горбачев-Фонда.

«Мне представляется, что на съезде начался тот разлом, который был очень опасен для страны».

В.Б. Кувалдин – доктор исторических наук, профессор Московского государственного университета. В течение долгого времени работал в Горбачев-Фонде. В 1990-1991 годах был сотрудником аппарата Президента СССР,

Сначала несколько слов о себе.

Не потому, что моя фигура в контексте этой темы представляет какой-то интерес, а потому что это характеризует ту наблюдательную вышку, с которой я увидел события того периода.

Я никогда не участвовал в выборах в поздний советский период, не работал, соответственно, в этих выборных органах власти. Я никогда не работал ни на государственных, ни на партийных постах после 25 декабря 91-го года, когда мы ушли из Кремля.

Конечно, хотел бы прежде всего сказать, что сегодня очень нужное мероприятие. Спасибо за приглашение. Я внимательно прочитал все материалы, внимательно слушал Александра Сергеевича Пученкова, который сейчас вносит большой вклад в изучение этого периода. Но, прочитав вопросы к конференции, я не нашел среди них того вопроса, который меня-то волнует больше всего.

Первый вопрос, который я хотел бы задать, - а вообще можно ли изучать Первый съезд, политическую реформу в отрыве от того, что тогда происходило в стране и, в частности в такой важнейшей области, как экономика?

Второй вопрос: можем ли мы, когда говорим о съезде, абстрагироваться от трагического финала перестройки и крушения той страны, которую она должна была вывести на новый уровень?

И третий вопрос: а можем ли мы также абстрагироваться от того, что произошло после 25 декабря 91-го года, тех самых 90-х, которые сейчас в очень мягкой форме называют «лихими»?.

У меня на все три вопроса ответ отрицательный. И если встать на эту точку зрения, то, конечно, оценка Первого съезда мне представляется куда более сложной и менее однозначной, чем ее здесь представил Александр Сергеевич.

Для того чтобы расшифровать свою мысль. К маю 89-го года, как я понимаю, уже была блистательно провалена экономическая реформа в Советском Союзе. Если мы хотим назвать какую-то фигуру – конечно, это Николай Иванович Рыжков, который потом поспешил возложить всю ответственность на Михаила Сергеевича Горбачева. Но мы-то жили и видели все это. Я это видел, собственно, так же, как и больше 90 процентов населения нашей страны, которые не участвовали активно в политической борьбе последних двух лет Советского Союза. И это было опасно. Это создавало ножницы. Мы знаем понятие ножниц, оно широко используется в экономической науке. Это часто используется как диспаритет, скажем, цен на промышленную и сельскохозяйственную продукцию, когда сельскохозяйственная продукция продается дешево, промышленная – дорого, и, соответственно, это очень сильный удар для важнейшей отрасли народного хозяйства.

Здесь же речь шла о более широком, более опасном диспаритете, поскольку речь, по сути, шла о продовольственном снабжении страны и о том, как люди оценивали перестройку. Телевизор тогда был очень важен, даже более важен, чем сейчас. Думаю, что не менее важен был и холодильник. И не менее важны были пустые полки в магазинах. В этих условиях саму по себе политическую реформу, мне кажется, без соотнесения с этим обстоятельством рассматривать нельзя.

Я прочитал тезисы, присланные из Екатеринбурга (Свердловска). Мне кажется, нельзя абстрагироваться от того, что Бурбулис был активнейшим деятелем российского руководства, и с моей точки зрения, начиная с 12 июня 90-го года его деятельность носила сознательно разрушительный антигосударственный характер. И, естественно, ее логическим следствием было величайшее преступление в российской истории под названием «Беловежский сговор».

Сегодня мы встретились на конференции не в июне 89-го года - прошло 35 лет. И думаю, нельзя сделать вид, что мы этого не знаем, что этого как бы не существует. Мне кажется, это неправильно.

Я прочитал тезисы участника тогдашних ленинградских событий. Хотел бы сказать в этой связи, что после перестроечного Петербурга в 90ые годы последовал бандитский Петербург. И я не думаю, что можно разорвать эти два события.

Здесь возник вопрос по поводу Союзного договора. Перестройка и демократия не существуют как ценности в отрыве от того, что высшей ценностью, которая существовала тогда, было союзное государство, а главное – уникальное советское общество. Вы можете обратиться к моим работам тех лет - у меня не было никаких иллюзий по поводу советского общества.... Но из этого совершенно не следует, что можно было так легко, с кондачка, все это перечеркивать и разрушать.

Несомненно, страна должна была выйти на другой уровень. Страна – это в первую очередь люди. Они должны были действительно стать свободными, а страна - стать зажиточной, уважаемой не только за свою силу, которая у нее была и есть, не только за наш уникальный ракетно-ядерный потенциал, но просто за то, что люди здесь живут так, что другим завидно, что они голосуют ногами - что не уезжают из страны, а, наоборот, приезжают в нее.

Мне кажется, что эта оптика тоже очень важна, когда мы сейчас говорим о Первом съезде. Александр Сергеевич употребил такое выражение: Первый съезд – вершина политической реформы. С этим я не буду спорить. Но хотел бы сказать, что люди, которые бывали на вершинах, на самых высоких вершинах, прекрасно знают: самое опасное в альпинизме – не подъем, а спуск. Какой спуск получился с этой вершины – мы все знаем, знаем, в частности, и по своему личному опыту.

Еще один важный момент состоит в том, что, по-видимому, уже на съезде, начиналась холодная гражданская война в Советском Союзе. Я как-то сказал Михаилу Сергеевичу (наверное, здесь есть достаточно свидетелей того, что у нас с ним всегда были очень добрые отношения, я был и остаюсь его сторонником): «мне кажется, что вы могли идти вперед только с той скоростью, с которой вам позволял Егор Кузьмич Лигачев». Я сказал так не потому, что был сторонником Егора Кузьмича (я с ним откровенно говорил в 95-м году), а потому что это обозначало очень важное обстоятельство.

Это обозначало отношение советской элиты. Она должна была себя увидеть в горбачевском проекте. Она должна была его принять, Ее нельзя было сбрасывать со счетов.

Могу привести такой пример. Мы знаем, кто победил в 91-м году. Многие говорили, что (не моя формулировка, формулировка Бурбулиса) это были случайные люди. Я бы сказал, что среди них было немало и просто политической шпаны. Но кто после 91-го года во многом вытянул страну? - Вспомните, кто возглавлял тогда области. Это были люди из партийного аппарата, причем люди совершенно не замшелые. Эти «красные директора» не позволили уничтожить значительную часть экономического потенциала.

С этими людьми, как мне кажется, Горбачеву надо было поддерживать постоянный уважительный диалог, ничуть не менее интенсивный, чем тот, который он поддерживал в среде московской интеллектуальной элиты.

Но мне представляется, что как раз на съезде начался тот разлом, который был очень опасен для страны. Потому что мы знаем из Евангелия, что не может стоять дом, который расколот.

Сейчас, когда мы говорим о Первом съезде, нам бы неплохо держать в голове весь контекст. И контекст того огромного, сложного общества, которое представлял собой тогда Советский Союз. И контекст исторического пути России, каким мы его знаем и каким мы его представляем в ХХ и ХХI веках.

Вопрос (О.И. Ожерельев, доктор экономических наук, профессор). Виктор Борисович, прежде всего я с вами весьма солидарен и рад тому, что вы сказали. Но мне, конечно, интересно услышать от вас: почему произошло то, что произошло с Советским Союзом? В чем вы видите главную причину, почему это случилось так?

В.Б. Кувалдин. Спасибо большое за этот вопрос. И у меня есть свой ответ.

Я на дух не принимаю, когда возлагают ответственность на Михаила Сергеевича Горбачева. Не потому, что у него нет своей доли ответственности, а потому что, мне кажется, здесь дело во многом другом.

Вернусь опять к своей скромной персоне. Не потому, что она имеет какое-то значение. Просто чтобы Вы поняли характер моего ответа. Я учился в Москве, в одном из центральных районов, в 525-ой школе. У меня были отличные московские учителя, даже два члена-корреспондента Академии наук. По сей день помню своих учителей и безмерно им благодарен. После этого я учился в МГУ на историческом факультете, которому благодарен не меньше. Потом работал в лучшем в своей области мозговом центре Советского Союза– Институте мировой экономики и международных отношений Академии наук СССР. На своём жизненным пути я встретил много хорошо образованных, с широким кругозором, умных людей - одним словом, сливки общества.

И всё-таки, когда началась перестройка, я многого не видел и не понимал. И это заметно по моим публикациям. Я был довольно активен, у меня есть статьи в периодике, есть академические работы того периода и последующих лет, когда я трудился в Горбачёв-Фонде. Не отрекаюсь ни от одной строчки, вышедшей из-под моего пера в советское время, и в годы перестройки, и после того. Там могут быть ошибки, но нет лжи.

Поэтому с моей точки зрения трагический финал перестройки - это колоссальный, чудовищный провал советской элиты. Провал интеллектуальный, провал, если хотите, моральный и провал политический. Элита, а в этом смысле все мы, оказалась несостоятельной. Поэтому я говорю: сравните меня с моим жизненным путем и Михаила Сергеевича Горбачева, который родом из далёкой станицы, в школе учился в военные годы, потом очень быстро попал в шахту партийного аппарата и поднимался в ней со ступени на ступень. Конечно, Горбачев человек больших природных способностей. Но он также человек, которого жизнь не баловала широкими возможностями интеллектуального роста. Он всю жизнь пытался это наверстать и компенсировать. И сильно преуспел по этой части.

Но коли интеллектуальная элита страны не знала и не понимала, как выходить из советского тупика, то, что же вы спешите предъявить ему счёт. Может, лучше начать с себя. Вспомним дискуссии по экономической реформе. Вместо того, чтобы предложить Горбачеву какие-то разумные вещи, например, постепенное создание двухсекторной экономики, плодили бесконечные модели хозрасчета или фантастические проекты преобразования плановой экономики со скоростью света.

Не надо было бездумно разрушать советскую экономику. Да, она была вот такая - со всеми ее достижениями, с огромными проблемами, с непомерно разросшимся ВПК. С этим непростым наследием надо было обращаться рачительно, по-хозяйски. И одновременно давать возможность расти рядом новой экономике, построенной на частной собственности, на индивидуальной инициативе, на личном интересе, защитить и поддержать её. Ещё большая осторожность была необходима в политических реформах, интеллектуальное обеспечение которых было ничуть не лучше.

Если мы тогда не смогли посоветовать Горбачеву осмысленные шаги, я уж не говорю о стратегии, то давайте будем честны хотя бы в оценке своих действий.

«И Горбачев, и Съезд народных депутатов вольно или невольно решали задачу завершить революцию, длившуюся 70 лет».

В.И. Мироненко – ведущий научный сотрудник Института Европы РАН, в годы перестройки – Первый секретарь ЦК ВЛКСМ, член ЦК КПСС, народный депутат СССР.

Выступление Виктора Борисовича, вопрос к нему и его ответ - подтолкнули меня выступить.

Александр Сергеевич Пученков, в своем вступительном слове все очень верно сказал. Он попытался сформулировать замысел Первого съезда народных депутатов и в целом, всей этой политической реформы. Но мы иногда задним числом придаем некий космический масштаб каким-то вещам, явлениям, которые нередко объясняются очень простыми личными обстоятельствами.

Мы незаслуженно не уделяем внимания Анатолию Ивановичу Лукьянову, который всегда был рядом с Горбачевым. И фактически после 19 партийной конференции именно ему, своему сокурснику по юридическому факультету МГУ, Михаил Сергеевич Горбачев поручил заниматься политической реформой.

Не буду долго занимать ваше внимание, но мне кажется, вам будет интересно одно мое воспоминание. В 88-м году после 19 партконференции я шел по коридорам ЦК КПСС, и была открыта дверь в кабинет Лукьянова. Он меня увидел и говорит: комсомолец, давай заходи, я тебе что-то покажу. Я зашел в кабинет. Стоял большой стол, на нем лежали четыре склеенных ватмана. И на этих четырех склеенных листах была нарисована красивая схема политической реформы. И наверху большими буквами было написано: Съезд народных депутатов СССР.

Я набрался нахальства и говорю:

- Анатолий Иванович, простите, а это что такое, там наверху, первое?

- Но как, комсомолец, ты не понимаешь? Это же традиция революционная, ленинская традиция - Съезд народных депутатов СССР.

Я: Анатолий Иванович, можно я скажу одну вещь?

Он: Говори, комсомолец!

Я: Вы будете сидеть в тюрьме!

Он: Почему?

Я: Ну, как – почему. Вы пытаетесь воссоздать революционный орган. А этот революционный орган попросту не может заниматься работой, которой занимается парламент как институт. Съезд превратится в большой митинг. И единственное, что он может сделать практически, - это отстранить вас от власти и посадить в тюрьму, привести новую власть и после этого уйти с позором.

Он меня выгнал из кабинета, не послушал. В последнее время я все чаще и чаще думаю, что был не так уж неправ… Правда, эта мысль, это воспоминание навели меня на одну гипотезу, которую я вам сформулирую. Сам я в ней почти уверен.

Помимо всех политических конфигураций, личных предпочтений, каких-то личных ошибок Горбачева или кого-то еще, мне кажется, была одна принципиальная, важнейшая ошибка. То есть ошибка заключалась в непонимании объективной цели всех тех реформ, которые проводились чисто с политической точки зрения.

Сегодня часто звучит мысль, что перестройка провалилась – что она закончилась катастрофой, что ничего сделать не удалось. Я с этим категорически не согласен. Все-таки кое-что сделать удалось, и я готов сказать – что. Но это опять-таки связано с общим представлением об объективных целях тех реформ. Кстати, Горбачев это понял позже. В личных беседах, перед выборной кампанией 1996 года, он мне говорил: надо завершить эту затянувшуюся, по Троцкому, перманентную, бесконечную революцию, у которой нет уже объективных целей - ни экономических, ни политических. Вот ее надо как-то закончить, но закончить ее нужно мягко, без большой крови - если возможно, без потрясений. Эту задачу и Горбачев, и Съезд народных депутатов, и все, кто в этом участвовал, вольно или невольно решали.

Но завершить революцию, длившуюся 70 лет, (Французская революция длилась 100 лет, до Парижской коммуны) – завершить ее столь малой кровью и с минимальными потерями (экономика – это, конечно, отдельный разговор), - я считаю, что это колоссальный политический, исторический успех. И я не могу найти в истории подобного примера, когда бы это удалось сделать.

А перейти на нормальный режим, нормальное развитие, экономическое и политическое, уже не удалось. Но это - не про Первый съезд народных депутатов, это другая история.

Вопрос (В.Б. Исаков – народный депутат России).

Виктор Иванович, вы втот период были народным депутатом СССР, отлично помню ваши яркие выступления. Я встречался с Анатолием Ивановичем Лукъяновым, которого тоже чрезвычайно ценю. Один вопрос, который мне непонятен. Как при, безусловно, уважительном, товарищеском отношении к Лукьянову Горбачев мог присоединить его к гэкачепистам? Хотя участие Лукьянова в ГКЧП, в общем-то, случайное и очень косвенное. Может быть, вы прокомментируете?

В.И. Мироненко. Отвечу прямо. При всем моем уважении к Анатолию Ивановичу Лукьянову, осенью, после ГКЧП, в разговоре с Михаилом Сергеевичем, я сказал ему: присмотритесь внимательно к своему однокашнику. Он спрашивает: почему? Я говорю: есть несколько причин. Во-первых, кто был ближе к вам, ближе всех, и понимал, что вы не примете того, что предлагает ГКЧП? - Лукьянов. Кто должен был собирать немедленно Съезд народных депутатов и принимать какие-то решения против ГКЧП? - Лукьянов. Почему он этого не делал? Еще целый ряд вещей, которые он должен был сделать, но не сделал.

Я не хочу обвинять сейчас Анатолия Ивановича, тем более, что его уже нет на свете. Но у меня к нему осталось очень много вопросов. В тот критический момент в 91-м году он как второе лицо в государстве повел себя так, как будто (не хочу никого обвинять) он был в курсе того, что происходило. Но ту роль, которую ему гэкачеписты предлагали, – уговорить Горбачева согласиться с ГКЧП, – он не выполнил. Поэтому к Анатолию Ивановичу у меня отношение хорошее. Но, к сожалению, политической поддержки Горбачеву он не оказывал.

Я даже больше скажу, если уже у нас сегодня откровенный разговор. С Анатолием Ивановичем я на эту тему не беседовал. А вот с Александром Николаевичем Яковлевым побеседовал. Когда Михаил Сергеевич пригласил меня возглавить его предвыборный штаб (в предвыборной кампании 1996 года), и я пытался что-то делать, через несколько недель я зашел к Александру Николаевичу Яковлеву. Он поднялся из-за стола, подошел ко мне и говорит:

- Виктор, зачем ты с этим говном связался?

Я, честно говоря, опешил:

- Вы о ком говорите?

- Как о ком?! Ты же прекрасно знаешь – о Горбачеве.

Поэтому личностные факторы, когда мы говорим о вине Горбачева, имеют чрезвычайно весомое значение. Судьба, биография, политическое и человеческое отношение тех, кто был рядом, и т.д.

Что касается самого Михаила Сергеевича Горбачева, то я могу ему в вину вменить только одно. Сейчас еще раз взял его книгу о перестройке… Горбачев каким-то внутренним чутьем, по-видимому, понимал: эту революцию надо заканчивать, надо переходить на нормальный режим нормальных стран. Но произнести этого публично он не смог, а может быть, он этого и не понимал…

То есть надо было отметить 70-летие Октябрьской революции (в 1987 году), сохранить то, что нужно было сохранить – завоевания у революции, конечно, были, - но надо было переходить на другой этап. На мой взгляд, именно в этом смысле Съезд народных депутатов был переломным.

Реплика (В.А. Челышев.журналист, народный депутат СССР).

В последнее время я стараюсь не вспоминать о каких-то вещах по одной простой причине: у многих людей, которых я знал в годы перестройки, выросли дети, отличающиеся от своих родителей. И мне не хочется окунать их в то, что я знаю. Но сейчас, когда здесь собрались современники и участники тех событий, хотел бы вспомнить один эпизод.

20 августа 91го года, во время ГКЧП, двенадцать депутатов пошли в Кремль, к Анатолию Ивановичу Лукьянову. Бойцы Альфы, которые охраняли подходы к Кремлю, просили нас разобраться, сказали, что стрелять не будут ни в кого и т.д.

Короче, мы встретились с Анатолием Ивановичем Лукьяновым. И он начал с того, что сказал: Ну что, доигрались, господа демократы?! Доигрались. Но я вам хочу сказать, что Михаила Сергеевича я в обиду не дам. Да, он, конечно, болен.

Мы спросили: У вас есть медицинское заключение?

Лукъянов: Да, у меня есть медицинское заключение. Он, конечно, болен, но я не дам с ним расправиться.

Лукьянов сказал, что 5 сентября соберем съезд.

Среди нас был один славный голубоглазый парень из Сибири, и он сказал: Может быть, вы [возглавите], Анатолий Иванович?

Анатолий Иванович густо покраснел и ответил, что это решит съезд.

На самом деле никакого медицинского заключения у Анатолия Ивановича не было. На самом деле он знал все. Не буду анализировать то, что приходит в голову из сопоставления разных деталей. Я говорю о факте.

Когда было заседание Верховного Совета и я напомнил Лукъянову об этом разговоре, он сказал: Виталий Алексеевич, вы три ночи не спали и три дня были возле Белого дома. У вас помутнение в голове.

Я ответил: Конечно, Анатолий Иванович, вы совершенно правы. У меня в голове может быть помутнение, но не у моего диктофона.

И тут он сказал: Вы и такими методами пользуетесь?

Я: Чрезвычайное положение и метод чрезвычайный.

Так что отчасти из-за своего диктофона и этой записи я стал виновником того, что Анатолий Иванович, как и предсказывал Мироненко, сел в тюрьму на какое-то время.

«Демократизация общества неизбежно вела к обострению кризиса, который переживал Советский Союз».

Н.Н. Смирнов, доктор исторических наук, профессор, бывший директор Санкт-Петербургского Института истории РАН.

Уважаемые коллеги, после всего услышанного сейчас, как-то пропадает желание обращаться к тезисам, которые я отправил. Но, думаю, все-таки это необходимо сделать. Потому что, с моей точки зрения, Первый съезд народных депутатов СССР был действительно важнейшим этапом политической реформы в Советском Союзе.

Я не буду полемизировать с тем, что Первый съезд знаменовал собой конец той революции, которая была начата в октябрьские дни 1917 года. Хотя я не согласен с тем, что революция длилась до этого самого времени.

Но главный вопрос: что происходило в стране тогда, в 1989 году? С моей точки зрения, подготовка к выборам народных депутатов СССР активизировала процессы демократизации советского общества, положила начало складыванию многопартийной системы в СССР, способствовала постепенному переходу Коммунистической партии Советского Союза от выполнения командных функций, которые она осуществляла до этого времени, к подлинному демократическому централизму. И в этом заслуга предвыборного этапа подготовки Первого съезда народных депутатов СССР.

Не менее важно то, что в момент подготовки к выборам в центре и на местах необычайно активизировалось формирование организаций, призванных способствовать развитию демократических начал не только в образованной части общества (мы уже привыкли к тому, что образованная часть общества всегда должна быть впереди), но и среди промышленного пролетариата, и что не менее важно – среди колхозного крестьянства.

Рождение общественных организаций демократического толка в нашей стране десятками отвечало Положению о выборах народных депутатов на Первый съезд Советов СССР. Там четко было сказано, что на съезде общественные организации будут играть важнейшую роль, и определялось количество делегатов, которых общественные организации могут послать на съезд. О том, что это были организации демократического толка, у меня сомнений нет. И нет сомнений уже хотя бы потому, что в Ленинграде (сегодняшнем Петербурге) невозможно было не замечать противостояния областного и городского комитетов КПСС этим формирующимся демократическим общественным организациям. Оно было очевидно.

Демократизация общества неизбежно вела к обострению кризиса верхов и низов, способствовала стремительному развитию тенденций национализма и сепаратизма в союзных республиках. Об этом уже сегодня говорилось. Упоминались Тбилисские события. Мы должны помнить и о событиях, которые происходили в Прибалтике, о событиях, которые происходили в Среднеазиатском регионе.

Начало работы Первого съезда народных депутатов Советского Союза наглядно продемонстрировало желание власти не ограничивать свободу действий депутатов, дать им возможность самоорганизоваться в структуре секций и групп. Это крайне необычное явление, которое действительно напоминает нам Второй и Третий Всероссийские съезды Советов 1917-1918 годов. Там тоже создавались партийные группы, партийные секции, секции внепартийных делегатов. Все это мы наблюдали и на Первом съезде народных депутатов СССР в 1989 году.

Важно отметить, что в период подготовки Первого съезда народных депутатов СССР на местах подобные инициативы приветствовались и поддерживались далеко не всеми теми, кто отвечал за избрание на Первый съезд. Несомненно, заметную роль в демократизации общества в это время сыграли средства массовой информации, прежде всего, телевидение и радио.

Совершенно необычным было отсутствие цензуры в СМИ. Непрерывные прямые трансляции заседаний съезда, о которых сегодня здесь упоминали, несомненно, способствовали развитию свободы мысли в советском обществе.

Соглашусь с тем, что Первый съезд народных депутатов СССР стал пиком перестроечных процессов. Съезд способствовал консолидации граждан страны. Но одновременно выявилось, что органы власти на местах стремились ограничивать общественную активность.

И, наконец, работа съезда, проявившиеся на нем сепаратистские настроения депутатов из отдельных республик, несомненно, свидетельствовали о кризисе, который переживал Советский Союз. Финалом стало заключение Беловежских соглашений в декабре 1991 года. Но развал СССР начался именно с Первого съезда. И дальше сепаратистские настроения проявлялись на Втором, Третьем, Четвертом и заключительном Пятом съездах народных депутатов СССР.

Первый съезд заслуживает серьезного исследования. Вместе с тем, необходим глубокий анализ общественных и политических процессов, которые происходили в различных регионах Советского Союза, начиная с майских дней 1989 года и заканчивая декабрьскими днями 1991 года.

Вопрос (В.И. Мироненко). Николай Николаевич, спасибо за выступление. Я совершенно солидарен с тем, что вы сказали. Все эти события заслуживают глубокого, внимательного изучения во всех деталях.

Хотел бы спросить о проблеме, которая меня почему-то занимает. Состав народных депутатов Первого съезда в основном, был укомплектован в значительной мере первыми лицами. Через год происходят выборы в Верховные Советы народных депутатов в республиках. Первые лица уже в составе народных депутатов СССР, и многие – в Верховном Совете. Естественно, на местах, в республиках и в областях, и в краях начинают выдвигаться вторые лица. И многим из них – не всем, конечно, поскольку конкуренция была серьезной, демократической, - удается занять там ключевые позиции.

Не кажется ли вам, что эти два органы – один, сформированный в основном из первых лиц (я имею в виду партийную часть, номенклатуру), а второй – все-таки из вторых лиц, – были одной из причин того, что происходило, одним из двигателей дальнейших процессов? Потому что у второго лица есть одна заветная мысль – стать первым лицом.

То есть не кажется ли вам, что в том, что Советский Союз в конечном счете развалился, и том что процессы начали приобретать в том числе и национальный характер, этот элемент тоже имел значение?

Н.Н. Смирнов. Да, я думаю, что этот элемент, несомненно, имел значение. Я родился в одной из Среднеазиатских республик – Таджикистане, и там существовала меткая поговорка. Когда говорили о руководителях, то говорили так: «белый китель – русский заместитель». Второе лицо всегда представлялось на местах, по крайней мере в этих республиках, представителем России, представителем Российской Федерации. Стали ли эти русские заместители первыми лицами после того, как «белые кители» ушли в депутаты Съезда народных депутатов, либо стали работниками Верховного Совета СССР? Я не думаю. Я думаю, что властные элиты в Среднеазиатских, Закавказских, Прибалтийских республиках, в значительной степени – в Украине, в меньшей степени – в Белоруссии, почувствовали, что происходит поражение на самом верху, в руководстве СССР. Этим поражением пытались воспользоваться для того, чтобы укрепить свое собственное положение на местах.

Вспомним лозунг Бориса Николаевича Ельцина, когда он стал президентом Российской Федерации и обращался к местным руководителям: «Берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить». И мы помним, к чему это привело.

Михаил Сергеевич Горбачев подобного лозунга не выдвигал. Но он витал в воздухе. И политические элиты на местах прекрасно это восприняли. Восприняли как руководство к действию. И разрушительные тенденции, которые с 1989 года начинаются на местах – Прибалтика, Закавказье, Средняя Азия, – раскручивались как маховик. Они становились все сильнее и все активнее. Это было неизбежно.

Сохранение СССР в том виде, в котором это виделось руководству Союза и прежде всего, Михаилу Сергеевичу Горбачеву, к 91-му году, с моей точки зрения, было практически невозможно. Потому что местные элиты уже противились этому Союзу Советских Социалистических Республик. И хотели на местах получить всю полноту власти, которую они потом и получили.

К чему это привело – мы знаем. Тридцать пять лет прошло после этого. И что сегодня представляет собой бывший Советский Союз – нам хорошо известно.

Думаю, я ответил на ваш вопрос.

Вопрос (О.И. Ожерельев). Николай Николаевич, как вы объясняете то, что Ленинградская партийная организация оказалась в хвосте событий? Она не выражала духа времени в Ленинграде. Ленинград ведь – свободолюбивый город, всегда был, есть и надеюсь, останется. Общество требовало изменений, шло вперед. А Ленинградская партийная организация осталась где-то в хвосте. И поэтому, естественно, она потерпела колоссальное поражение на выборах. Хотя, в общем, были выдвинуты отнюдь не самые, может быть, правильные люди (так условно назовем их). В чем тут глубинная причина? Почему это произошло?

Н.Н. Смирнов. Очень хороший вопрос. Позиция Ленинградской партийной организации в этих событиях, о которых мы сегодня говорим, во многом объяснялась пережитыми в прошлом испытаниями, и прежде всего памятью о Ленинградском деле. Руководители Ленинградской партийной организации, хотели они того или нет, подсознательно всегда держали в уме мысль о том, что если они пойдут впереди паровоза, то Ленинградское дело может повториться.

Именно поэтому Ленинградская партийная организация вела себя крайне осторожно во всех этих событиях. Ее поражение на выборах 89-90-го годов было вполне закономерно. Демократические процессы, которые разворачивались в Ленинграде, опережали Ленинградскую партийную организацию. Ей, с одной стороны, и хотелось поддержать все те преобразования, которые наглядно стали себя проявлять. А с другой стороны, было боязно поддерживать эти процессы. Страх – штука такая, от которой избавиться одномоментно практически невозможно.

Кстати говоря, мне думается, что и поражение Коммунистической партии Советского Союза, ее распад в 1991 году во многом были продиктованы именно страхом – страхом перед тем, что может произойти, если повести себя несколько иначе, более смело, решительно. Во многом это зависело от руководителей КПСС. А когда в товарищах согласия нет – результат может быть плачевный. Как и произошло в декабре 1991 года, когда были подписаны Беловежские соглашения.

Это моя точка зрения.

О.И. Ожерельев. Спасибо. Хотя не очень понятно, какой же страх, когда руководство партийной организации Ленинграда – Романов (Г.В. Романов - первый секретарь Ленинградского обкома КПСС в 1970—1983) – был в составе Политбюро и даже претендовал на нечто большее. Зайков (Л.Н. Зайков— первый секретарь Ленинградского обкома КПСС в 1983 – 1985., член Политбюро ЦК КПСС в 1986—1990) тоже был в Москве и, в общем, был очень уважаемым человеком. Поэтому такое простое объяснение прошлым страхом, наверное, имеет основание, но все-таки, мне кажется, недостаточным.

Н.Н. Смирнов. Григорий Васильевич Романов не скрывал, что он помнил о Ленинградском деле. И даже тогда, когда его выдвигали на самые высокие посты и говорили о том, что он может занять эти самые высокие посты, он подсознательно помнил о том, что происходило в 1949 году. Опять же повторюсь: это моя точка зрения, это мое мнение, оно может быть совершенно другим у моих коллег.

Реплика (В.С. Измозик). К тому, о чем сейчас говорил Николай Николаевич. Мне кажется, что Сталин настолько выдрессировал партийные кадры, что даже после 57-го года, когда уже членам Президиума и Политбюро не угрожали ни смертная казнь, ни заключение, они продолжали вести себя по-прежнему... Например, товарищ Подгорный (Н.В. Подгорный - Председатель Президиума Верховного Совета СССР в 1965—1977, член Политбюро в 1960—1977) – формально первый человек в государстве. Ему предлагают покинуть пост Председателя Президиума и лишают поста члена Политбюро. Ни минуты возражений с его стороны.

Горбачев отправляет в отставку членов Политбюро. Казалось бы, хотя бы некоторые из них, тот же Григорий Васильевич Романов, могли сказать: меня избирал Пленум ЦК, и я не буду писать заявление об отставке, я обращусь к Пленуму ЦК. Ничего подобного. Все эти люди сразу же пишут заявление об отставке. Это производит потрясающее впечатление.

Или возьмите протоколы заседаний Политбюро периода перестройки. Какие дифирамбы произносят члены Политбюро в адрес выступлений, докладов Михаила Сергеевича Горбачева! Казалось бы, наступило время, когда можно возражать, спорить и т.д. Ничего подобного. Эти документы поражают...

«Над умами руководителей СССР довлел революционный романтизм Советов».

В.С. Измозик, доктор исторических наук, профессор Санкт-Петербургского государственного. университета телекоммуникаций им. М.А. Бонч-Бруевича

Я благодарен выступавшим до меня. Целый ряд прозвучавших мыслей абсолютно совпадает с моими тезисами. Естественно, что всегда исторические альтернативы условны. Но я продолжу мысль, в частности, Александра Сергеевича Пученкова и ряда других выступавших.

Во-первых, мне думается, через определенное время будет признано, что Первый съезд народных депутатов положил начало Третьей Российской революции, пиком которой стали события 19-21 августа 91-го года, а концом - события 3 и 4 октября 1993 года (кульминация внутриполитического конфликта в Российской Федерации, происходившего 21 сентября — 4 октября 1993 года). Понятно, что депутаты, собравшиеся на Первый съезд, не думали об этом. (Как не думали о судьбе революции депутаты Генеральных штатов во Франции, когда собрались в 1789 году на свои заседания). А это действительно была революция.

Второй момент. Это не началось с чистого листа - Первый съезд был подготовлен развитием событий на протяжении ряда лет.

Я бы вспомнил в этой связи яркую речь Ельцина на ХХVII съезде КПСС и, конечно, такое событие, как Пленум ЦК в октябре 1987 года, где речь шла уже о сталинизме. Не опубликованная тогда речь Ельцина имела огромное психологическое значение. Нельзя не сказать о роли средств массовой информации в России и других республиках СССР, о литературе –публикации таких книг, как «Новое назначение» Александра Бека, «Дети Арбата» Анатолия Рыбакова и многих других.

Но мне представляется, что подавляющее большинство населения ожидало от Первого съезда решения экономических проблем. Давайте согласимся, что политические вопросы волновали все-таки меньшую часть нашего общества. Кстати, в 1917 году два блестящих декрета большевиков – Декрет о мире и Декрет о земле – привлекли на сторону большевиков огромную массу населения, и прежде всего, конечно, крестьянство, да и армию.

Еще один вопрос – о Советах. Над умами руководителей СССР, как мне представляется, довлел революционный романтизм Советов. Но если вспомнить историю, то уже в 1918 году большевики убедились, что Советы – не работающие органы, а органы говорящие. И на смену Советам пришла тогда партия большевиков, которая была основана на жесткой дисциплине с возможностью обсуждения, разговоров и т.д. В этом плане интересен вопрос: почему в 1917 году развалились практически все партии, кроме партии большевиков, хотя в ней были разные крылья.

По сути дела, руководство Советского государства в 1989 году, к Первому съезду народных депутатов СССР, не имело опоры на силу, которая бы действительно шла за этим руководством для решения реальных задач в стране. К сожалению, государство постоянно запаздывало.

Я часто сравниваю государство с обручем. Обруч, который накладывается на определенную территорию, на которой проживает масса населения, - и государство обеспечивает на этой территории определенную стабильность, определенный порядок. К сожалению, события в Тбилиси, Сумгаите, Фергане не вызвали необходимой жесткой реакции со стороны государства. Государственные институты, к сожалению, показали, свою слабость.

Первый съезд народных депутатов по своему составу был великолепным явлением. Здесь были и актеры, и писатели, и ученые и т.д., но и представители рабочих и крестьян. В частности, назову такую любопытную фигуру, как Леонид Иванович Сухов – таксист из Харькова. Может быть, человек не высокообразованный, но тем не менее доносивший до депутатов, до руководства свою точку зрения, которая отражала настроения немалой части населения. Не случайно в Харькове его избрали народным депутатом.

Я был достаточно близко знаком с двумя народными депутатами из Ленинграда – Валерием Сергеевичем Петропавловским (к сожалению, уже покойным), моим соседом по лестничной площадке обычного панельного девятиэтажного дома, и с Александром Илларионовичем Демидовым. Убежден, что большинство депутатов Первого съезда были действительно людьми идеи, людьми, действительно хотевшими изменить в лучшую сторону советское общество.

Но одновременная попытка совмещать экономические и политические реформы вела, по сути дела, к провалу перестройки. Нельзя было, на мой взгляд, одновременно решать и те, и другие задачи. И, конечно, этот дефицит решения насущных задач, чего ждали миллионы людей, во многом предопределил падение авторитета Горбачева, падение авторитета советской элиты и поиски новых людей, которые, казалось, смогут вывести страну из тупика. Отсюда потрясающая популярность Бориса Николаевича Ельцина, появление подобных людей в республиках и т.д.

Была сказана фраза: произошла консолидация граждан страны. Не могу с этим согласиться. Думаю, что на Первом съезде обозначился мощный раскол, о чем уже здесь говорили. И этот раскол шел в массы населения. На местах, как сказал один из выступавших, начинался период холодной гражданской войны.

«Опыт Первого съезда продемонстрировал, как орган власти превращается в арену ожесточенной борьбы между сторонниками и противниками кардинальной перестройки жизни в Советском Союзе».

З.А. Станкевич, доктор юридических наук в 1990-1991 сотрудник Аппарата Президента СССР.

Уважаемые коллеги! Прежде всего, я искренне приветствую нашу конференцию как важное научно-практическое мероприятие по сохранению исторической памяти об эпохе Горбачева и хочу поблагодарить за это организаторов – Фонд в лице Андрея Виленовича Рябова и недавно созданную Лабораторию современной истории во главе с профессором Александром Пученковым.

Несколько замечаний по теме обсуждения. Я всё же полагаю, что Съезд как важнейший институт политической системы и высший орган государственной власти страны, а также как условная исходная точка зарождения парламентаризма в СССР может быть адекватно понят лишь в контексте политики и практики первых четырёх лет Перестройки. Другими словами, всё, что связано со Съездом – в частности, сама идея этого института, подготовка законодательной базы для его создания (точнее, воссоздания, поскольку речь шла о некотором возвращении к ленинским истокам Советской власти), и специфика его практической деятельности не может рассматриваться вне общей концепции консервативной модернизации советского жизнеустройства, которая составляла суть политики Перестройки с марта 1985 г. по май 1989 г.

Напомню, что данная концепция включала в себя три основных направления базовых преобразований. Во-первых, коренную перестройку управления экономикой, которая была начата, в основном, летом 1987 г., в рамках принятых тогда решений ЦК КПСС и Верховного Совета СССР. Во-вторых, демократизацию общественно-политической жизни, которую предстояло осуществить в ходе реформы политической системы. Здесь мы отмечаем вызревание идеи (опять же, 1987 г.) и её оформление и воплощение в 1988 – начале 1989 гг. И, в-третьих, обновление Союза, руки до которого у команды Михаила Сергеевича дошли лишь в середине 1990 г., после введения поста Президента СССР.

Таким образом, основная проблема стратегического характера в период до начала работы первого Съезда, на мой взгляд, заключалась в выборе правильной последовательности экономических и политических преобразований, первые из которых требовали максимальной консолидации общества, мобилизации всех его сил и ресурсов, слаженной работы органов власти, а вторые, в предполагаемом варианте полновластия Советов, обрекали на неизбежную политическую борьбу, разброд и шатание. Увы, был избран худший, как мне представляется, из вариантов – синхронизация экономических и политических реформ, что оказалось неподъемной ношей для самой политической системы. Не был учтен также исторический опыт - а именно то, что страна может реально выдержать только ограниченное количество реформ и к положительному результату в ней можно прийти только за счёт плавной перестройки Системы, а не за счёт её решительного разрушения.

Полагаю, что базовая ошибка руководства тогда заключалась в опоре на неверный, по сути, тезис о том, что, мол, «одна экономическая реформа не пойдёт, если не будет сопровождаться политической». Исходя из этого, коренным вопросом реформы было выдвинуто разграничение функций партийных и государственных органов, что в тогдашних конкретных условиях означало мощную хаотизацию общественной и государственной жизни ввиду явной неподготовленности ни партии, ни Советов к конструктивной работе при демократии.

Фактически был проигнорирован важный завет Ю.В.Андропова, который в свое время предупреждал: «Но в чем я абсолютно убежден: трогать государство можно только после того, как мы по-настоящему двинем вперёд экономику». Не был учтён и ценный мировой опыт – в частности, опыт реализации «нового курса» Ф.Д.Рузвельта, который когда-то провидчески призывал: «Мы должны идти вперед как обученная и верная армия, готовые нести жертвы ради общей дисциплины, ибо без дисциплины невозможен прогресс, а никакое руководство не может быть эффективным». А у нас, кстати, увлечение «демократизацией» в то время дошло до безумства типа выборности руководителей промышленных предприятий, что даже ЦРУ в 1989 г. было вынуждено обозначить как одну из основных причин катастрофического состояния советской экономики.

Впрочем, никто ведь не спорит с тем, что КПСС следовало освободить от несвойственных политической партии управленческих функций, а Советы – превратить в ответственные представительные и законодательные органы государственной власти и ядро местного самоуправления. Но это могло произойти только в результате достаточно длительной, поэтапной и хорошо управляемой эволюции, постепенного приспособления и партии, и Советов к работе в формирующихся принципиально новых социально-экономических и политических условиях.

Всякие же попытки осуществить этот сложнейший переход наскоком, без предварительного создания эффективно действующей системы «сдержек и противовесов» в виде, например, опережающего введения президентской формы правления с ответственным перед парламентом правительством, закрепления принципа разделения властей и создания конституционного суда (это, кстати, предлагали ученые-правоведы, но было отвергнуто!), были чреваты полной дезорганизацией работы как партийных органов, так и Советов всех уровней, и превращением последних в арену ожесточенной политической борьбы и гигантскую угрозу существованию самого союзного государства. Всё это затем, к сожалению, полностью подтвердилось на практике.

Вспоминая период, предшествовавший первому Съезду, нельзя не отметить ту неоднозначную – скорее, негативную роль, которую в продвижении во многом спорной идеи ускоренной политической реформы сыграла ХIХ Всесоюзная партконференция, которая в то время, как и сам институт Съезда, тоже считалась возвращением «к ленинской традиции». Но, всему свое время! Одно дело, когда подобные идеи появляются и продвигаются в условиях доминирования центростремительной тенденции в общественном и государственном развитии, и совсем другое, когда это происходит при центробежной тенденции, при уже начавшейся фактической эрозии союзной государственности. А что это именно так, наглядно показал «демарш» вполне советского ещё Верховного Совета Эстонской ССР, который спустя всего лишь пять месяцев после конференции впервые в истории Союза открыто нарушил Основной Закон страны и, по сути, подверг ревизии основы конституционного строя СССР, (В ноябре 1990 года Верховный Совет Эстонской ССР аннулировал декларацию от 22 июля 1940 года о вхождении ЭССР в СССР, а затем принял декларацию о суверенитете).

Наконец, не будет большим преувеличением предположить, что судьба Съезда как высшего органа власти СССР, который самораспустился в сентябре 1991 г. под мощнейшим давлением лидеров союзных республик и т.н. демократической общественности во главе с тогдашним руководством РСФСР, была по-своему запрограммирована как самим процессом «рождения» этого явно не своевременного института, так и его политико-организационной структурой, в которую изначально были заложены практически непреодолимые, в тех условиях, противоречия – например, разная легитимность народных депутатов, часть из которых была избрана населением, а часть - делегирована политическими, общественными и профессиональными корпорациями (это та самая мнимая «соборность», которая, на мой взгляд, лишь навредила!). И опыт первого Съезда, возможно, ценен именно тем, что он сходу выявил данные противоречия, с первых же минут работы этого «общесоюзного депутатского собрания» наглядно продемонстрировав стране и народу, как орган власти превращается в арену ожесточенной борьбы между сторонниками и противниками кардинальной перестройки жизни в Советском Союзе.

Вопрос (О.И.Ожерельев). Я полностью согласен с тем, что произошел разрыв между экономическими реформами и политическими. А далее встает вопрос: почему это произошло? Ведь вы правильно упомянули июньский Пленум 1987 года, наи котором были намечены колоссальные реформы. Они должны были сделать то, что впоследствии, на мой взгляд, очень плохо делалось командой Гайдара и т.д. Это, конечно, отдельный вопрос, но те-то, в 90ые, были вынуждены уже действовать в совсем другой ситуации.

А в 1987 году была возможность провести экономические реформы. И пленум тогда разработал блестящую концепцию, в ней принимали участие все лучшие экономические умы того времени: академики, научно-исследовательские институты и т.д. И вдруг эта концепция осталась заброшенной, забытой. А политические реформы начали стремительно двигаться.

Я бы хотел услышать ваше мнение: почему это произошло? Может быть, в качестве тоже вопроса: не являлось ли то, что скорость политических реформ была связана с тем, что она, конечно, курировались непосредственно Александром Николаевичем Яковлевым? И Яковлев по-бульдожьи двигал эти реформы стремительно вперед. И на экономические преобразования ему было просто наплевать.

А экономические преобразования, выполнение этой реформы были поручены Николаю Ивановичу Рыжкову, который по своему складу, образованию, опыту, конечно, не мог осуществлять такие реформы. Не мог. Это экономическое направление оказалось заброшенным. В Политбюро экономику никто не вел, кроме самого Рыжкова. А политические преобразования вел Яковлев.

Как вы относитесь к такому?

Вопрос (В.А. Челышев). Вначале был лозунг: перестройка, ускорение и машиностроение! Потом машиностроение резко выпало. Я знаю – почему. Как мне кажется, я знаю. Я знаю, кто в этом виноват. Я задавал этот вопрос Михаилу Сергеевичу Горбачеву дважды. Он говорил: этих проектов было столько – я не помню.

Но вы знаете наверняка, раз говорите об экономике. Куда делось машиностроение, и куда оно исчезло?

З.А. Станкевич. Олег Иванович, я не экономист, я юрист, но постараюсь ответить на ваш вопрос, как это я вижу.

Дело в том, что в 87-м году, летом, когда начались.... Действительно грандиозно было, и все это было связано и с самофинансированием, и с хозрасчетом и т.д., и со всеми этими вопросами. Но дело в том, что не дали абсолютно разбега. Как мне кажется, предполагалось, что сейчас этот комплекс мер, который был принят летом 87-го года, даст быстрый результат. Но наскоком ничего не получилось. Тогда стали думать: а почему не получается? И на этот вопрос ответили неверно. Потому что ответили, что нам мешает политическая система, которая закостенела, и она не позволяет эту экономику двигать вперед.

Я вижу это так.

«Обнаружившийся на съезде раскол показал, что трудящиеся и верхушка – две разные страны».

В.И. Карасев, народный депутат СССР.

Мы говорим на научно-практической конференции о таком факте нашей истории, как Первый съезд народных депутатов СССР. Как оценить его с научной точки зрения? - Пока об этом, за исключением Станкевича и Кувалдина, никто не говорил…

После смерти Сталина появилось очень четкое понимание двух направлений политической деятельности. Первое - политическая деятельность, основанная на знании о закономерностях общественного развития, о борьбе политических групп, стран и т.д. После смерти Сталина ни один руководитель этой политикой не занимался в нашей стране. Политика понималась во втором смысле - как интрига, как личные отношения, как разговор о том, что кто-то кому-то что-то должен и т.д.

Перед СССР, действительно, стояли две задачи - экономическая и политическая. Почему? Потому что страна забуксовала к 1963 году мертво. В 63-м академик Глушков впервые предложил систему, к сожалению, отвергнутую правительством Советского Союза. Это система была прообразом Интернета. Сеть была предложена в качестве способа управления. Это было отвергнуто. И к системному управлению мы больше – до самого развала в 1991-м - не подошли.

Поэтому экономическая задача была объективной. В стране, где господствующей была общественная в форме государственной собственность на средства производства, – это главный вопрос для любого политического режима. Собственность превратилась в мертвый груз государственного имущества, которое валялось на складах, перепроизводилось, не включалось в оборот. Это понимал Сталин в 1943 году, когда создавался первый вариант советских учебников политэкономии.... Вопрос заключается в том, чтобы попытаться включить в оборот мертвый груз собственности, которая не работала.

Здесь присутствует один из начинателей экспериментов по решению этой задачи – Николай Ильич Травкин. Им было предложено практическое решение вопросов, которые Травкиным уже решались. Его предложение, не было запущено, а были запущены воровские кооперативы. С самого начала было воровство. Но экономическая задачу надо было решать. Почему она не решалась? - Люди, которые занимали высшие посты в советской, комсомольской и партийной системах, стали ворами. Они вросли в систему. Они стали теми, кто превратил нашу страну в ад, кто разделил ее на страну народа, трудящихся и страну партийно-государственной номенклатуры, которая пользовалась тем, что народ создавал. При этом то, что он создавал, лежало грузом, который в обороте не участвовал.

Необходимо было уничтожать партийную номенклатуру. Уничтожать! Значит, нужна была политическая реформа. Михаил Сергеевич Горбачев с 87-го года пытался пойти по этому пути: он снимал первых, вторых секретарей. Он правильно их снимал. Но он ни одного дела не довел до конца. Он никого до конца не убрал. Более того, рядом с ним обязательно находился человек, к которому Горбачев попадал в зависимость чисто интеллектуально. Поверьте, такая зависимость, которая была у Горбачева от Яковлева, – я ее ничем объяснить не могу. Я говорил Яковлеву в лицо, кто он такой. Это было бесполезно…

Проблема в том, что ни одна из тех реформ обычным путем решена не была и не могла быть решена. Правильно, что был задуман и создан съезд народных депутатов. Потому что съезд мог стать рычагом управления, если бы Михаил Сергеевич хотя бы одну реформу захотел довести до конца. Но он не стал этого делать...

Скажу еще одно. Когда был Ельцин стал первым секретарем МГК (в декабре 1985 года Б.Н. Ельцин был рекомендован Политбюро ЦК КПСС на должность первого секретаря Московского городского комитета КПСС), в одной из газет появилась статья о перестройке: «Вы с вашей перестройкой подохнете, а мы – бюрократия – были, есть и будем». Может быть, это помнят люди моего возраста. Так и получилось. Острие перестройки было направлено против партийно-государственной номенклатуры, которая уже не отвечала потребностям управления обществом.

Но именно эта номенклатура и победила. Потому что те, кто были около власти, кто одним давали должности, других отправляли в командировки зарубеж, третьих выдвигали на высокие посты в союзных республиках, – покупали откровенно, и депутатов, и членов КПСС, и т.д. Но потом и они проиграли... А Ельцинская номенклатура, не скрывая, конвертировала власть в деньги.

Когда в 1993 году расстреляли советскую власть, парламент, когда ввели новую Конституцию, – это был четкий акт контрреволюции, которая остановила революционные процессы. То же происходило и в странах постсоветского пространства.

Я хочу, чтобы мы поняли: задача, которая была поставлена в 1985 году, привела в 1989 году к созданию Первого съезда народных депутатов СССР. Но обнаружившийся на съезде раскол показал, что трудящиеся и верхушка –две разные страны. И точка в этом процессе не поставлена.

«Мы говорим о событиях, которые иначе как революционными не назовешь».

А.Н. Бойко, народный депутат СССР.

Я благодарен организаторам этой конференции за то, что вспомнили очень важное историческое событие.

Мы говорим о событиях, которые иначе как революционными не назовешь. А их политического и ресурсного обеспечения, увы, не получилось. У нас как на зло верхушка власти была слишком слабовольной. Я далек от того, чтобы обвинять Михаила Сергеевича Горбачева в том, что он сознательно разрушал Советский Союз. Ничего подобного. Просто он не проявил надлежащей политической воли, которой у него по его характеру, по определению, как говорится, не было. Такой же был и Рыжков, и Крючков, и вообще вся высшая власть оказалась таковой.

Здесь вспоминали Пятый съезд народных депутатов, когда нас прямо понуждали принять решение о том, чтобы Съезды народных депутатов СССР больше не собирались. Это было 5 сентября 1991 года. И лично Михаил Сергеевич (я был членом Редакционной комиссии съезда) пришел в перерыве и в ультимативной форме сказал: или вы распускаетесь - или... Я говорю: что или? Или танками разгоните? Так и мы можем танки призвать. В общем, мы там серьезно поговорили. Он потом еще, говорят, два месяца вспоминал, что я так резко сказал. Не потому, то я такой смелый, но я уже не владел собой. Потому что был такой ультимативный тон от имени президиума съезда с требованием, чтобы мы самораспустились.

Я говорю: Съезд депутатов избирал Президента СССР. Если мы самораспускаемся, то кто остается за Президентом СССР? Никто. Вот и случилось в итоге то, что случилось. Надо было думать хотя бы об этом. Но, увы…

Мы вторглись революционным образом и в социально-экономические вопросы. И здесь, кстати, надо ответить, почему преобразования 87-го года не пошли дальше. Еще классики марксизма учили, что коренной вопрос всех революций – это смена формы собственности. Пока не будет затронута форма собственности – ничего радикально сделать невозможно. Поэтому ничего и не шло.

Кстати, я и выступавший здесь Юрий Витальевич Блохин представляем Комитет по экономической реформе. Мы разрабатывали и приняли Закон о собственности. Не все знают, что такой был. 6 марта 90-го года Закон о собственности в СССР был принят, в нем впервые была признана частная собственность. А без этого, понятно, какие могли быть малый бизнес и прочий бизнес! И попытка запустить кооперативы закончилась жутким бандитизмом. Были такие убийства и грабежи, что страшно вспоминать. Потому что правовой основы под всем этим не было. И, в общем-то, страна не была ориентирована это. Поэтому кооператоров рассматривали как ненормальных людей – их можно грабить, убивать и тому подобное, что и происходило в массовом порядке.

Продолжая эту тему, должен сказать, что был принят не только Закон о собственности. В начале июля, это было буквально 1-2 июля, 1991 года был разработан и принят, проведен через Верховный Совет СССР Закон о приватизации в СССР. Там, понятно, было отдано основное место коллективной собственности трудящихся. Кстати, мало кто знает, что в США в 1973 году был принят такой закон. Я был в США и специально спрашивал в мэрии Нью-Йорка. 11 тысяч предприятий в США являются предприятиями с коллективной собственностью трудящихся, о чем у нас почему-то Чубайс и прочие или не знали, или не хотели знать. Но в принятом нами законе этому было как раз отведено особое место тому, что в ходе приватизации средних предприятий (о стратегических, понятно, там речи не было) они преобразуются в коллективную собственность трудящихся, каждому выделяется пай. Накопление капитала – значит, растет не только твоя зарплата, но и твой пай тоже растет.

Этот закон из российского законодательства выбросили сразу. Близко ничего подобного не было.

Исходя из сказанного: почему получилось то, что получилось? Потому что была недостаточная теоретическая готовность. И было политическое безволие высшей власти. Потому что государство – это прежде всего властное управление. Соответственно, и Советский Союз разрушили именно на этом основании. Сепаратистские течения в республиках стали популярными, стали развиваться. Но сначала, как говорится, мелочевка выступала. Даже на референдуме в Украине 67 процентов проголосовали за сохранение Союза ССР. А Ельцин почему-то 12 июня 90-го мог суверенитет России объявить. Но почему тогда после этого не может Прибалтика или Украина позволить себе то же самое! И пошло-поехало - националистическую карту разыгрывать.

Развалили государство. Хотя понятно, что в таком виде оно сохраняться не могло. Но никто и не доказывает, что оно должно было сохраняться в таком виде. Уже был новоогаревский проект Договора о Союзе ССР. Он кому-то понравился, а кому-то – нет. Но это факт, что реформирование было официально предусмотрено. ГКЧП не воспринял все это, как он выступил – просто диву даешься. Просто непонятно...

Первое, что можно было сделать, - это созвать Съезд народных депутатов СССР, который созывался бы дней десять. А за десять дней уже можно было бы и страну подготовить. А главное – законно все было бы. И как-то это бы пошло в плавном режиме. А так нарисовался ГКЧП как кучка провокаторов и просто окончательно добил страну и идейно, и организационно. И Михаил Сергеевич Горбачев повел себя, как известно, неопределенным образом. Кто и что там доказывает: знал он или не знал. Я думаю, знал. И поэтому он должен был первым призвать именно Съезд народных депутатов СССР. И голосами той же Средней Азии можно было бы проголосовать - большинство депутатов набралось бы - за сохранение или, по крайней, мере, за принятие нового договора. Однако случилось то, что случилось. И в итоге, конечно, завершилось расстрелом парламента (в 1993 году).

Вопрос (В.Б. Кувалдин). У меня в памяти осталось, что съезд не самораспустился в сентябре 91-го года, что этого решения он не принял.

А.Н. Бойко. Принял. Я сейчас объясню. Там было так. Плановые съезды и внеочередные съезды. По плановым. Там под давлением. Там 800 человек всего присутствовали. Лишь 200 человек (я округляю цифры) «против» проголосовали. А остальные проголосовали «за», потому что их обработали.

Реплика (В.И. Карасев). Алексей Николаевич, я все-таки реплику выскажу, чтобы мы перед людьми и здесь присутствующими, и остальными не стали предателями. Даже Верховный Совет СССР, не только съезд, решения о роспуске не принимал. Только одно решение было подписано в Палате национальностей. Оно не имеет никакого формально-юридического значения даже для Верховного Совета, не только для съезда. У нас забрали официально насильственным путем власть, но не лишили полномочий.

«Мы были советскими людьми».

Ю.В. Блохин, народный депутат СССР от Молдавии, сопредседатель депутатской группы «Союз».

Я жил в Молдавии. Работал спокойно. Обстановка была спокойная. Должность моя была – заместитель директора Института планирования Госплана Молдавии, и я занимался прогнозом развития экономики в Молдавии. Вдруг перестройка началась, и начались народные фронты, демократизация. Я думал: как же так, пошли разговоры, народные фронты, кругом говорят: сколько можно кормить Россию, оккупанты, чемодан-вокзал-Россия…

Я сразу вошел в Движение «Единство» в Советской Молдавии, которое организовалось на фоне этих событий. Я стал участвовать, организовывать митинги.

Почему меня избрали в депутаты? Я был один русский человек с Правого берега Молдавии. С Левого берега, где Приднестровье, было человека три. Голосование было серьезное. Восемь человек на место. И мне удалось победить. Потому что мне легко было рассказать реально, как складываются отношения в стране между республиками на примере Молдавии, где была высокая рождаемость, где нужны были предприятия, чтобы занять рабочую силу, где построили такие предприятия, о которых сейчас уже забыли. И завод телевизоров, и холодильников, и машин, и тракторов, чего там только не было. Интегральные схемы для космоса. Мне легко было, за меня голосовали и молдаване тоже.

На съезде мы организовали депутатскую группу «Союз» с Виктором Имантовичем Алкснисом, Евгением Коганом из Эстонии Еще были депутаты из Узбекистана, Киргизии. Короче говоря, мы создали группу с позиции равноправия, независимо от национальности. Мы были советскими людьми.

Демократия… И вспоминаю Сурена Гургеновича Арутюняна – Первого секретаря ЦК Компартии Армении. Как он сказал насчет демократии: это троянский конь, чтобы развалить страну. Это было в те годы, что интересно. Так и получилось…

Здесь, в Москве, я выступал в Лужниках на митинге в те годы. Меня за это стали из партии исключать. А когда я в Академии наук выступал, встает человек в зале и говорит: слушай, сколько можно кормить республики? Вот такая психология была в те годы в стране, разрушавшая ее. Подготовка была.

Поэтому я отношусь отрицательно [к тому, что произошло]. Страна была великая с высокими показателями в промышленности, науке, культуре, космосе и т.д. И мы вдруг лишились ее. По ВВП мы были вторые в мире, а по промышленному производству были одинаковы с Соединенными Штатами Америки - 20 процентов. А когда разрушились все республики, разъединившись, оказалось, все пали по своему валовому продукту на 30-50 процентов. И чего мы добились?! Демократии такой?!

Что касается Горбачева. Он ни разу не пригласил руководство группы «Союз» к себе на обсуждение проблематики тех лет. Ни разу. Хотя на съезде я выступал и говорил о том, что надо, в конце концов, принимать меры для наведения порядка в стране. Но никакой реакции.

Меня потом обвиняли, что я был инициатором ГКЧП, когда допрашивали уже после событий [августа 1991 года]. Я присутствовал на заседаниях ГКЧП и видел обстановку, которая была в этом ГКЧП. Я видел, что роль личности в истории здесь влияет. Янаев – ничего, вокруг – тоже ничего. Председатель Гостелерадио Кравченко единственный сказал, что нужно делать по линии радио и телевидения. Все остальные молчали. Стали поднимать с места заместителя Павлова – Догужиева, Янаев говорит: мы его назначаем начальником штаба ГКЧП. Тот вскакивает и говорит: без меня меня женили, вы что?! Янаев говорит: ну, ладно, этот вопрос оставим пока. Спросили меня и Чехоева из Южной Осетии об обстановке. Я рассказал, как в республике было в тот момент. Народ ждал перемен.

Я вспоминаю в связи с этими событиями нашу российскую историю. Это надо же было так развалить страну, которая в годы Великой Отечественной войны, потеряв 30 миллионов человек, отстояла свою целостность, независимость и стала одной из самых великих держав. На референдуме (17 марта 1991 года) проголосовали за сохранение Союза. А потом что случилось? Как легко вдруг все развалилось! Опять роль личности в истории – возвращаюсь к этому.

Сколько раз Михаил Сергеевич приходил на наши заседания Верховного Совета СССР! Мы ждем – надо принимать эти решения. Он умел очень красиво говорить. Но после этого ничего не было. Это я четко могу сказать.

Меня это коснулось непосредственно. В Приднестровской Молдавской Республике начались столкновения, люди стали гибнуть. Мы пришли с Виктором Алкснисом и Евгением Коганом [к Горбачеву], и я начал требовать: надо принимать срочно меры, чтобы остановить это кровопролитие. Он заткнул рот и Рыжкову, и Лукьянову: подожди, Николай, подожди, Анатолий. И в итоге сам ничего не сказал, нас отпустил потом. Это хорошо – Лебедь помог без всяких решений сверху. Опять повторю: роль личности в истории. Горбачев хорошо говорил, хорошо слушал, но не делал, а преклонялся перед западниками.

Потом Ельцин появился. В итоге мы потеряли великую, единую страну, а я говорю всегда: СССР – это историческая Россия. Мы ее потеряли. Вот чего мы добились.

В 2007 году я организовал вместе с нашими депутатами региональную общественную организацию по содействию сотрудничества, интеграции стран Содружества Независимых Государств. Мы провели в Доме Союзов первое мероприятие при помощи Госдумы. Очень неплохо было. Были ребята из республик. Мы проводили эти мероприятия каждые пять лет до последнего, 30-го. Народ сейчас уходит у нас. У всех возраст. Конечно, жалко.

Но я хочу сказать, что в сегодняшних условиях для нас главная цель – сохранение и развитие нашего Отечества, нашей России. России общей, единой. Потому что в единстве была наша сила, когда мы были Советским Союзом. С нами считались. И сейчас надо из этого исходить.

Почему я об этом говорю? Потому что успех сил, которые сумели развалить страну, посодействовал сегодняшнему дню. И сегодня мечтают дальше развалить Россию…

В заключение хочу сказать, что мы, депутатская группа «Союз народных депутатов», объединились и с российскими депутатами – Бабурина Сергея Николаевича к себе привлекли, его товарищей. Сейчас мы проводили форумы, посвященные последним событиям, продумали программу неотложных решений социально-экономических проблем страны для обеспечения ее независимости и безопасности в настоящем и будущем.

Я эту программу оформил и отправил нашему руководству – Путину. Программу мы разбили по сферам жизнедеятельности. Прежде всего экономика, политика, социальная, духовная сферы и экология. Я даже предлагал перед выборами президента собраться всем российским партиям, чтобы определиться с общими понятиями для страны, а потом уже говорить о конкретике. Это было бы полезно и для дальнейшего управления нашим государством.

Вопрос (В.Б. Кувалдин). Здесь очень интересный сюжет. Собственно, его затронул в первую очередь Виктор Иванович Мироненко. Я, кстати говоря, абсолютно согласен с его оценкой и Лукьянова, и Яковлева. Он был гораздо выше. чем я, по формальному положению. У него было гораздо больше возможностей общаться с этими людьми. Но я хотел вспомнить из своего личного прошедшего опыта. 19 августа 91-го года я был в ЦКовском санатории «Красное Знамя». Этот санаторий находится через один мыс от Форосской дачи Горбачева. И, соответственно, я видел корабль на этом мысе… Но дело не в этом. 19-го утром на пляже было много депутатов Верховного Совета СССР. Я сказал: ребята, вам нужно немедленно собирать Верховный Совет. Как минимум Верховный Совет. Потому что, если вы этого не сделаете, – завтра вы все политические трупы.

В этой связи: «Союз», если я правильно понимаю, – я не был на вашей стороне тогда и не считаю, кстати говоря, что все было правильно сделано с вашей стороны, – все-таки был, по-моему, очень значительной силой. Ну, хорошо, Вы были на собрании ГКЧП. Вы увидели, кто это люди, что они ничего не могут. Но Вы-то были, Вы же могли тоже потребовать от того же Лукьянова, который, в общем, был вашим руководителем, чтобы он немедленно собрал Верховный Совет, и первое решение – о созыве съезда. Почему «Союз» в этом плане не реагировал?

Ю.В. Блохин. Во-первых, я в то время был в Кишиневе. Утром встаю, мне звонит друг: слушай, Юра, что-то по телевидению лебеди танцуют. Я тоже посмотрел – да. Сразу, в 8 утра, звоню Лукьянову: Анатолий Иванович, объявили чрезвычайное положение. Надо срочно нам прилетать? – Да, нет, зачем? В таком духе. Я говорю: да нет, как же, это же серьезно, взялись за руль управления. Он говорит: да, нет. В общем, как хочешь. Я сам полетел. В 11 часов уже лечу. Смотрю над Москвой – уже танки. В общем, прилетел.

Почему я договорился и пошел на заседание ГКЧП? Созвонился с Янаевым. Поэтому это лишний раз говорит о роли личности в истории. На апрельском Пленум 91-го года - я тоже в нем участвовал, был приглашен – видел отношение [к Горбачеву]. Действительно, 12-13 человек выступили с сильной критикой Горбачева. В итоге он встал и сказал: раз так – я ухожу. И ушел. Выходит Ивашко (В.А. Ивашко - первый и единственный заместитель Генерального секретаря ЦК КПСС в 1990—1991), и говорит: товарищи, делаем перерыв. Потом собираются, Ивашко говорит: ставим тогда вопрос на голосование. Проголосовали за Горбачева. Никто не хотел на себя брать ответственность..

Опять возвращаясь к роли личности в истории. Люди не хотят сами подниматься на такую высоту, а поддерживают того, который уже есть. А тот решительных действий не принимает. Решительности у Горбачева не было, когда надо было срочно принимать меры.

В.Б. Кувалдин. Этот вопрос поднялся у нас в связи с «ленинградским делом» 49-го года. Я никогда не скрывал своего отношения к Сталину – я к нему отношусь крайне отрицательно, всю жизнь это была моя позиция. Я считаю, что одно из самых страшных наследий Сталина: он нас, нашу страну лишил самостоятельных политических личностей. Да, был страх. Это был не ленинградский страх. Это был союзный страх, особенно у людей, у которых было высокое положение, обличенных большой властью.

«Главное достижение Горбачева в стране и мире в том, что он дал свободу».

Р.С. Гринберг, российский экономист, член-корреспондент РАН. Спасибо большое за приглашение. Я мог бы выступить с докладом, поскольку очень много разных мыслей. Можно было покритиковать. Но я остановлюсь на двух вещах.

Первое – это взаимосвязь политики и экономики. Мне до конца неясно, что нужно делать. Принято считать, что Горбачев в отличие от Дэн Сяопина не прав, что нужно сначала накормить народ, чтобы благосостояние выросло, а потом уже заниматься политикой.

Но я считаю, что это - большое заблуждение. И сегодня тоже прозвучало, что ни в коем случае нельзя было проводить политическую реформу раньше, чем добились экономических успехов.

Я хочу сказать, что нельзя сравнивать нашу ситуацию с Китаем, поскольку у нас все-таки не было голода. Если Горбачев начал бы заниматься экономической реформой, сохраняя все прелести тоталитарного режима, то в лучшем случае можно было бы добиться того, что люди стали получать не 140 рублей, а 160. Иначе было невозможно при том режиме.

В общем, есть совершенно очевидная вещь: главное достижение Горбачева в стране и мире в том, что он дал свободу. Но дарованная свобода, видно, мало чего стоит. Но когда вы даете свободу – вы даете свободу не только демократам, но и антидемократам. И вы должны все время это учитывать.

Горбачев, конечно, пытался на протяжении всех этих лет сделать очень много вещей. Но он должен был все время учитывать людей вокруг: Яковлева - с одной стороны и Лигачева – с другой стороны. И это, конечно, лишало его решительности. Это первый момент. Но я думаю, что без политических реформ, политической либерализации вообще не было бы никакой перестройки.

В конце концов, я думаю, что единственное, за что можно покритиковать Михаила Сергеевича – это слишком быстрый темп политической модернизации. В том смысле, например, что абсолютная анархия, когда превращается в конституционную, сохраняет порядок, и можно спокойно проводить реформы. У нас порядок не сохранился. Самое главное, конечно, распад СССР. И это ужасная история.

С одной стороны, свобода, конечно, необходима. Собственно говоря, это и есть главный успех Горбачева. Но, с другой стороны, когда разрушается сам порядок, возникает то, что возникло. И тогда российская демократия не может удержаться, а происходит перерождение власти в очень сильную диктатуру со все более националистической окраской.

Я думаю, это важный момент, который нужно учитывать.

«От демократизации и гласности - к открытости парламента».

К.А. Страхов, исполнительный директор Фонда развития городского самоуправления «1870» (Санкт-Петербург)

Уважаемые друзья!

15 лет назад мне посчастливилось выступить «застрельщиком» и участником круглого стола, посвящённого 20-летию первого съезда народных депутатов СССР. Идею о необходимости осмысления наследия исторической Весны 1989 года горячо поддержала Ольга Михайловна Здравомыслова, утвердил Михаил Сергеевич, и круглый стол состоялся в этом зале под его руководством 21 мая 2009 года.

Листая сборник, выпущенный по итогам той встречи [8], я с грустью отметил, что многих её участников уже нет с нами. Тогда за этим столом вместе с Горбачёвым были Юрий Николаевич Афанасьев, Фёдор Михайлович Бурлацкий, Сергей Адамович Ковалёв, Виктор Леонидович Шейнис, Николай Павлович Шмелёв, Алексей Владимирович Яблоков и многие другие. И тем ценнее, что запись той оживлённой дискуссии позволила сохранить их воспоминания и оценки.

И всё же из опубликованной стенограммы выпала реплика Михаила Сергеевича после моего выступления. Я часто вспоминал и цитировал её в прошедшие годы:

- Вот они - молодые. Мы сами ещё не поняли, что сделали, они уже всё поняли!

В этой реплике - невольная откровенность реформатора, но и масштаб исторической фигуры: до последних дней Горбачёв анализировал свои решения и поступки, внимательно слушал и поощрял экспертные оценки.

Придя к власти, М.С. Горбачёв хорошо понимал, что система Советов не отвечает запросам времени. Он знал об этом не понаслышке - как депутат Верховного Совета СССР с 20-летним стажем (и ещё большим стажем краевого и городского депутата), как правовед и участник разработки Конституции 1977 года. О неиспользованном потенциале советских представительных органов М.С. Горбачёв говорил ещё в докладе XXVII съезду партии (февраль 1986 г.), выдвигая лозунг, известный меньше ускорения, демократизации и гласности - «самоуправление народа» [2, с. 69].

В дальнейшем идея развивалась и значительная часть доклада М.С. Горбачёва XIX партконференции (июнь 1988 г.) посвящена уже «полновластию Советов народных депутатов» и «реформе политической системы» [7, с. 35-70], а резолюция конференции прямо объявляет «перестройку советских органов» и «образование новых органов государственной власти» [Там же, с. 106].

Основываясь на ранних идеях демократизации, гласности и самоуправления, политическая реформа 1989 года делает качественный рывок вперёд, апеллируя к новому основанию государственности - представительной демократии.

1. Изменение системы представительства. Альтернативные выборы, конкуренция, публичные предвыборные кампании кандидатов, активное участие средств массовой информации, честный подсчёт голосов - признаки принципиально новой для Советского Союза парламентской модели. Об этом много говорилось сегодня, поэтому сосредоточу ваше внимание на следующих факторах.

2. Субъектность гражданина. Впервые в советской истории гражданин становится субъектом избирательного процесса. Напомню, что ст. 141 «сталинской» Конституции 1936 года закрепляла право выставления кандидатов в депутаты лишь за «общественными организациями и обществами трудящихся: коммунистическими партийными организациями, профессиональными союзами, кооперативами, организациями молодежи, культурными обществами» [3].

Статья 100 «брежневской» Конституция 1977 года сохранила тот же коллективистский принцип, предоставив право выдвижения «организациям КПСС, профсоюзов, комсомола, кооперативным и другим общественным организациям, трудовым коллективам, а также собраниям военнослужащих по воинским частям» [4].

Поправки к Конституции 1988 года впервые наделяют гражданина правом выдвижения кандидатов в депутаты (хотя и осторожно). Новая редакция ст. 100 допускает выдвижение на окружных выборах в форме «собраний избирателей по месту жительства», на выборах от общественных организаций - в форме предложений отдельных членов. Впервые гражданин получил право «предлагать для обсуждения любые кандидатуры, в том числе и свою» [5].

Посеянные М.С. Горбачёвым зёрна «проросли» в конституционных гарантиях пассивного избирательного права гражданина в России и других постсоветских государствах. Право самовыдвижения стало фундаментальным для нашей политической системы: достаточно вспомнить, что Президенты России пять раз баллотировались на свой пост именно путём самовыдвижения (в том числе Владимир Путин в марте 2024 года).

Выборы 1989 года впервые в советской истории апеллируют к правам человека в их общечеловеческом смысле. Глубоко неслучайно, что новый характер выборов М.С. Горбачёв обосновал тезисом, что «перестройка поставила вопрос о политических правах человека» [7, с. 40].

3. Субъектность народного депутата. В средствах массовой информации и даже в сегодняшней дискуссии проскальзывает термин «депутат Первого съезда народных депутатов СССР». Термин фактически неточный (депутат Первого съезда - на 99% то же лицо, что и депутат Второго или Четвёртого съезда) и вызванный, как мне кажется, устойчивой советской формулой «делегат такого-то по счёту съезда партии». В действительности депутата выбирали не на очередной «исторический съезд», а на пятилетний срок.

Но важнее формальной точности символическое значение статуса, которым граждане наделяли своих представителей в 1989 году - «народный депутат СССР». В этой формуле всё важно - и принадлежность депутата избирателям (а не какому-либо органу), и самостоятельный статус депутата, и государственный уровень его деятельности. В докладе на XIX партконференции Горбачёв призывает обеспечить «реальный политический вес народного депутата» [Там же, с. 47], и этот принцип обеспечен в том числе новым статусом.

4. Наконец, гласность работы Советов. «Надо добиться, чтобы работа Советов всех звеньев велась гласно, постоянно была на виду у избирателей» [Тем же, с. 45], - указывает М.С. Горбачёв на XIX партконференции. Сегодня не раз вспоминали прямые трансляции заседаний Съезда народных депутатов и Верховного Совета СССР, но я хотел бы напомнить, что так же в прямом эфире работали и республиканские, областные, городские Советы. Например, Российское телевидение в мельчайших подробностях транслировало заседания российского Съезда народных депутатов, Ленинградское телевидение и радио постоянно транслировали заседания Ленсовета.

Эти трансляции, сверхпопулярные среди телезрителей и радиослушателей, сформировали и институты публичной политики, и новый политический класс, и принципиально новое отношение общества к избранной власти, новое качество участия граждан в политической жизни.

Итак, целью политической реформы была попытка приближения Советов к парламентской модели. В 1988 году Горбачёв призывал «укреплять Советы как фундамент представительной демократии» [Там же, с. 53], в позднейших мемуарах, книге «Остаюсь оптимистом» (2017 год), называл политическую реформу попыткой КПСС «добровольно расстаться с собственной диктатурой» [1, с. 214].

Первая фундаментальная проблема состояла в том, что советская система по своей природе не являлась парламентской, а Советы не были и не могли стать представительным институтом.

Спроектированные и реализованные как «организационная форма диктатуры пролетариата» [6, с. 28], как инструмент подчинения всего общества классовым интересам гегемона, Советы обеспечивали легитимацию диктатуры, и только в этой форме сохраняли стабильность. Неслучайно Ленин предупреждал, что в советской системе «всякие бюрократические формальности и ограничения выборов отпадают», неслучайно предостерегал от «мелкобуржуазной тенденции к превращению членов Советов в "парламентариев"» [Там же, с. 35]. Попытка имплантации институтам диктатуры чуждых парламентских механизмов и концепций политических прав человека привела к быстрому коллапсу советской власти.

Вторая фундаментальная проблема видится в том, что результат политической реформы не вполне соответствовал ожиданиям её авторов. Как выяснилось эмпирическим путём, сложность и многообразие страны не могли быть отражены в громоздкой структуре Съезда и Верховного Совета. Попытки решения Съездом множества специфических национальных, региональных и локальных проблем - от «узбекского дела» до межнациональных конфликтов (Карабах, Ош, Крым и т.д.), от требований расширения автономии (Казахстан, Грузия и др.) и до попыток выхода из состава СССР (балтийские республики) - не привели к разрешению конфликтов. У участников споров не оказалось платформы для взаимопонимания. Коллективные разборы «персонального дела» той или иной республики, того или иного региона приводили во многих случаях только к обострению конфликтов.

Народные депутаты СССР представляли скорее не избирателей, а самих себя. Съезд стал не парламентом, а статусным митингом. Вспоминается карикатура того времени: у микрофона группа мужчин в измятых костюмах держат за руки и за ноги человека в галстуке набекрень: «Дорогие избиратели! Я выполнил ваш наказ - прорвался к трибуне!»

III

Второй акт политической реформы (намеченные первоначально на осень 1989 года, но реализованные лишь весной 1990 года выборы республиканских, региональных и местных Советов в 1990 году) учитывает ошибки и более успешен.

«Процесс пошёл» - эта сакраментальная горбачёвская фраза как нельзя лучше подходит процессу становления парламентаризма на постсоветском пространстве. Во всех постсоветских республиках есть парламентские институты, причём во многих весьма развитые. В странах Балтии они приближены к европейским стандартам, сильные и влиятельные парламенты выросли в Армении, Грузии, Молдове, Украине и даже Киргизии. Это процесс, запущенный Горбачёвым.

А что же в России? У нас есть парламент, как бы к нему ни относились. Но полноценной парламентской системы пока нет. Почему?

На мой взгляд, становление парламентаризма в России сталкивается с теми же проблемами, что и попытка организации общесоюзного Съезда. Россия - большая и очень разная. В унифицированном общенациональном парламенте невероятно сложно отразить сложную региональную специфику нашей страны. Поэтому историческое требование времени - это развитие представительных институтов вниз, на уровень регионов, городов, местных сообществ.

«Процесс пошёл», - сказал М.С. Горбачёв, и все мы оказались свидетелями и участниками этого процесса. На круглом столе 2009 года я выступал в качестве депутата Муниципального совета, которым в общей сложности проработал десять лет. В течение восьми лет работал в Законодательном Собрании Санкт-Петербурга. Поэтому видел парламентские процессы изнутри, выявил проблемы, занялся научным обоснованием их решений.

Ключевым вопросом, как и 35 лет назад, остаётся гласность в деятельности парламентов. С 2020 года Фонд развития городского самоуправления «1870», который я представляю, выпускает публичный доклад «Парламент на ладони» (https://gorodskoedelo.ru/proekts/parlament-na-ladoni-issledovanie-trete/) - ежегодное исследование открытости парламентов российских регионов. В исследовании мы оцениваем гласность работы региональных парламентов по 31 измеримому критерию открытости принятия решений, законотворческой работы, обратной связи с гражданами, равенства партий, внутренней открытости и социальной доступности работы депутатов.

Вышли три исследования, которые я с удовольствием передаю в библиотеку «Горбачёв-Фонда». Сейчас готовится к выходу четвёртое. Это не проект какого-то олигарха или политической партии - это наша гражданская инициатива, которая продолжает процесс, запущенный Горбачёвым.

Источники:

1. Горбачёв М.С. Остаюсь оптимистом. - М.: АСТ, 2017. - 416 с.

2. Горбачёв М.С. Политический доклад Центрального комитета КПСС XXVII съезду Коммунистической партии Советского Союза. - М.: Политиздат, 1986. - 127с.

3. Конституция (Основной Закон) СССР: утверждена Чрезвычайным VIII съездом Советов Союза ССР 5 декабря 1936 г. (с последующими изменениями и дополнениями). (дата обращения 30.05.2024).

4. Конституция (Основной Закон) СССР: принята на внеочередной седьмой сессии Верховного Совета СССР девятого созыва 7 октября 1977 г. (дата обращения 30.05.2024).

5. Об изменениях и дополнениях Конституции (Основного Закона) СССР: Закон Союза ССР от 1 декабря 1988 года № 9853-XI. URL: https://docs.cntd.ru/document/902066851.

6. Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти. - М.: Политиздат, 1970. - 143 с.

7. Материалы XIX Всесоюзной конференции Коммунистической партии Советского Союза. - М.: Политиздат, 1988. - 160 с.

8. Первый съезд народных депутатов СССР: 20 лет спустя / Горбачёвские чтения. Вып. 7. - М.: Горбачёв-Фонд, 2010. - С. 79-180.

Вопрос (В.И. Мироненко). Кирилл Александрович, спасибо. Это интереснейшее выступление. Я с вами почти согласен, особенно с последним тезисом, о том, что все-таки что-то удалось. Важно разобраться, что удалось все-таки сделать, а что сделать не удалось и почему.

А вопрос у меня простой. Из вашего выступления я не понял: Вы в одной части позитивно оценили освещение дискуссий на Съезде народных депутатов, А с другой стороны, по-моему, совершенно справедливо сказали о том, что все-таки это такой довольно сложный процесс – принятие законов, решений и т.д. Не кажется ли вам, что такое освещение, которое было на съезде, рождает карикатуру, о которой вы говорите. То есть на первый план выходит не творческая, законодательная деятельность в интересах дела или проблемы, а выходит, собственно, личная политическая карьера. Как здесь выдержать меры открытости деятельности парламента и все-таки избежать этого эффекта, который тогда был виден просто совершенно. Когда сидели 2,5 тысячи человек, и каждый думал, как ему все-таки попасть на трибуну, и чтобы его избиратели увидели его по телевизору. То есть какой-то такой детский, немножко наивный подход к гласности.

Что вы об этом думаете?

К.А. Страхов. Виктор Иванович, согласен в той части, о которой говорил в своем выступлении. Вижу две причины. С одной стороны, в связи с тем, что у людей в течение 70-ти лет были заткнуты рты, половина выступлений на съезде были вызваны все-таки не желанием покрасоваться перед избирателями, а желанием привлечь внимание к проблемам, о которых общество не знает или не думает, часто просто сказать правду. В конце концов, таким ярким фигурам, как Сахаров, не нужно было бороться за симпатии избирателей.

Боюсь, что и сама форма этих выступлений не могла в такой парламентской модели привести к этому результату. Но сказать правду было важно, и это был важный шаг для всего общества.

Вторая проблема в том, что при однопартийной системе каждый из депутатов представлял сам себя. Формирование депутатских групп потихонечку привело к стратификации всего парламентского сообщества в зависимости от каких-то взглядов. Хотя сейчас мы видим, что даже представители одной и той же депутаткой группы высказывают разные представления о системообразующих проблемах.

А в этой ситуации, когда все вроде как коммунисты, 80 процентов выстраивают одну политическую силу и уж точно одну идеологию, другой-то нет, и происходило такое мелкое отделение на 2.250 голосов.

Дальнейшее развитие партийной системы в самом конце 80-х и 90-е годы дало основание надеяться на то, что голосов станет хотя бы семь, как было когда-то в Государственной Думе в конце 90-х – начале 2000-х годов.

Вот сложный процесс. Сейчас мы, к сожалению, находимся в обратной фазе.

Вопрос (В.И. Карасев). Вы сказали, что одно из достоинств в том, что парламентаризм сохранен. Но я с Вами не могу с этим согласиться. Потому что , что такое профессиональный парламент без контрольной функции..

Скажите, пожалуйста, почему до сих пор не решен вопрос самим парламентом о наделении его конкретными контрольными функциями?

К.А. Страхов. Вы же сами можете ответить на этот вопрос.

А.С. Пученков. Валентин Иванович, мне кажется, Кирилл Александрович не может в полной мере на это ответить.

В.И. Карасев. Я его мнение спрашиваю... Мне действительно интересно.

К.А. Страхов. Тогда я очень аккуратно скажу, что это связано с особенностями формирования парламента на современном уровне.

В.И. Карасев. Соглашусь.

А.С. Пученков. Ответ получен.

(Вопрос) З.А. Станкевич. Я просто только уточнить, очень коротко. Скажите, а вы действительно ставите знак равенства между самовыдвижением на выборах 89-го года и самовыдвижением сегодня?

К.А. Страхов. Ставлю.

З.А Станкевич. Почему?

К.А. Страхов. Я Вам скажу – почему. Хотя ситуация разная. Я же говорю не только о самовыдвижении кандидатов в президенты. Я говорю о том, что сама модель самовыдвижения стала устойчивой на всех уровнях электоральной процедуры. И человек, который независим от какой-то политической партии, от какой-то группа поддержки, от какой-то олигархической силы, имеет возможность, а в некоторых случаях и реальную возможность быть выдвинутым в депутаты, зарегистрированным кандидатом, даже выиграть выборы.

Должен сказать вам, что я дважды избирался в муниципальный Совет именно как независимый кандидат, будучи самовыдвиженцем. Вот живой пример перед глазами.

З.А. Станкевич. Но на этом уровне – да. Но выше – вряд ли.

К.А. Страхов. Будем работать.

Вопрос (В.А. Челышев). Я хочу спросить: поднимите руку, многие ли сегодня смотрят «Парламентский час»?

А.С. Пученков. Разве есть такая программа?

В.А. Челышев. Это насчет формата подачи.

К.А. Страхов. Сейчас «Парламентский час» смотрят мало, но смотрят трансляции в Интернете. Трансляции заседаний Государственной Думы – популярный жанр. В социальных сетях вырезки из того, что сказал депутат, и как тот или иной депутат проголосовал, собирают тысячи, десятки тысяч, сотни тысяч просмотров и лайков. Так что эта форма работает. Кроме того, возникла и целая отрасль политологии, которая занимается контролем за открытостью Государственной Думы и следит за тем, как проходят законопроекты, кто как голосует, кто влияет на принятие решений, а кто совершенно невлиятелен. И это серьезный шаг в развитии политической системы.

«Горбачеву стали приписывать как преступление то, что он дал свободы, что эти свободы и развалили страну».

Н.И. Травкин, народный депутат СССР, народный депутат РоссииПервоначально, когда я готовился выступить, у меня была в голове картина – проследить связь съезда 89-го года, 35 лет назад, и сегодняшней жизни. Этот момент мы еще не затрагивали. Хотя Виктор Иванович Мироненко перебросил мостик к тому, что дальше произошло. Но требуется осмысление Первого съезда с точки зрения того, как появились 90-е годы и сегодняшнее время.

Мы с моим коллегой, народным депутатом СССР Александром Исааковичем Гельманом как-то обсуждали, есть ли какая-то связь между тем, что происходило 35 лет назад, на том съезде и сегодняшним днем? Конечно, есть. Но это была моя первоначальная задумка для выступления здесь, а сейчас мы стали уходить в политическую полемику, и все мои мысли перепутал депутат от группы «Союз»…

Действительно мы забываем, что каждый живет в своем пузыре, у каждого свой Советский Союз, своя Россия, своя действительность. Конечно, тогдашний мир был понятен: двухполярный, Америка и Советский Союз, две могучие державы. Советский Союз, как здесь было сказано, процветал: наука, балет, питание – экологически чистое и разнообразное, чтобы торгаши не наживались, поставлялось в холодильники трудящихся, в магазинах его не было. Или по талонам выдавали. А так прекрасно все было.

Не от хорошей жизни перестройка началась. Не кинорежиссер Станислав Говорухин сформулировал: так жить нельзя! К этому пришли люди, жившие в СССР: элиты, партноменклатура, демократы, все пришли к этому – так жить нельзя! В этом была уникальность ситуации, съезда, что все в этом были единодушны. Надо было что-то делать. А вот что делать – в этом начинались уже разногласия.

И здесь, мне кажется, один урок для сегодняшнего дня можно было бы извлечь. Предложение Горбачева имело особенность. Он предлагал перестройку и говорил, что она всех коснется. Мы все должны себя перестраивать. И те, кто внизу, и верхи. Это коснется всех.

Вторая позиция была у значительной части консервативно настроенного, но боевого аппарата, который имел свое представительство в виде группы «Союз» и не только этой группы: да, надо перестраивать, но не надо коренным образом ничего ломать, а надо дисциплину подтянуть. Надо вернуться к временам Юрия Владимировича Андропова – в кино нечего ходить днем. И все остальное будет нормально. А то распустились с перестройкой, свободой, демократией и т.д. Горбачеву стали приписывать как преступление то, что он дал свободы, что эти свободы и развалили страну. Потому что главное всегда – это государство, а не человек. Человек – винтик, который должен обслуживать государство. А когда это государство станет могучим, богатым, тогда оно и человеку жизнь улучшит.

Кстати, это и сегодняшняя идеология сегодняшней власти: человек вторичен. А вот мы силой снова вернем уважение к себе и нас все будут бояться, - вот тогда мы и людям жизнь улучшим.

Съезд, повторяю, произошел не от хорошей жизни. На съезде одна позиция была в том, что мы должны идти путем постепенных преобразований, хотя четкого плана не было – это позиция Михаила Сергеевича Горбачева. Вторая позиция – что надо притормозить и даже сдать назад. А третья позиция была у демократов, к которым я отношу и себя (Н.И. Травкин был членом Координационного совета Межрегиональной депутатской группы Съезда народных депутатов СССР в 1989—1991). Межрегиональная депутатская группа была небольшая. Она составляла 5 процентов от численности съезда, но она была голосистая. Так вот наша позиция была в том, что быстрей надо, надо быстрей! Что разберемся, набрав скорость. Что Горбачев нерешительный - Горбачеву в главную вину была выставлена его нерешительность. Что надо быстрее… Но быстрее не всегда получается. Во всяком случае, в тот раз не получилось. Здесь и причина развала Союза в какой-то степени.

Еще одно действующее лицо был народ. И мы считаем, что это субъект неоспоримый, субъект в жизни страны – народ. Народ у нас умный, и он идет за тем, кто больше пообещает. У него история такая. Это народ, который никогда не имел свобод и никогда через эти свободы не обеспечивал свою жизнь - он всегда зависел от власти. Эта история сделала его не только послушным, а вбила ему определенное понимание. Много есть русских сказок, поговорок, пословиц о том, что вся надежда на того, кто вверху. Верх – это обязательно вождь.

Горбачев пришел, когда все понимали: так жить нельзя. Но уже все было по талонам. Может быть, в Молдавии все было в магазинах. А даже в Москве было далеко не все. А 150 километров от Москвы, в Шаховской, где я на стройке работал и в то время и где всю жизнь жил, – не было ничего. А за десять лет до этого, когда женился, я шел в райком партии, хотя не был еще членом партии, и мне там выписывали талон на костюм. Я ехал в Москву, и на Ленинском проспекте мне по этому талону давали костюм, чтобы я на свадьбе как человек смотрелся – жених все-таки.

Нас уважали. Но на нас смотрели и как на империю зла. У кого-то другое, наверное, понимание. Я не буду на эту тему спорить.

Первый вывод, если говорить об оппозиции, тот, что у нас, если появляется оппозиция, то в первую очередь возникает непримиримость.

35 лет назад у демократов Межрегиональной группы была такая позиция: Горбачева долой, и тогда мы устроим все как положено. Эта позиция – Горбачева долой, мы не будем входить ни в какие договоренности, не будем искать компромисс, – в конце концов, в разнос ситуацию и запустила.

Максимальная популярность и любовь народа были у Горбачева не во время съезда, а в 86-й, 87-й годы, когда Горбачев в Питере вышел на площадь, и народ столпился вокруг него. Просто ошалели: живой генсек – вот он рядом стоит. Но все-то ожидали, что перестройка – это как бы выстрел, и скоро заживем. И думали, что Горбачев, когда он говорит, что все должны принять в этом участие и в какой-то степени переделать себя, - это так, для красного словца. А ты нам сделай красиво – так думали 90 с лишним процентов.

Проходит время: год, второй, третий. Появляется Борис Николаевич Ельцин. Нерешительный Горбачев и Борис Николаевич, который говорит: у нас народ такой работящий, духовный, грамотный, будьте спокойны, я вам все сделаю - через полгода будем жить, как в Европе. И народ перекидывается на сторону Ельцина. И на съезде, если говорить о степени популярности, то это был не Горбачев-центричный съезд, потому что уже была фигура Ельцина – нового вождя, который сделает нам красиво. Но надо помочь ему убрать Горбачева. У которого еще и пятно на лбу – значит, он дьяволом меченый…

И сегодня, кстати, то же: появляется политический лидер, который обещает все сделать для людей, для этого только он должен быть в Кремле. И под него все выстраивается. Остальное второстепенно. Так мы можем еще раз сорваться на виток по этой избе, но окажемся, наверное, уровнем ниже, чем тогда, когда начинали по части свобод, гласности и т.д.

Второе, что было упущено в перестройку. Съезд народных депутатов переделывал основы законодательства. Мне кажется, нужно было осознанно идти этим путем. Надо было заставить народ стать участником всех этих событий. Есть вещи, о которых люди не должны спрашивать и ожидать решения от самого верха. Это называется местное самоуправление. Местного самоуправления тогда не было. Или оно было формальное. И если бы мы во время съезда создали этот нижний этаж власти, нагрузили бы его ответственностью, полномочиями, административными ресурсами, финансовыми ресурсами, - тогда бóльшая часть политизированных, активных людей туда бы пошли. Ведь в то время депутаты, особенно муниципальные, шли не за деньгами, они действительно были готовы поработать на общество, принести пользу и за это получить какую-то известность – местное признание, славу.

Сегодня таких людей практически нет, неудачный рынок изменил их. Но и тогда этого шага мы не сделали. Если бы он был сделан тогда, люди почувствовали бы не только свободы, но и ответственность. То есть они поняли бы, что они свободны, но отвечают за то, как их город живет, что творится в их поселке - и это зависит от того, какого они избрали в депутаты, в мэры. Тогда бы люди изменились. У нас появлялись бы граждане. Местное самоуправление – это инкубатор, где выращиваются граждане. А мы до сих пор плодим иждивенцев. Путин, помоги! Да как он тебе поможет?! Но приучили, что все решает один человек.

Поэтому думают: зачем нам какие-то свободы? - это ничего не даст. Зачем нам какая-то демократия?! И еще полно политиков с фантомными болями: в Советском Союзе не было демократии, но была вертикаль власти, была могучая держава…

Вот две вещи, которые, на мой взгляд, могли бы поработать на сегодняшний день, как упущенные 35 лет назад возможности. Вернутся ли они? Я думаю, если ситуация наступит снова такая, будет, как в тот раз. Эту ситуацию можно обрисовать словами: спасайся кто как может. Ельцин произносил слова: берите суверенитета столько, сколько сможете. Не будучи президентом, а когда он баллотировался в президенты. В Татарстане он это произнес. Не от хорошей жизни. Не было у него ни ресурсов, ни денег. Поэтому он сказал: берите суверенитет и отвечайте. (6 августа 1990 года глава Верховного Совета РСФСР Борис Ельцин сделал в Уфе заявление: «мы говорим Верховному Совету, правительству Башкирии: вы возьмите ту долю власти, которую сами можете проглотить», которое в СМИ стало известно как «берите столько суверенитета, сколько сможете проглотить»).

И точно так же вели себя областные губернаторы. Они собирали глав администраций, мэров, председателей Советов районов, городов и говорили: делайте хотя бы что-то. Тяжлов – губернатор Московской области – курил не переставая. У него табличка на столе стояла: «Курить можно». Денег нет – спасайся кто как может. И эти депутаты, эти избранные мэры, эти продукты ранней демократии, еще, может быть, не оперившиеся, под свою ответственность спасали свои муниципалитеты, людей, бартеры. Законов не было.

Я был главой администрации Шаховского района. Цены отпустили – я ушел в Шаховской район из членов Президиума Верховного Совета РСФСР, а это был высший орган власти. Чего мне не сиделось в высшем органе власти?! Чего я поехал в свой район?! Повторяю: тогда избирались не из-за денег. Тогда люди чувствовали гражданскую ответственность. И я все время боялся: отпускаем цены, а я публичный человек: собираются люди, я им должен объяснить, как прекрасно будет в рыночной экономике, что будет изобилие, что как в Швеции, будет социальный пакет. А какая-нибудь бабка с третьего ряда спросит: Николай Ильич, где-то попробовали уже сделать так, или с нас начнете?! И что ответишь?..

Но я уехал, для того чтобы отработать на местном уровне. Задним умом мы все крепки.

Считаю я себя виноватым? Считаю. В политике, особенно если политик претендует на политическое лидерство, создает партию или что-то, если у него нет в голове, что он станет президентом, партия обречена. Демократическая партия России – первая партия, которая была зарегистрирована в Советском Союзе Минюстом Советского Союза при Горбачеве, и положила начало многопартийности. Почему она умерла? Потому что у ее вождя не было устремления стать первым. (Демократическая партия России (ДПР) — российская политическая партия, образованная 26 мая 1990 года, зарегистрированная 14 марта 1991 года и ставшая одной из трёх первых партий в РСФСР. Основана народным депутатом Верховного совета РСФСР Николаем Травкиным. Была одной из сил, поддерживавших демократические преобразования).

Реплика (Ю.В. Блохин). Группа «Союз» пыталась добиться сохранения Союза не в пользу какого-то одного человека, а в пользу тех граждан, того населения, которое жило в республиках СССР. Я напомню вам, что 25 миллионов россиян жили в республиках, а после развала Союза приехать к своему родственнику стало очень трудно.

Н.И. Травкин. Кому Вы это рассказываете?

Ю.В. Блохин. Я сам родом с Урала.

Н.И. Травкин. Кому вы это рассказываете через 35 лет? Демократическая партия России и я лично– единственные выступили против, когда Верховный Совет России утверждал Беловежские соглашения. Моя партия устроила митинг на Манежной площади против соглашений. А вы мне сегодня рассказываете, что якобы где-то об этом с Лукьяновым говорили.

«Структура съезда напоминает, как ни странно, Земский Собор».

В.В. Аксючиц, народный депутат РСФСР.

В 1989 году состоялся эпохальный съезд - его имеет смысл рассматривать в масштабах тысячелетней России, которая 70 лет называлась Советским Союзом и 30 лет называется Российской Федерацией. Действительно, структура съезда напоминает, как ни странно, Земский Собор. На Земский Собор избирались в основном земские и из различных сословий. Земский Собор и земства до разрушения их Петром Первым были мощными организациями русского народоправия. Напомню, что Кузьма Минин был земским старостой. К сожалению, после Петра Первого все попытки вернуться к русским традициям народоправия были прерваны. И император Николай II под давлением революции, второпях, вместо того, чтобы восстановить традиционное русское народоправие, заимствовал западный многопартийный парламентаризм и ввел партии.

Как вы знаете, первые две Думы были революционными, и они были распущены. Следующие Думы во время Первой мировой войны стали штабом революции. Февральский переворот был совершен думцами. Без этого переворота не было бы никакой Октябрьской революции, и не пришли бы к власти большевики.

На сегодняшний день что мы видим? Попытки опять привить эту заимствованную западную, европейскую систему, забывая, что там это существует следующим образом: организация единомышленников, называющая себя партией, составляет программу, декларирует ее – программу будущего и, приходя к власти, пытается реализовать эту программу. То есть формировать будущее своей страны. У нас этого не было, и может быть, только партия Травкина и наша партия – Российское крестьянское демократическое движение, создателем и лидером которого я был, думали об этом.

У нас существует сейчас партия прошлого – это КПРФ. И партия настоящего, меняющая имена, – партия власти. То есть партийная система в России не прижилась. И надо думать о том, чтобы как-то возвращаться к русским традициям народоправия. В этом смысле работа съезда со всеми его достоинствами и недостатками может послужить этому.

Теперь по перестройке. Она была обречена по объективным причинам. Потому что все без исключения лидеры страны воспитались в рамках коммунистической утопии и руководствовались в своих действиях коммунистической утопией. Поэтому они неадекватно оценивали ситуацию в стране и мире. И поэтому их действия не могли быть адекватными.

Почему более или менее эффективные действия были у их предшественников? Да только потому, что существовала мощная система лжи и насилия. Об этом, в частности, говорит тот факт, что все лидеры страны и партии, за исключением первого лидера, были ошельмованы, некоторые даже расстреляны. И вот в голове - коммунистическая утопия, а приводные ремни управления - ложь и насилие. Перестройка рассыпалась. И поэтому произошло то, что произошло.

«Нельзя говорить о Первом съезде народных депутатов СССР и его роли в распаде Союза, не представляя себе всю тяжесть процессов, шедших на окраинах Советского Союза».

А.Ю. Дубнов, журналист.

Я занимаюсь проблемами распада Советского Союза с того момента, когда начался этот распад – с 1991 года. Поэтому я реагирую на сделанные в ходе сегодняшней интересной дискуссии некоторые тезисы, замечания, согласно которым распад Союза начался с Первого Съезда народных депутатов СССР, а в 1991 году только был оформлен.

Я даже поддержу этот тезис. Но не потому, что в этом вина Первого съезда (что могло подразумеваться этим тезисом), а просто потому, что в сегодняшней дискуссии, на мой взгляд, отсутствовала попытка обратиться к генезису самого Союза Советских Социалистических Республик. Здесь один из выступающих несколько раз подробно нам напоминал, как называлась эта страна. Генезис Союза не предполагал, что с началом перестройки можно удержать эту огромную державу, – а называть вещи надо своими именами, – империю в том виде, в котором предполагалось это сделать - в виде Союзного Договора.

По-моему, Александр Сергеевич Пученков в своем выступлении заметил, что все начиналось с Балтии. (Я могу ошибиться – может быть, кто-то еще мог это сказать). Все начиналось с Балтии, которая начала эту тенденцию на распад, выход, сецессию. И все это привело к появлению сепаратистского нарратива. Когда мы говорим, что все начинается с Балтии, мы не должны все-таки забывать, что Советский Союз включил в себя Балтийские республики, но гораздо позже, чем образовался Союзный Договор 1922 года. Страны Балтии, каждая из них, в своем развитии имела совершенно другой опыт - опыт буржуазной республики. Мы помним, благодаря чему стало возможным вхождение этих республик в состав Советского Союза. Это был результат насильственного раздела Европы после подписания российско-германского Договора (в августе 1939 года).

Поэтому делать упор на то, что именно Балтия была триггером распада, сепаратистских тенденций, не совсем справедливо и честно, если мы говорим об историческом подходе. У стран Балтии были свои счеты к истории вхождения в Советский Союз.

Я довольно много занимался процессами распада СССР. В 2017 году у меня вышла книга «Как распался Советский Союз». Это беседы со всеми лидерами республик на момент распада - с теми, кто из них был еще жив. Говорили совершенно откровенно.

Честно говоря, я с удивлением, занимаясь этими вопросами, обнаружил, что в самые острые годы в таких республиках, как Молдавия и Азербайджан, процессы формирования Народного фронта, националистические движения, национальные движения, – начинались не только потому, что в Москве им дали добро на это. А потому, что вдруг выяснилось, что люди, раньше жившие в условиях отсутствия свободы для выражения национальной идентичности, вдруг обнаружили ее. Молдаване стали брататься через реку Прут с румынами - выяснилось, что они одна нация. И для них эта проблема объединения молдавской и румынской идентичности была важнее, чем все лозунги о перестройке, освобождении от власти Всесоюзного центра. И проблемы Москвы были для них далеки.

То же самое происходило в Азербайджане, когда открылись границы, и азербайджанцы братались с соотечественниками-азербайджанцами в Северном Иране.

Этот процесс действительно глубоко противоречил попыткам Михаила Сергеевича Горбачева сохранить республики в составе Союза. Это было уже невозможно. Загнать джина в бутылку уже было нельзя.

И, к сожалению, в Москве те, кто занимался этими проблемами, сознательно или бессознательно вносили свою лепту в этот процесс. Никто не вспоминает, с чего начинались процессы в Центральной Азии. Здесь было сказано – по-моему, депутат Бойко сказал, – что, мол, если бы обратиться к странам Средней Азии, и там предложить им собрать съезд, они бы проголосовали за сохранение Советского Союза. Не буду спорить. Там было достаточно много настроений фрустрации, потому что они потеряли принадлежность к общей огромной державе. Это так. Но были и другие реальности. А реальности состояли, например, в событиях 1986 года в Казахстане. Мы помним, как перестроечное руководство, – может быть, это был не Горбачев, а Лигачев, – начало менять национальные кадры и послало в Казахстан Геннадия Колбина руководить республикой. Вы помните, что произошло в декабре 1986 года. Это был протест против союзного диктата. Нельзя было не учитывать национальные особенности. Нельзя было посылать русского в такую страну, как Казахстан, первым начальником.

Здесь уважаемым историком из Питера упоминалась узбекская тема. Узбекистан все 80-е годы жил страшной обидой, запрятанным разочарованием и злобой, если не сказать больше, на руководство Советского Союза, которые начинались еще при Андропове. Узбекское дело – это было унизительный, я бы сказал, целенаправленный разгром узбекских национальных кадров, причем, я бы сказал, достаточно хорошо организованных, образованных людей, которые и делали дело. Это была уже раковая опухоль, которая не могла не привести к гибели страны, когда начались эти процессы.

Мне удалось однажды поговорить с Михаилом Сергеевичем Горбачевым на одном из мероприятий в Фонде. Я ему передал некоторые раздражения, на тот момент высказанные Исламом Каримовым. В общем, был такой разговор, который не прояснил ситуацию. Михаил Сергеевич отрицал свою причастность к узбекскому делу.

То же самое на Южном Кавказе – что мы видим. Москва не имела понимания того, что произошло с размежеванием между республиками на Кавказе, в результате чего образовались и Азербайджанская, и Армянская республики. Это был серьезный процесс – наследство русско-персидских войн и т.д., революции 17-го года и т.д., прихода к власти большевиков.

А в начале 30-х годов, при приходе большевиков, в Центральной Азии переживали раздел центральных среднеазиатских республик.

Мы не можем говорить о проблеме Первого съезда народных депутатов СССР и его роли в распаде Союза, на чем здесь делается акцент, не представляя себе всю тяжесть процессов, шедших на окраинах Советского Союза. А мы явно, судя по тому, что я слышал, не придаем этому серьезного значения.

«Советы не сложились как парламенты, потому что в них не было политической стратификации».

Б.П. Гуселетов, доктор политических наук, член Центрального Комитета КПСС в 1990-1991.

Я был делегатом последнего съезда КПСС, избирался в промышленном районе Свердловска, где находятся известные предприятия Уралмаш и ЗИЛ. В 1996-м мы вместе с Виктором Ивановичем Мироненко участвовали в избирательной кампании Михаила Сергеевича Горбачева по выдвижению на пост президента РФ, а в 2000-2001 годах вместе с Ольгой Михайловной Здравомысловой и тем же Виктором Мироненко мы создавали Российскую Объединенную Социал-демократическую партию (РОСДП) во главе с Горбачевым. Я был его заместителем.

Мне очень понравились выступления Кирилла Страхова из Питера и Николая Травкина. Но я бы хотел высказаться применительно к сегодняшнему дню.

Мне представляется, что сегодня мы должны и можем говорить о наследии Горбачева в том смысле, как это наследие должно использоваться. Я это представлю в трех-четырех пунктах.

Пункт первый – это конституционная реформа, которую Горбачев затеял, которая была направлена на создание политической системы, в которой очень сильный парламент. Это отмена 6-й статьи Конституции. Это разделение властей. Это то, что на самом деле называется демократией. Это то, о чем нам рассказывали последние двадцать лет, но что в реальности демократией не становилось.

Второй момент - честные выборы. Об этом тоже было сказано. До 89-го года не знали, как выборы проходили. И мы видим, как сегодня проходят выборы.

Третий момент – это институт смены власти, что для России очень важно. Опять-таки до 90-го года это была исключительная процедура, которая заключалась в договоре элит или тех, кто победил внутри элиты. При Горбачеве этого не было, и он не оставлял ни наследников, ни помощников.

Я недавно написал статью о Михаиле Сергеевиче. Я его критиковал немножко. Он не смог добиться того, что он хотел. Но то, что он хотел реализовать, тем не менее, пробьется и будет реализовано.

Здесь правильно говорили о том, что мы видим сегодня на периферии того же Советского Союза. Молдова, Армения, Грузия, которые здесь упоминались, - парламентские республики, там относительно честные выборы и там нет института преемников. Казахстан и Узбекистан делают осторожные шаги в том же направлении. Рано или поздно эти процессы начнутся в России.

И последнее замечание. С коллегой Травкиным я согласен насчет важности местного самоуправления. Но я думаю, что он не отметил другой, очень важный момент. Не только местное самоуправление нужно для того, чтобы вовлечь общество в политические, общественные процессы, но и создание класса или слоя собственников, независимых от государства людей, у которых есть экономические и потому политические интересы. Потому что, если этого не будет, в том же местном самоуправлении будут назначать представителей: директор школы, директор молокозавода и т.д.. И все останется как есть. Но если мы создадим класс собственников и нормальное местное самоуправление, региональное и т.д.., то тогда, конечно, есть шансы, что мы двинемся вперед и все-таки выйдем из того круга, по которому страна ходит последние тридцать лет, к сожалению. То, о чем Михаил Сергеевич говорил, и то, что он начал, надеюсь, будет реализовываться.

Горбачев не смог добиться этой политической стратификации. Советы не сложились как парламенты, потому что в них не было политической стратификации. Мы понимаем, что нормальное российское общество стратифицировано. Есть сторонники коммунистов, есть сторонники либералов, есть консерваторы, есть социал-демократы и т.д. И есть зеленые. Нужно создание не псевдопартий, которые заседают в парламенте и являются, в общем-то, организациями, представляющими интересы элиты, а политических организаций, которые представляют интересы различных социальных слов, существующих в России, но не имеющих выразителей своих интересов.

«На Первом съезде Горбачев дал возможность появлению легальной парламентской оппозиции».

О.М. Здравомыслова, социолог, доктор философских наук, Горбачев-Фонд.

Несомненно, на конференции развернулась интересная дискуссия. Она еще раз показала, что само событие – Первый съезд народных депутатов СССР – требует углубленного, развивающегося разговора о том, как съезд и то, что происходило вкруг него, связаны с историей России, ее настоящим и будущим.

Безусловно, Первый съезд дал начало парламентаризму и многопартийности в СССР и безусловно, он дал начало публичной политике. Это огромные достижения съезда и Михаила Сергеевича Горбачева, который, дал толчок историческому движению. Что, вообще говоря, удается сделать единицам в истории человечества. Горбачеву это удалось.

Я хотела бы сделать особый акцент на том, что на съезде Горбачев дал возможность появлению легальной парламентской оппозиции. Сегодня коротко упоминали Межрегиональную депутатскую группу (МДГ), но роль Андрея Дмитриевича Сахарова на съезде и его выступление 9 июня 1989 г. были историческим явлением. Это был зачаток легальной оппозиционной борьбы после десятилетий ее запрещения в нашей стране.

Горбачеву не слишком нравилась Межрегиональная группа, она его чаще раздражала. Он об этом говорил, и свидетельство этого есть. Но он ее не закрывал, не изгонял, а давал возможность действовать. Потому что Горбачев понимал, что в новых условиях нужна парламентская оппозиция.

Кирилл Страхов упомянул Круглый стол в Горбачев-Фонде, который прошел пятнадцать лет назад. Есть публикация выступлений участников того Круглого стола в сборнике «Горбачевские чтения». Очень интересно сравнить ее с нынешним разговором.

Так, есть выступление Юрия Николаевича Афанасьева, который был одним из лидеров Межрегиональной депутатской группы. Через двадцать лет после съезда, в 2009 году, выступая в присутствии Горбачева, Афанасьев сказал: мы тогда не понимали, что такое действовать на съезде как оппозиция. Мы понимали, что такое быть в системе, и мы хотели перехватить этой системе власть. Единственный человек, который понимал, что такое оппозиция, был Андрей Дмитриевич Сахаров. Потому что он был не системным человеком. А мы этого не понимали.

Это очень важное признание: депутаты тогда не были готовы и просто не умели работать как оппозиция. Да и тогдашнее общество не было готово к тому, чтобы это воспринять. Хотя Горбачев действительно дал такую возможность.

Отношения Горбачев-Сахаров - тоже удивительный сюжет, неожиданное явление того времени. Горбачев и Сахаров понимали друг друга, хотя по многим вопросам занимали разные позиции. Но они могли быть в публичном диалоге, не пытались уничтожить друг друга. Это требует осмысления в связи с тем, что происходило тогда и что стало происходить потом.

Хочу обратить внимание на сегодняшнее интересное выступление Юрия Витальевича Блохина, сопредседателя депутатской группы «Союз», которая, кстати, противостояла на съезде Межрегиональной депутатской группе. В выступлении несколько раз прозвучало замечание о роли личности в истории, которая, по мнению Блохина, оказалась не на высоте требований тогдашнего времени. Но в современной истории личность политического лидера формируется только в публичной политике. Михаил Сергеевич Горбачев понимал важность этого для продвижения демократических изменений в России. И публичная политика как призвание и профессия родилась именно на Первом съезде народных депутатов СССР.

«У нас не было никакого опыта. И Горбачев искал опору для того, чтобы как-то сдвинуться с мертвой точки».

А.Е. Себенцов, народный депутат СССР председатель подкомитета Комитета Верховного Совета СССР по законодательству и правопорядку.

Мне хотелось бы отметить, что по всем вопросам, которые были поставлены на съезде, мы начинали с чего-то нового, у нас не было никакого опыта. И в этом плане Горбачев искал опору для того, чтобы как-то сдвинуться с мертвой точки. В частности, за две недели до того, как открылся Первый съезд, было проведено собрание московских депутатов в Моссовете. Там присутствовали Михаил Сергеевич и вся команда в районе – сто человек. И Горбачев как минер на поле щупом тыкал: а нет ли где мины. Он пытался в разговоре прощупать присутствовавших депутатов и как-то почувствовать: кто на что способен, от кого чего ожидать. Это был очень интересный момент.

Потом, собственно, начался съезд. Здесь упомянули Юрия Николаевича Афанасьева. Его выступление на съезде в то время вызвало очень большое обсуждение и в России, и в Советском Союзе, и за границей. Ведь, по сути дела, это выступление развязало конфронтацию, которая где-то витала. Потому что если собравшихся в зале депутатов называют «агрессивно-послушным большинством» и поизносят другие нелицеприятные вещи, то кто драку-то начинает… (Выступление Ю.Н.Афанасьева, на тот момент — ректора Московского историко-архивного института, на Первом съезде народных депутатов СССР 27 мая 1989 года оказалось в центре внимания советской и зарубежной прессы. За публикацию выступления были уволены несколько руководителей советских региональных газет. Эта речь обозначила противостояние между большинством съезда и меньшинством в виде Межрегиональной депутатской группы. Афанасьев назвал оппонентов «сталинско-брежневским верховным советом» и «агрессивно-послушным большинством»).

А для чего тогда мы, депутаты, собрались? Для того чтобы найти общее решение проблем, которые стоят перед страной, или для того, чтобы пособачиться? Нельзя обзывать людей, с которыми тебе надо договориться, потому что они - срез нашего общества. Мы наше общество хотим преобразовать, или что?!

Надо сказать, что подобные ситуации возникали нередко и дальше. У меня образовался, может быть, максимальный по сравнению с другими народными депутатами Советского Союза опыт законопроектной работы. Я примерно десяток законов разработал, в конце концов. Причем все они были в той или иной мере конфронтационные. И все, кроме одного, прошли нормально. В частности, среди законопроектов, которые были сделаны с моим участием, был и закон о порядке решения вопросов, связанных с выходом республик из состава Советского Союза.

Не прошло и недели или десяти дней после того, как этот закон был принят, как Михаил Сергеевич своим волевым актом принял решение о Прибалтийских республиках – выпустить их из-под своего крыла.

Говорю это к тому, что задачи, которые ставились как будто бы перед съездом и перед Верховным Советом, не были сформулированы как конечные цели. Как то, что конкретно надо сделать. Что такое демократия, как на нее выйти? Что такое демократия именно в Советском Союзе? В каждом месте она своя.

Опыт, который нам достался от этой 35-летней истории, конечно, надо использовать. Только хочется сказать: дай бог, чтобы мы не повторили свои прошлые ошибки.

«Первый съезд народных депутатов СССР - огромный урок для России, для нашей истории».

В.Б. Исаков,доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, народный депутат РСФСР.

Прежде всего, хотел бы выразить благодарность организаторам конференции. Потому что здесь из уст прямых участников события узнал много новых интересных деталей.

Произошедшее событие – огромный урок для России, для нашей истории. Хотел бы обратить ваше внимание на одну деталь. Практически все реформации парламента в России, вообще демократии связаны с кризисами. Так было в 1906 году, так было в 89-м году, так было в 93-м году. И я боюсь, что предстоящая реформация представительной власти и вообще переформатирование власти в России, – а мы, по всей видимости, идем к этому моменту, – будет тоже проходить в кризисных условиях. Но когда – непредсказуемо. Надеюсь, без таких разрушительных результатов, которые мы видели до этого.

Несколько соображений о том, что, на мой взгляд, следовало бы сохранить извлечь из опыта Съезда народных депутатов. Первое. Безусловно, необходима серьезная реформация избирательной системы.

Первое, с чего надо начинать, – это привести в порядок систему выборов. А здесь, я боюсь, не обойтись без очень горьких лекарств. Без этого просто не получится.

Второе. Здесь уже прозвучала мысль, и ее затронули несколько выступающих, что одной из целей съезда было поднятие интеллектуального уровня депутатского корпуса. Стремление привлечь людей из общественных структур, уже завоевавших признание, авторитет. И отчасти это действительно удалось.

На мой взгляд, сейчас представительная власть, прямая демократия митингового типа переживает кризис практически во всех странах. Она эффективно действует в более или менее маленьких государствах. Несколько миллионов человек населения, люди знают друг друга и знают, за кого они голосуют. В больших государствах, как, допустим, в Бразилии этого уже нет. К тому же эти механизмы действуют совсем по-другому.

И поэтому я считаю чрезвычайно ценным опыт съезда: в нем принимали участие представители общественных организаций. Я считаю, что в формировании будущих парламентов должны принимать участие представители научно-технических обществ, союза ректоров, Академии наук. То есть тех общественных организаций, в которых сконцентрирован интеллект нации. Они должны делегировать своих представителей в парламенты и надо найти нормальные законодательные механизмы, чтобы это случилось.

То, к чему нас толкает митинговая демократия – всеобщий собачник, где друг друга облаяли - перелаяли. Нужно полтора десятка, как минимум, кандидатур в бюллетене - и, пожалуйста, голосуйте за них. То есть нужны какие-то промежуточные шаги, которые бы позволили более осмысленно выбирать депутатов и голосовать за них.

Дальше я скажу о том, что вызовет, скорее всего, неприятие - о возрождении окружных предвыборных собраний. Тогда это были предварительные фильтры. Но, на мой взгляд, сейчас без таких предварительных фильтров, без каких-то совещаний, согласований, выявления фигур нам не обойтись. Нельзя устраивать из выборов свалку и собачник. Одна из возможных форм – окружные предвыборные собрания, где каких-то кандидатов, которые хотели бы вырваться, убедят, что они шансов не имеют, что не надо засорять людям головы и устраивать рекламное шоу из выборов. То есть надо найти такие формы предварительного согласования и отсева, которые бы сделали голосование более эффективным.

Далее. Безусловно, надо снять давление денег. Об этом сегодня никто не сказал. Но ведь огромное преимущество съезда – и союзного, и российского, – что тогда еще не развернулась апология бизнеса и его возможностей. И не было того давления денег. Сейчас покупается все. Еще выборы не прошли, но мы можем прочитать: кого выдвигают, сколько он стоит, сколько получит, сколько затем отработает для своих заказчиков.

Каким образом снять давление денег? Мировая практика чрезвычайно разнообразна на этот счет. Можно найти варианты.

Вот некоторые выводы из опыта, который дал и продемонстрировал съезд. То, чего, на мой взгляд, не следует забывать.

«Проблема съезда была в том, что ему дали огромное количество полномочий».

А.Д. Матлин, историк, СПб ГУАП, Санкт-Петербург.

Я преподаю в университете, веду семинары по истории со студентами. Мы обсуждаем и процессы распада Советского Союза, его причины. Безусловно, невозможно рассматривать политическую реформу в СССР и распад Советского Союза вне широкого экономического контекста и кризиса, который переживало общество в конце 80-х годов.

На семинарах одним из студентов была высказана мысль, которая мне кажется правильной: вся экономическая история Советского Союза – это постоянное метание между военным коммунизмом и НЭПом. Ленин: заканчивается гражданская война – вводим НЭП, потому что не справляется экономика, все плохо. Потом Сталин и первые пятилетки: по сути, возвращение к военному коммунизму. Умирает Сталин, приходит к власти Хрущев, и его попытки централизации экономики, а потом и брежневские реформы, Косыгина. Это тоже во многом некое обращение к наследию НЭПа и некоторой либерализации, которая была в последние годы жизни Ленина. А потом застой, когда отказались от всего этого. Приходит к власти Горбачев - и снова либерализация, снова некое освобождение экономики от плановой системы и в целом введение элементов рынка.

В общем, если с экономической точки зрения рассматривать, почему развалился Советский Союз, то можно сделать вывод: эти постоянные метания советская экономика просто не выдержала. Невозможно 70 лет постоянно прыгать от одного к другому.

Было высказано мнение, что Рыжков был не способен проводить те экономические реформы, выполнять ту историческую задачу, которая перед ним тогда стояла. Я бы хотел задаться таким риторическим вопросом: а был ли вообще в окружении Горбачева в то время человек, который был способен справиться с теми реформами, которые было необходимо провести в Советском государстве?

И тут очень важную мысль, как мне кажется, высказал Виктор Владимирович Аксючиц: окружение Горбачева и сам Горбачев были не способны по некоторой нравственной причине пойти до конца в тех реформах, которые были необходимы. А что это? Пресловутая либерализация цен, не включение элементов рынка в советскую экономику, а по сути, переход к рынку. Пресловутая попытка довести до ума советскую систему полновластия Советов, т.е. полновластие Советов во многом в квазисоветском государстве, а не реальный переход к демократии, к реальному парламенту.

В чем трагедия, как мне кажется, политической реформы Горбачева? В том, что, провозглашая полновластие Советов, он параллельно этому провозглашал и полновластие советского права. По сути, он всех призывал читать Конституцию. Раз в Конституции записано, что народ имеет власть в Советском Союзе через Советы – отлично, он этого добивался. Но в Конституции было записано не только полновластие Советов. В Конституции было записано, что каждая советская республика – свободное, независимое, суверенное государство с правом свободного выхода из Союза.

И назовите хотя бы одну причину, по которой, когда объявляют о верховенстве права, по сути, советского, о верховенстве Советской Конституции и Конституции каждой республики, - руководство этих республик, как только отпустили гаечки авторитарного или тоталитарного (по-разному называют) государства, не начнет, какими бы они социалистами или коммунистами ни были, шантажировать центральную власть тем, что они могут выйти из Союза, и требовать себе все больше и больше полномочий…

И начинаются все эти разговоры на съезде о том, что нужно переучреждать Союз, переучреждать Прибалтику и т.д. То есть проблема политической реформы и съезда в принципе была в том, что ему дали огромное количество полномочий, которые надо было, по сути, на самом деле урезать перед этой реформой. И так же, как в 1917- 1918 годах, по сути, полновластие Советов уничтожило Российскую империю, так и в конце 80-х годов полновластие Советов, возвращение к ним - уничтожило Советский Союз.

«Это было время появления первых политтехнологий».

А.Б. Бардин, научный сотрудник Музея Бориса Ельцина, Екатеринбург.

Для меня большая честь присутствовать здесь, потому что можно буквально соприкоснуться с историей, послушать о том, как депутаты в целом оценивают этот первый крупнейший прецедент в истории СССР, когда люди действительно избрали своих представителей, и о том, что к этому привело.

По сути дела, это было время появления первых политтехнологий, когда в избирательных округах боролись люди с очень похожими программами. Если посмотреть на Свердловскую область, на оппонирующие программы, то можно прийти к внезапному выводу, что они очень часто не отличались друг от друга.

Это ярко видно в истории выборов по национально-территориальному округу в Свердловской области, где сражались в три тура два очень непохожих друг на друга человека с очень похожими программами. Это руководитель Уральского отделения наук, еще советского Геннадий Месяц и народный судья в отставке Леонид Кудрин. В итоге в третьем туре выиграл Кудрин. Потому что у него был очень своеобразный бэкграунд.

В сентябре 88-го года был очередной проельцинский митинге городе и Кудрин решил не арестовывать его участников. В результате, из-за того, что на него надавило местное МВД, он решил уйти в отставку из народных судей и положил на стол свой партийный билет. В связи с этим неформалы и местное демократическое движение решили провести Кудрина в народные депутаты. Была очень большая громкая политическая кампания. Я сейчас бы не хотел на ней долго останавливаться. Но почему он выиграл? Дело в том, что его поддерживало в основном именно городское население. В Свердловске за него проголосовали более 70 процентов во втором туре голосования. Потому что город имел большую долю научно-технической интеллигенции – одного из основных, прорывных перестроечных слоев, который в целом был настроен на радикализацию политической и экономической реформ. Свердловск в этом плане был немного похож на Ленинград, когда там избирался Собчак – тоже представитель этого большого слоя.

В Свердловске Леонид Кудрин представлял идеалистичную программу: что нужно для того, чтобы заработала Конституция – и все тогда заработает само, все будет по закону. В ходе его кампании было несколько ярких случаев, когда использовались впервые в истории Урала дебаты, и антипропаганда друг против друга тоже использовалась.

Интересно, какие политтехнологии появились в стране в связи с выборами? Как сражались друг с другом кандидаты в депутаты? И самое главное – по какой причине отдавали голос тому или другому кандидату?

Мой вывод состоит в том, что на тех первых выборах, по сути дела, люди голосовали не за программы, а за личности. В первую очередь за тех, кому можно было в связи с чем-то выразить сочувствие. В случае Свердловской области – это было голосование за человека, который под давлением власти подал в отставку.

По этой же причине было огромное количество голосов отдано Борису Ельцину, который тоже хотел изначально выдвигаться на Урале, а потом принял решение выдвигаться на союзный съезд, на выборы в Москве.

А.С. Пученков. В заключение нашей конференции писатель и журналист Леонид Васильевич Никитинский представляет свою книгу о Михаиле Сергеевиче Горбачеве.

«Горбачев отвечал за свои слова. Он мог ошибаться, и он ошибался, но он искренне верил в правду, в то, что он что-то делает ради истины».

Л.В. Никитинский, писатель и журналист.

Книга о Горбачеве называется «Главное – нАчать». Об этом и речь сегодня шла. Я эту книгу писал год. Я очень благодарен АФК «Система», которая мне ее заказала. Я не сразу согласился, потом увлекся. Скажу буквально в двух словах, о чем эта книга получилась. Получилась она о победе популизма над разумом. В этом смысле Первый съезд народных депутатов был уже провалом, как это ни печально. И это отметил Анатолий Сергеевич Черняев в своих Дневниках, которые он вел в то самое время. На самом деле развилка была раньше, скорее, в марте 88-го года.

Горбачев был последним человеком модерна в нашей стране. После него начался постмодерн. Разница в том, что в модерне есть правда, а в постмодерне правды нет.

Горбачев отвечал за свои слова. Он мог ошибаться, и он ошибался, но он искренне верил в правду, в то, что он что-то делает ради истины. Истина, может быть, непонятна, но она есть. После Горбачева пришли популисты. Тот разгул, который начался с Первого съезда, – это все выглядело очень красиво. Мы все были этим очень увлечены. Но на самом деле правда исчезла - потому что люди говорили то, что хотели от них услышать. Начался популизм.

В этом смысле Россия опять, как еще Петр Яковлевич Чаадаев говорил, явила всему миру пример того, куда ходить не надо. Потому что сейчас мы видим кризис демократии всемирной. Везде побеждает дикий популизм. А мы оказались первыми, как это ни странно, именно в ту эпоху. Но в этом были, конечно, и свои плюсы.

Что касается Горбачева. Я много про него прочитал, со многими поговорил. Он был человеком наивным. И это не противоречит масштабу его личности, наоборот. Он не был наивным, когда он был в ЦК Секретарем по сельскому хозяйству. На этой позиции он еще интриговал, кого-то подсиживал. Но чем выше он поднимался, тем дальнозоркость его возрастала, а что там под ногами крутится, это его не интересовало. И он свято верил в разум человека. Верил в то, что сейчас он даст свободу – все начнут строить социализм. Это было искренне. На самом деле никто никакой социализм строить не стал. Все стали по мере возможности рвать свой кусок и обогащаться. Так эта история получилась в моей книжке.

На самом деле, очень многое еще непонятно. Есть еще очень много что обсуждать. И ни к какому конечному результату мы не придем. Но об этом надо думать, это надо обсуждать. Я надеюсь на продолжение.

А.В. Рябов.Хотелось бы поблагодарить всех, кто нашел время находиться на конференции целый день и активно участвовал в дискуссии. Надеемся, что размышление над этим подскажет нам дальнейшие шаги, идеи и проекты.

Тезисы выступлений, присланные участниками конференции

А.С. Пученков, д. ист. н., профессор СПбИИ РАН: «Дни работы Первого съезда – высшая кульминационная точка политики перестройки».

Первый съезд народных депутатов СССР – одно из важнейших событий в новейшей истории нашей страны. Учреждение съезда народных депутатов СССР как общесоюзного органа власти свидетельствовало о стремлении руководства страны прийти к общенациональному согласию, исходя из очевидно обозначившегося к этому времени росту оппозиционных и сепаратистских настроений.

Дни работы съезда стали кульминацией политики перестройки, одновременно они стали пиком популярности политического отца съезда – Михаила Сергеевича Горбачева. Съезд, трансляция которого шла на всю страну в прямом эфире, решительно продемонстрировал тенденцию к демократизации нашего общества. Накал политических страстей, степень свободы, царившей на съезде, ожесточенность политической дискуссии – все это свидетельствовало о том, что представители депутатского корпуса относились к своей работе с огромным воодушевлением, реагируя на запросы времени. Съезд во многом был фотографией советского общества того периода, концентрацией атмосферы духовного подъема, которая была в стране, ощущения прорыва к свободе, безудержной романтики, депутатам казалось, что они отряхнули прах прошлого со своих ног и начали строить царство справедливости, для них дни работы Съезда были временем надежд. Многие из депутатов победили своих конкурентов в упорной борьбе, отправляясь на съезд они были переполнены идеалистическими устремлениями, однако были нацелены и на практическую работу, стремясь выполнить, выражаясь по-старому, наказ своих избирателей.

Именно после съезда стало понятно, что Советский Союз сделал необратимые шаги на пути к демократизации, что вернуться назад, в застойное «одобрямс», уже невозможно. В дни работы съезда стало понятно, сколь масштабным политическим потенциалом обладает наше общество: в политиков всесоюзного уровня за считанные недели превратились Афанасьев и Станкевич, Попов и Собчак, Мурашев и Оболенский, Старовойтова и Крайко, Болдырев и Лубенченко, Десятов и Алкснис. Огромная популярность, обрушившаяся на наиболее активных и харизматичных депутатов, была отражением не только популярности съезда, как невиданного еще нашими людьми политического зрелища, но и той степени доверия, которую простой народ испытывал по отношению к депутатам: люди верили, что решения съезда изменят их жизнь к лучшему; верили в это и сами депутаты.

Отдельно стоит оговорить, что состав депутатского корпуса был поистине уникален: Съезд был средоточием интеллектуальной элиты, земским собором, на котором были представлены все сословия – военное, партийная бюрократия, промышленная элита, культурная элита, научная элита. Это был реальный земский собор – от мятежной Прибалтики до суперпослушной Средней Азии. Никогда больше в истории советского и российского парламентаризма не было такой концентрации ярких личностей, умов, талантов, темпераментов, как на том Первом Съезде-соборе. Последующие парламенты по своему интеллектуальному и профессиональному уровню были ниже, чем союзный.

Авторитет Горбачева среди депутатов в дни работы Первого съезда был огромен: ему безусловно верили даже те депутаты, которые впоследствии с ним непримиримо в политическом отношении разошлись. В известной степени бедой и особенностью съезда, сохранившейся за ним в течение всего периода его работы, была его горбачевоцентричность: съезд был выстроен вокруг фигуры Горбачева, а авторитет и влияние Михаила Сергеевича, снижавшиеся от съезда к съезду, снижали, с одной стороны, и степень его поддержки в депутатском корпусе, а с другой – степень реального влияния съезда на политическую жизнь страны. Проще говоря, чем Горбачев становился непопулярнее в народе, тем меньше люди верили в то, что съезд как высший орган власти сможет изменить их жизнь. Задуманный Горбачевым как политический инструмент, возвышающий его над партийным аппаратом, съезд какое-то время был «любимой игрушкой» генсека, однако с каждым последующим съездом становилось все очевиднее, что Горбачев в политическом отношении уже пресыщен съездом. Как бы то ни было, но съезд, задуманный как важнейшее звено политической реформы, стал первой за 70 лет легальной политической трибуной в стране, он стал ярчайшим выражением политики гласности и плюрализма в СССР. По своему значению, Первый съезд действительно можно сравнить с революцией, резонанс от его работы был огромен. Повторю еще раз: на мой взгляд, именно дни работы Первого съезда – высшая кульминационная точка политики перестройки, пик популярности Горбачева. Поднятые в дни работы съезда проблемы, как показала жизнь, так и не были разрешены.

Н. Н. Смирнов, д.ист.н., профессор СПбИИ РАН: «Демократизация общества неизбежно вела к обострению кризиса «верхов» и «низов»»

1. Подготовка к выборам депутатов съезда знаменовала активизацию процессов демократизации советского общества, положила начало складыванию многопартийной системы в СССР, способствовала постепенному переходу КПСС от выполнения командных функций к подлинному демократическому централизму.

2. В центре и на местах активизировалось формирование организаций, призванных способствовать развитию демократических начал не только в образованной части общества, но и в рядах промышленного пролетариата и колхозного крестьянства.

3. К сожалению, демократизация общества неизбежно вела к обострению кризиса «верхов» и «низов», способствовала стремительному развитию тенденций национализма и сепаратизма в отдельных союзных республиках.

4. Начало работы Первого съезда народных депутатов СССР продемонстрировало желание власть предержащей не ограничивать свободу действий его делегатов, дать им возможность «самоорганизоваться» в структуре секций и групп.

5. На местах подобные инициативы руководителей съезда приветствовались и поддерживались. Заметную роль в демократизации общества сыграли средства массовой информации, прежде всего – телевидение. Непрерывная прямая трансляция заседаний съезда знаменовала отказ от цензуры и развитие свободомыслия в массах.

6. Первый съезд народных депутатов СССР явился пиком перестроечных процессов, способствовал, с одной стороны, консолидации граждан страны, но, с другой стороны, продемонстрировал желание местных элит ввести некие ограничительные рамки, выход за которые представлялся недопустимым.

7. Работа съезда, проявившиеся на нем сепаратистские настроения делегатов отдельных республик, свидетельствовали о государственном кризисе, переживаемом Советским Союзом. Финальным аккордом кризиса стали Беловежские соглашения декабря 1991 года.

В.С. Измозик, д.ист.н., профессор, СПб.

К 35-летию Первого Съезда народных депутатов СССР

1. Вспоминая отдаленные исторические аналогии (конец XVIII в. во Франции, начало XX в. в России), осмелюсь высказать суждение, что Первый Съезд народных депутатов СССР, независимо от настроений его устроителей и депутатов, объективно стал началом Третьей революции в России (1989-1993 гг.). Пиком этой революции стали 19-21 августа 1991 г., а ее завершением события 3-4 октября 1993 г.

2. Вместе с тем, сам Первый съезд был политически и психологически подготовлен целым рядом предшествующих событий. Выделю из них: а) речь Б.Н. Ельцина на 27 съезде КПСС, пленум ЦК КПСС (октябрь 1987 г.), осуждение сталинизма и неизвестная речь Ельцина; б) роль СМИ (газеты «Московские новости», «Аргументы и факты», «Известия», «Советская молодежь» (Латвия); журналы «Знамя», «Звезда», «Новый мир» и т.д.); телевидение); в) литература (А. Бек. Новое назначение, А. Рыбаков. Дети Арбата, А. Ахматова. Реквием, М. Булгаков. Собачье сердце и т.д.), в) статья Н. Андреевой и последующая реакция; г) XIX партконференция (28.06-1.07.1988). Именно на XIX партконференции впервые за 60 лет страна увидела острые дебаты партийных лидеров («Борис, ты не прав!»). Здесь был решен вопрос о начале политической реформы в СССР. Поэтому считал бы более правильным заголовок нашей конференции «Начало реализации политической реформы в СССР».

3. Вопрос: предвидел ли Горбачев и другие руководители СССР неизбежное появление многопартийности в результате реформы. Межрегиональная группа депутатов.

4. Появление новых, очень разных людей: А.Д. Сахаров, Оболенский, Собчак, Ю.Н. Афанасьев. Л.И. Сухов, Т.Х. Гдлян. Личное знакомство с депутатами А.И. Демидовым, В.С. Петропавловским. Люди идеи, бессеребренники.

5. «Всесоюзный плач» с трибуны съезда и надежда на будущее.

6. Фактический раскол КПСС. Отсутствие реальной организованной политической силы, способной взять на себя тяжесть осуществления политической реформы на деле. Политическая «импотенция» лидеров.

А.Д. Матлин, преподаватель кафедры истории и философии СПб ГУАП.

О выборах Народных депутатов СССР в Ленинграде в 1989 году

Институт конкурентных выборов в постсоветской России стал неотъемлемым институтом политического режима страны. В исторической перспективе подобная практика сложилась в России недавно.

Избирательные кампании в доперестроечном СССР сопровождавшие такие «выборы», сводились к деятельности агитколлективов, подконтрольных правящей партии. Выдвижение кандидатов также жёстко контролировалось КПСС.

Начавшиеся под руководством Михаила Сергеевича Горбачёва в 1985 г. преобразования советского общества побудили к активности миллионы советских людей. В конце 1988 г. началась реформа политической системы страны.

Изменённый порядок формирования органов государственной власти строился на демократических принципах. Начиная с 1989 г. в Советском Союзе нормой становятся выборы, участие в которых принимает более одного кандидата, более того, не все из этих кандидатов в обязательном порядке утверждаются КПСС, т.е. выборы постепенно становятся альтернативными и свободными.

Но вряд ли во всей стране выборы народных депутатов СССР можно было бы назвать честными. Сохранявшая вплоть до развала СССР свои силы КПСС, старалась обеспечить победу своих кандидатов, оказывая беспрецедентное давление на оппозицию, членов окружных предвыборных собраний и избирательных комиссий. На этом фоне результаты избирательных кампаний Ленинграда можно назвать образцово-демократическими для позднего СССР.

Кампания 1989 г. по выборам в народные депутаты СССР длилась более шести месяцев — с декабря 1988 г. по май 1989 г.

Также как и в других регионах, в Ленинграде прошли собрания, на которых выдвигались кандидаты в народные депутаты от Коммунистической партии. Демократические процедуры при этом соблюдались, но регулировались центральными органами.

По-иному происходили избрания в территориальных округах, где высокий шанс проявить себя имели новоявленные политические силы. Ярчайшим образом это проявилось в избирательной кампании в Ленинграде, где политические изменения шли наиболее быстрыми темпами.

Выборы были назначены на 26 марта 1989 г. В Ленинграде было образовано 14 территориальных избирательных округов и один национально-территориальный (общегородской) избирательный округ. При существовавшей де-юре однопартийной системе в выборах де-факто участвовало два неофициальных блока, которые условно можно назвать «блок партийного аппарата» и «неформально демократический» блок (при этом большинство кандидатов обоих «блоков» входили в КПСС). Последним всеми силами старались перекрыть возможность легальной политической деятельности вне официальной линии партии. К примеру, райкомы получили указание от Ленинградского обкома КПСС от 30 января 1989 г. «О мерах по противодействию попыткам антисоциалистических элементов создать оппозиционные КПСС политические структуры», согласно которому необходимо было проводить индивидуальные беседы с коммунистами, участвующими в неформальных городских политических структурах.

Партийный аппарат определял кандидатов, которые должны были стать депутатами и выбрал округа под них. Партийные руководители города должны были избираться безальтернативно (чему способствовала система окружных предвыборных собраний), а в ряде округов предполагалось провести альтернативные выборы, допустив до них «проверенных» кандидатов.

«Демократический блок» был наиболее ярко представлен в городе дискуссионным клубом «Перестройка», который осенью 1988 г. совместно с другими общественными организациями города начал подготовку к созданию Ленинградского Народного фронта. Зимой ими была создана организация «За народный фронт» и общественный комитет «Выборы-89», члены которого сами участвовали в избирательном процессе как кандидаты, и помогали другим демократическим выдвиженцам. В Ленинграде таким образом вступил в силу фактор публичной политики в лице общественного демократического движения, «которое ко времени выборов было уже в значительной степени сформировано и популярно».

При этом отметим, что особенностью избирательной кампании 1989 г. было отсутствие борьбы платформ: все кандидаты, включая представителей номенклатуры, обещали схожие вещи, «были охвачены демократичностью», стремлением к улучшению экономики. Ключом к успеху на тех выборах стали способности кандидата заинтересовать избирателя своей личностью, нестандартными агитационными ходами, а также личные качества кандидата, его смелость и готовность существовать в новой политической реальности.

Выборы 1989 г. стали катализатором активных действий ленинградских неформальных демократических организаций, которые ставили перед собой цель влиять сильнее, чем прежде, на принятие судьбоносных решений в жизни города. Наиболее активные представители ленинградского демократического движения смогли избраться Народными депутатами.

А.Б. Бардин, Екатеринбург

Выборы народных депутатов СССР по Свердловскому областному национально-территориальному округу №25

Свердловская область к моменту выборов народных депутатов СССР стала центров демократического движения в СССР. Под влиянием предвыборной кампании общественное сознание значительно радикализировалось, причем не только в интеллектуальных построениях неформалов и интеллигенции, сколько в ранее неполитизированных, охватывающих наиболее широкие массы населения слоях.

Свердловский н.-т. округ № 25 был одним из самых крупных в СССР: он включал территорию Свердловской области и охватывал более трёх с половиной миллионов избирателей. Кандидатом, поддержанным партийным руководством, был председатель Уральского отделения Академии наук СССР академик Г.А. Месяц. Однако, уже с начала января 1989 г. в трудовых коллективах началось выдвижение кандидатуры Б.Н. Ельцина, ставшего в то время символом оппозиции, требующей радикализации начатых реформ. Поддержку его кандидатуре оказывало свердловское «Движение за демократические выборы», возникшее на базе общественно-политического клуба «Дискуссионная трибуна» во главе с Г.Э. Бурбулисом, объединявшего активистов неформальных городских организаций и свердловскую интеллигенцию.

В условиях стремительного роста популярности Б.Н. Ельцина часть партийного руководства области решила выдвинуть дополнительного партийного кандидата. С 21 по 24 января 1989 г. семь сельских коллективов выдвинули кандидатом первого зам. председателя Свердловского облисполкома А.Н. Нестерова, программа А.Н. которого по большей части была посвящена решению проблем агропромышленного комплекса. Окружная избирательная комиссия отказалась от проведения предвыборного собрания и зарегистрировала кандидатами Б.Н. Ельцина, Г.А. Месяца и А.Н. Нестерова. Однако, Б.Н. Ельцин принял решение баллотироваться по Московскому н.-т. округу №1. На голосовании, которое состоялось 26 марта 1989 г. ни один из областных кандидатов в народные депутаты СССР не стал победителем: Г.А. Месяц набрал 49,7 % голосов, А.Н. Нестеров – 27,3 %, против всех проголосовало 17,2 % избирателей. (26 марта 1989 года Ельцин был избран народным депутатом СССР по национально-территориальному округу № 1 (город Москва), получив 91,53 % голосов москвичей при явке почти 90 %)

После назначения повторных выборов, Г.А. Месяц вновь выдвинул свою кандидатуру, но кроме него было выдвинуто ещё 11 кандидатов. Одним из зарегистрированных кандидатов на новых выборах был Л. С. Кудрин. Будучи избранным в мае 1986 г. народным судьёй в Свердловске, Л.С. Кудрин вёл разбирательство над участниками несанкционированного митинга и подвергся незаконному давлению со стороны МВД, требовавшее для подсудимых обвинительные приговоры. Освободив подсудимых из-под стражи «за отсутствием состава преступления», Л.С. Кудрин в знак протеста ушел в отставку с поста народного судьи и вышел из КПСС в сентябре 1988 г, после чего стал работать грузчиком по разовым договорам. Выдвинув свою кандидатуру, Л.С. Кудрин быстро стал новым кандидатом от свердловских демократов. Главной задачей группы поддержки Л.С. Кудрина стало создание романтического образа борца за справедливость, чему способствовала история его конфликта с властью. Повторные выборы состоялись 14 мая 1989 г., и вновь не принесли победы ни одному из кандидатов. Первые два места заняли Г.А. Месяц и Л.С. Кудрин, набравшие соответственно 35,8 % и 29,5 % голосов избирателей.

Третьи по счету выборы в округе, состоявшиеся 23 мая, выявили победителя: им стал Л.С. Кудрин, получивший 56,5% голосов избирателей. Л.С. Кудрин победил на выборах благодаря успешному проведению избирательной кампании. Избирательный штаб кандидата смог подчеркнуть для электората наиболее яркие преимущества биографии Л.С. Кудрина и, соответственно, снизить популярность оппонента благодаря методам дискредитации. Свердловские избиратели скептично отнеслись к кандидату Г.А. Месяцу, т.к. избирательному штабу Л.С. Кудрина удалось его представить, как ставленника непопулярного областного «партийного аппарата». В области сложилась дихотомическая политическая ситуация, при которой общественное мнение расценивало одного кандидата как представителя интересов партийной организации, а второго – как представителя народных интересов. Сторонники Г.А. Месяца, проводя кампанию дискредитации Л.С. Кудрина явно просчитались и лишь помогли ему закрепить за собой имидж «Человека Поступка»: любая критика такого кандидата считывалась избирателем как травля, что лишь помогало ему сплотить вокруг себя сочувствующий электорат.

Выборы народных депутатов СССР по Свердловскому н.-т. округу № 25 ярко продемонстрировали начавшееся после XIX партконференции размежевание сторонников умеренных реформ под руководством лидеров КПСС и приверженцев радикальной демократизации, выступавших за ликвидацию партийной монополии на власть. Также выборы показали, что избиратели в значительной степени отдавали предпочтение кандидату, в биографии которого есть случай столкновения с властью в попытке отстаивания общественно-одобряемых ценностей. Вместе с тем, выборы наглядно показали рост недовольства партийной номенклатурой и роль интеллигенции (в первую очередь, технической), как наиболее революционного социального слоя в позднем СССР.

В. Б. Исаков, д. юрид. н., профессор, в 1990-1993 гг. – народный депутат РСФСР (В 1989 г. был консультантом Уральской депутатской группы народных депутатов СССР. Доктор юридических наук. Профессор Свердловского юридического института).

ДВЕ НЕДЕЛИ ИЗ ЖИЗНИ СЪЕЗДА. Дневниковые записи: 9–21 декабря 1989 г.

9 декабря – Прилетел в Москву поздно вечером, устроился в гостинице «Москва». Накануне имел неприятный разговор с руководством: несмотря на официальное приглашение на Съезд от народных депутатов СССР, не хотели давать командировку. Отношение к Съезду – плевое, как к какому-то второстепенному событию. Пришлось слегка надавить: пригрозил уйти научным консультантом в Уральский депутатский центр. Тут же выписали...

10 декабря – Присутствовал на втором дне заседания Межрегиональной депутатской группы – МДГ. По сравнению с предыдущими, оно прошло более организованно. Продолжалось обсуждение вопроса, на который ушел весь предыдущий день – заявления шести народных депутатов (Афанасьева, Мурашева, Попова, Сахарова, Черниченко и др.). Обнаружились две позиции. Мягкая: шаг не подготовлен, не согласован, не учтена ситуация. И жесткая: мягкие меры испробованы и не дали результата, пора переходить к жестким.

Коснулись поступка Ю. Черниченко, который снял свою подпись под заявлением, опубликованным в «Известиях». Одни его осудили (Баткин), другие (Попов) отнеслись с пониманием – человека «ломали» и уломали.

11 декабря - в 9 утра в конференц-зале гостиницы «Россия» собралась Уральская депутатская группа. Обсудили позицию по повестке дня Съезда, предложения по ее изменению. Предложения: начать с доклада Горбачева об итогах 9 месяцев работы, обсудить и принять Регламент, включить в повестку пункт об отмене статьи 6-й о руководящей роли КПСС. Вечером депутаты сообщили: на собрании представителей ни одно предложение не прошло. Горбачев: в прежней Конституции статьи 6-й не было, поэтому вопрос не имеет принципиального значения, нельзя решать такие серьезные вопросы с наскока.

12 декабря – С утра готовил документы: обращение депутатов по поводу отмены статьи 6-й, справку об Уральской депутатской группе. Затем смотрел по трансляции открытие второго Съезда народных депутатов СССР.

14 декабря – В этот день Съезд работал по секциям. Обошел все три: скука неимоверная, партхозактив. Были и яркие, интересные выступления (Травкин), но поди знай, где блеснет молния.

В 15 часов в малом зале Дворца палат собралась Межрегиональная депутатская группа. В «предбанник» набилось неимоверное количество народу. Интересная ситуация: рядом, за закрытыми дверьми, заседает Съезд (секцию ведет В. Воротников), а в «предбаннике» МДГ обсуждает вопрос о преобразовании себя в политическую оппозицию.

Ю. Афанасьев зачитал свой проект заявления. Достаточно резкий. С альтернативным выступает Ю. Болдырев. Его проект звучит значительно мягче, дипломатичней. И – поток выступлений (Травкин: «Я – 20 лет в партии. Что теперь – уходить?").

Слово взял А. Д. Сахаров. Поддержал идею создания оппозиции. Ельцин не выступал. Решение о создании оппозиции не принято.

Вечером Андрей Дмитриевич пошел к Олжасу Сулейменову. В номере гостиницы «Москва» больше часа рассказывал о том, как создавалось ядерное оружие. Это была его последняя запись на пленку.

Поздно вечером, перед сном, сказал: «Надо отдохнуть. Завтра будет бой». И умер: ночью остановилось сердце.

15 декабря (утро) – Рано утром – звонок из Свердловска: спрашивают о развале МДГ. Якобы об этом было сообщение в утренней передаче «Актуальный микрофон». Я эти домыслы опроверг: идут дискуссии вокруг образования оппозиции, не все эту идею поддерживают, но о развале речь не идет. Второй вопрос – о смерти Сахарова. Об этом яко бы сообщили зарубежные «радиоголоса». Я это сообщение тоже опроверг: видел его вечером живым и здоровым, хотя и очень усталым.

Скромный, незаметный, неброский. Никакой претензии на исключительность, никаких попыток создать вокруг себя атмосферу обожания. Последний раз видел его одевающимся в вестибюле кремлевского дворца. В лохматой шапке-ушанке, блестящей болоньевой куртке несолидного студенческого покроя. Никакой толпы, суеты. Вездесущие корреспонденты и те, кажется, оста¬вили его в покое в этот вечер...

Но на этот раз информация оказалась правильной. Подтверждения начали поступать со всех сторон – в коридоре гостиницы, в кабине лифта. Разговор только об этом: «Вы уже знаете?»

Подхожу к Кремлевскому Дворцу Съездов. Вижу знакомое жизнерадостное лицо корреспондента омской газеты. Спрашиваю: "Ты уже знаешь?.." У него стекленеет взгляд, перехватывает дыхание. Безумный проблеск в глазах – «Ты что, шутишь?» – и ошеломляющее осознание – «Это правда».

Десять часов. Президиум съезда неспешно занимает свои места.

В. Воротников (ведет заседание сегодня он) делает краткое сообщение. После первых слов в зале – полувзод-полустон: многие не знали. Минута молчания. Слово предоставляется Д.Лихачеву.

Д. С. Лихачев: «Я хотел сказать очень коротко. Со смертью Андрея Дмитриевича Сахарова ушла от нас частица нашего сердца. Мы могли соглашаться с отдельными его предложениями или не соглашаться, но это был человек абсолютной искренности, абсолютной чистоты. Именно это привело его к успеху в науке, и к позициям в общественной жизни. Я бы предложил на время похорон Андрея Дмитриевича дать возможность депутатам попрощаться с ним, прервать заседание на полчаса, на час, как это будет возможно».

Дальше Съезд идет по повестке. Рабочие вопросы: экономика, снабжение, товары, продукция, цены. Создается правительственная комиссия по организации похорон. Весь день – состояние ошеломленности, все происходит как бы по другую сторону витрины.

16 декабря – В фойе Кремлевского Дворца вижу Евтушенко, читающего в плотном окружении корреспондентов стихи на смерть Сахарова: «Забастовало сердце, словно шахта...» Закончил читать, предупредил: цитировать можно, публиковать полностью – нельзя. Интеллектуальная собственность.

Евгений Евтушенко. Памяти А.Д.Сахарова

Забастовало сердце, словно шахта.

Ещё вчера, от снега всё седей,

Он вышел из Кремля без шапки, шатко,

сквозь призраки бояр, царей, вождей.

За ним следил Малюта в снежной пыли,

и Берия, и тот палач рябой…

Предсмертные слова такими были

к жене и миру: Завтра будет бой…

В истории мятежник самый мирный,

он, умерев, не снял с себя креста,

но в нравственности нашей и всемирной

Пугающе зияет пустота.

Смерть. Нет страшнее этой забастовки.

Но предстоящей смерти вопреки

он, сгорбленный, с лицом белей листовки

над гулом Съезда вскинул кулаки.

Не мстительность, не личная обида,

а разум вёл его спасти страну

от самодурства, самогеноцида.

что перешли давно в самовойну.

Он понимал в предчувствии ухода

с насмешками, застрявшими в ушах:

непросвещенная полусвобода –

В свободе просвещённой только шаг.

О,Родина, - чтоб не обледениться,

будь наконец-то к гениям теплей.

Мы слишком слиплись с низким и нечистым

и, сложности решая грубо, в лоб.

ещё поплачем по идеалистам,

которых мы вгоняем сами в гроб.

Сумеем ли, избегнув безучастья,

ни совестью, ни духом не упасть

и заслужить свободу полновластья,

где власть - у всех и только совесть – власть?!

Сплотимся на смертельном перевале!

Лишь бы сердца под тяжестью любой

не уставали, не забастовали…

Пока есть завтра, завтра будет бой

17 декабря – Прощание с А. Д. Сахаровым во Дворце молодежи на Комсомольском проспекте. Подъезжаем. Самая длинная очередь, какую мне довелось видеть: два километра или более.

Благодаря тому, что в нашей группе депутаты, проходим с бокового входа. (Те, кто пошел по очереди, выстояли по шесть с половиной часов).

Просторный беломраморный Дворец. Поднимаемся. Навстречу А. Вознесенский, бледный, взгляд отсутствующий, весь в себе.

В «предбаннике» очередь. По провинциальной привычке, не спросив, пристраиваемся в конец. Выясняется, что это очередь на траурный караул. Время в ней, как и в любой очереди, течет по своим законам. Светский разговор, легкая перебранка по поводу того, кому идти сейчас, кому – следом. Нелепо суетится Б. Шабад, приглашая каких-то женщин выступить в роли манекенов (для чего? зачем?) ...

Идем по длинному изогнутому коридору в просторный зал. Он убран черными и светло-бордовыми полотнищами, черные муаровые ленты свисают с люстры, обвивают мраморные колонны.

Посреди – гроб. С портрета задумчиво смотрит тот, кого несколько дней назад слушал, видел живым. Сахаров. В ногах – скромный пока холмик гвоздик. Присоединяю к ним свои, мысленно произношу: «От уральцев...». Мгновение – и человеческая река увлекает дальше.

Пора возвращаться. Проскальзываю сквозь цепь ребят с зелеными повязками и оказываюсь в незанятой части зала. На скамейках, идущих пологим амфитеатром, расположились друзья и знакомые Сахарова. Осторожно щелкают затворами камер фотокорреспонденты. К роялю подсаживается молодой человек артистической внешности, касается руками клавиатуры. Под сводами зала поплыли глубокие печальные аккорды...

Что чувствую? Ничего. Пустота и растерянность перед событием, которое ни понять, ни осмыслить невозможно. В открытую дверь буфета видны люди, доносится звон посуды. Как с другой планеты...

Желание все увидеть и запомнить заставляет поискать другую точку обзора. Нахожу выход на лестницу, поднимаюсь на балкон. Вдоль него тянутся кабели телевидения, лежат сосновые рейки. Остро пахнет сосной. Запах похорон. Протиснувшись между фотокорреспондентами, становлюсь у края балкона. Внизу шелестит человеческая река. Холм гвоздик у гроба заметно вырос. Последние минуты прощания... Слышу нетерпеливое шевеление за спиной – пора.

Пробираемся к выходу, пересекая в обратном направлении человеческую реку. Еловые ветки под ногами выложены странным зигзагом, вероятно, этот маршрут предназначался для очереди, но она вольным потоком пробила другое русло.

Деловитый милиционер показал дорогу к автобусам, мы возвращаемся в гостиницу. Несколько минут едем мимо очереди, которая с утра ничуть не уменьшилась.

18 декабря – Съезд продолжается. С утра – напряженная дискуссия по вопросам избирательной реформы. Ведущий или потерял вожжи, или бросил: одно за другим – яркие, смелые выступления. Приближается полдень – час прощания с Сахаровым в Лужниках.

На Ивановскую площадь поданы автобусы. Депутаты, шлепая по раскисшему снегу, занимают места. Некоторые, аккуратно обойдя гостеприимно распахнутую дверь, отправляются в гостиницу – обедать. Что ж, каждому свое.

Вновь едем по Комсомольскому проспекту. Троллейбусы стоят. По тротуарам, по проезжей части сплошным потоком идут люди. Проезд перекрыт автобусами, объезжаем их по переулкам.

Вот и Лужники. Как-то разом теряются все знакомые. Меня затягивает водоворот огромной толпы. Люди спокойны, не наэлектризованы. Плакатов мало: многие вняли призыву Елены Георгиевны – вдовы Сахарова – не использовать похороны для политических целей.

Из динамиков повторяют просьбу – отодвинуться, образовать проход. Люди не слушаются, жмутся к трибуне. Забираюсь на снежный бруствер. За спиной работает генератор телевидения: дышать трудно, но зато все видно. Много милиции, военных. Солдатики цепями разделили площадь на несколько «слоев», но передвижению не мешают, никого не останавливают.

Соседи по брустверу делятся впечатлениями о том, кто как пробивался в Лужники. Это было не просто: транспорт не пропускали, милиция перекрыла все подходы. Но кто очень хотел – пробился.

Появляется машина с венками. Над головой плывет большой портрет Сахарова. А вот и он сам – бренная оболочка великого духа. Гроб проносят на руках и устанавливают возле трибуны.

Начинается траурный митинг. Выступают друзья и соратники Сахарова – Собчак, Мурашев, Осипьян, Афанасьев, Попов, представитель правительства Италии, польский сенатор. Не хочу и не буду пересказывать их речи. Разные – в меру ораторского таланта, но не дежурные. Попытка выразить свои ощущения.

Церемония длится больше часа. Время на исходе, начинаю пробираться к выходу. У ограждения краснолицый милиционер в черном тулупе и валенках с калошами внушает какой-то женщине: «Ничего без нас организовать не могут...»

– Да, – подумалось мне, – незавидная твоя планида. Сначала – стеречь неугомонного правозащитника на митингах, а теперь вот – провожать его в последний путь. По обязанности.

Автобусом добираемся по раскисшим улицам обратно, в Кремль. Сразу, без разбега, начинается новый виток дискуссии по избирательным законам.

21 декабря – Съезд обсуждал вопрос о статусе народного депутата и проект закона о конституционном надзоре.

Вечером – выступления в рубрике «Разное». Ю. Афанасьев зачитал официальное заявление Межрегиональной депутатской группы, в которой она официально провозглашала себя оппозицией по отношению к большинству Съезда.

Заявление встречено гулом одной части зала и аплодисментами – другой.

Совпадение событий – подчас красноречивее самих событий. О чем сообщали в эти дни средства массовой информации? Би-би-си передала сообщение о народных волнениях в Румынии, многочисленных жертвах. Наше телевидение – о готовности Вооруженных Сил СССР вмешаться в происходящее. Депутаты от Молдавии обратились с запросом. Горбачев: пока нет достаточной информации, ситуация в Румынии не ясна.

И второе событие (об этом также сказал Горбачев): компартия Литвы приняла решение о выходе из состава КПСС. Созывается внеочередной пленум ЦК КПСС...

Новости

Памяти Виталия Семеновича Гусенкова

Ушел из жизни Виталий Семенович Гусенков (17.11.1935 – 29.11.2024) 29 ноября 2024

Избранные речи и выступления М.С.Горбачева

Выступление в Университете Техаса-Пан Америкэн (США) 8 октября 2007 года 21 ноября 2024

Избранные речи и выступления М.С.Горбачева

Наше общее будущее! Безопасность и окружающая среда Выступление в Университете Де По (Гринкасл, штат Индиана, США) 27 октября 2005 года 21 ноября 2024

Хроника деятельности М.С. Горбачева 1985-1991

Опубликована Хроника июля 1986 года 12 ноября 2024

все

СМИ о М.С.Горбачеве

Б.П. Гуселетов. «Михаил Горбачев и Урал: политические качели»

В данной статье автор намерен поделиться своими воспоминаниями о М.С. Горбачеве, которые так или иначе связаны с Свердловском (Екатерин-бургом)

Непонятый пророк

В издательстве «Весь Мир» готовится к выходу книга «Горбачев. Урок Свободы». Публикуем предисловие составителя и редактора этого юбилейного сборника члена-корреспондента РАН Руслана Гринберга

все

Книги

М.С.Горбачев.
Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира

М.С.Горбачев.
Жизнь и реформы

М.С.Горбачев.
Собрание сочинений

М.С.Горбачев.
Что поставлено на карту: будущее глобального мира

Р.М.Горбачева.
Я надеюсь...

	Новости
	Публикации в СМИ
	Публикации о М.С. Горбачеве