Круглый стол "Эволюция российского "среднего класса": причины, содержание и перспективы"

1/3

Резюме Круглого стола «Эволюция российского «среднего класса»: причины, содержание и перспективы»

Участники: Елена Авраамова (Институт социологии РАН), Петр Бизюков (Центр социально-трудовых прав), Денис Волков и Марина Красильникова (Левада-центр), Анна Круглова (Университет Торонто), Дмитрий Логинов (Институт социально-экономических проблем народонаселения РАН), Борис Славин (Горбачев-Фонд).
Ведущие: Андрей Рябов и Ольга Здравомыслова (Горбачев-Фонд)

Российский средний класс как понятийный конструкт. Критерии выделения среднего класса

В современной российской социологии средний класс воспринимается, скорее, не как реальный социальный субъект, а в значении понятийного конструкта, с которым связываются определенные ожидания и возможности в понимании общества и политической системы постсоветской России. В этом качестве он должен обладать какими-то четкими характеристиками, критериями и выполнять важные функции.

В 90-е годы, когда этот конструкт утвердился не только в академических исследованиях, но и в общественно-политическом дискурсе, системообразующей функцией, наличие которой и позволяло выделить средний класс в нарождавшемся новом социуме, была его способность к адаптации к изменившимся реалиям жизни. Сквозь призму этого взгляда получалось, что в 90-е годы средний класс в России составлял примерно 20% населения. Именно такими цифрами определялось количество россиян, справившихся с вызовами адаптации.

Другая важная проблема, возникшая в связи появлением среднего класса как конструкта, состояла в том, а способны ли городские массовые слои благодаря каким-то ресурсам и формам поведения, которые могут оказаться успешными в новых условиях, стать достаточно состоятельной группой общества? Не бедными, не богатыми, а именно состоятельной группой общества, выполняющей важную функцию, которая позволяет снизить социальную нагрузку на государство. Таким образом, был сформулирован второй критерий выделения среднего класса. Группа состоятельных граждан также составила примерно 20% населения. На протяжении 90-х годов она, как и адаптанты, количественно не расширялась.

Еще одним критерием выделения среднего класса был высокий уровень образования. Но и по этому критерию его количественные оценки оставались неизменными вплоть до начала 00-х годов.

Материальная состоятельность и наличие образования стали основой для самоидентификации среднего класса.

Цели «поисков» среднего класса в 90-е годы

При этом следует отметить, что в 90-е годы выделение среднего класса как особой категории населения, прежде всего, преследовало практические цели. Первая из них была маркетинговой. Ее суть обусловливалась изучением растущих доходов массовых слоев населения, которые надо было знать для того, чтобы с ними работать в качестве производителей товаров и услуг. Потенциальных потребителей требовалось описать и понять их поведение на рынке. Это была практическая задача бизнеса по выявлению и дальнейшему построению среднего класса как своего экономического партнера. И не случайно, что первым, кто провел большую работу по поискам среднего класса, был журнал «Эксперт», ориентированный на менеджеров корпораций.

Вторая цель «поисков» среднего класса носила идеологический характер. Она состояла в оправдании и легитимации достижений рыночных реформ. Если в России появился средний класс, значит, он становится фактором поддержания общественной стабильности, устойчивости новой политической системы и необратимости перемен. Реформы, таким образом, воспринимаются как успешные.

Такой подход к изучению российских реалий указывал на то, что понятийный конструкт, выработанный в 90-е годы, на самом деле не имеет никакого отношения к понятию среднего класса, созданному почти сто лет назад и применимому для анализа развития западных капиталистических обществ. Под российским средним классом поэтому, скорее, следует понимать другое: некие промежуточные социальные слои, обладающие средним уровнем дохода, высоким, по крайней мере, по формальным критериям уровнем образования, и определенной самоидентификацией. Эти слои не отличаются устойчивостью: их положение в обществе достаточно нестабильно. Они также испытывают дефицит социальной субъектности, поскольку не отличаются реальной экономической и политической самостоятельностью.

Почему российский средний класс не стал агентом модернизации?

Дискуссионным и недостаточно изученным остается вопрос о том, почему социальный слой, который стал восприниматься как российский средний класс, так и не стал агентом модернизации. Специалисты называют различные причины этого. Среди них важное место занимают характер и механизмы адаптации «успешной» части населения к новым условиям. Адаптанты 90-х годов так и не смогли выработать адекватное реалиям современных рыночных обществ понимание меры собственной экономической самостоятельности. Их модели социального поведения исключали представления о том, что обеспечение жильем, получение доступа к качественному образованию и здравоохранению в развитых обществах в значительной мере требуют участия самих потребителей этих услуг на индивидуальном уровне, на уровне семьи. Весь опыт адаптации убедил слои населения со средними и высокими доходами в том, что наилучшая модель социального поведения, которая прекрасно воспроизводится, это когда у них есть возможность (лучше бы, конечно, легальная) отдельно доплачивать за особые услуги, но ни в коем случае не брать на себя полную ответственность за собственную жизнь. В этом сказывались пережитки сознания бедных слоев советской эпохи, составлявших в то время абсолютное большинство населения. Именно эти особенности адаптации во многом и обусловили последующий бесконфликтный дрейф российского среднего класса в направлении его интеграции в государственно-патерналистскую общественно-экономическую модель, которая сложилась в 00-е годы.

Другая причина состояла в слабости гражданских начал самоорганизации в российском обществе. В Советском Союзе ко времени его начала Перестройки сформировалось относительно развитое общество потребления, но это было общество посттоталитарное, атомизированное, подчиненное и подконтрольное государству, где социальные связи носили по преимуществу вертикальный характер. Во многом благодаря такому наследию, в 90-е годы потребительское поведение россиян, когда появились новые, ранее абсолютно невиданные возможности, гипертрофировалось и поглотило все другие формы социального поведения. Это происходило даже в драматические периоды экономических кризисов, когда потребительские возможности сужались. В таких рамках существования средний класс не выработал никаких способов и моделей консолидации, оказался неспособным выражать и отстаивать свои интересы. Он так и двигался в хвосте процесса за лидирующими элитными группами, адаптивно принимая предложенные ему извне правила игры.

И, наконец, третья причина связана с изменением институциональных условий существования российского общества. Августовский дефолт 1998 года стал рубежной точкой, обусловившей смену моделей развития страны. Если до этого момента драйвером перемен считался освобожденный от опеки государства активный индивид, обладавший преобразовательной и предпринимательской энергией, то впоследствии роль созидателя новой реальности, как уже неоднократно бывало в отечественной истории, снова возвратилась к государству. Все социальные слои, включая и средний класс, вынуждены были постепенно встраиваться в государственно-патерналистскую модель, занимая в ней место полностью зависимых от власти субъектов.

Расширение среднего класса в 00-е годы. Сохранение дефицита устойчивости

В 00-е годы в результате экономического бума и роста доходов населения, российский средний класс существенно расширился. Заметно увеличился и круг людей, получивших высшее образование (не случайно, что и число вузов в России в 00-е годы выросло в разы), что также способствовало количественному росту среднего класса.
Одновременно в условиях государственно-патерналистской модели произошли и качественные изменения в структуре среднего класса, который стал более разнородным. К настоящему времени в его составе можно выделить три большие группы, которые, несмотря на серьезные различия между собой, обладают общими признаками среднего класса (самоидентификация, уровень доходов и образования).

Первая группа - это адаптанты 90-х годов, то есть люди, которые стали средним классом в тот период, относятся к нему и сейчас.

Вторая группа – это врачи и учителя, вошедшие в состав среднего класса в 00-е годы благодаря государственной политике роста доходов населения.

И, третья группа – это работники государственно-муниципального управления, то есть чиновники.
У этих групп изначально были, и, видимо, будут в дальнейшем разные социальные стратегии и практики. Так, первая группа, успешные адаптанты 90-х годов, вошли в состав среднего класса путем смены прежних стратегий и выстраивания новых. А врачи и учителя стали средним классом, не выстраивая никаких новых стратегий. Иными словами, повышение их благосостояния и статуса в обществе во многом обусловлено политикой государства. Это в значительной мере относится и к третьей группе – государственно-муниципальным чиновникам, правда, с определенными отличиями. Чиновникам все же приходилось предпринимать адаптационные усилия для того, чтобы войти в средний класс.

Несмотря на количественное расширение среднего класса в 00-е годы, в обществе так и не сложились надежные механизмы, институты, обеспечивающие его устойчивость как социального субъекта. В то же время ресурсы адаптации у успешных групп 90-х годов ограничены в силу хотя бы причин возрастного характера. Материальное же положение бюджетников, как врачей и учителей, так и чиновников, в решающей степени зависит от государства, общего состояния экономики и финансов в стране. Нынешний экономический кризис уже обернулся для многих из них рисками потери принадлежности к среднему классу.

Показателем неустойчивости позиций среднего класса в России является то, что у всех составляющих его групп на уровне ощущений (и социология это подтверждает), наблюдаются крайне узкие по времени горизонты планирования. У полноценного же современного среднего класса, который выполняет или должен выполнять определенный набор общественных функций, напротив, горизонты планирования максимально широки. Он планирует свою жизнь и жизнь своих детей на 20-30 лет вперед и выстраивает эффективные долгосрочные стратегии и практики, которые закрепляют общество на каком-то, опять же эффективном пути развития.

В российском же случае можно предположить, что у мелкого и среднего бизнеса возможности долгосрочных стратегий очевидно сужены. То же самое можно сказать и о врачах с учителями. Трудно определить, насколько велики возможности выбора оптимальной стратегии у управленческого звена. Скорее всего, чиновники также находятся в некотором напряжении в отношении будущего в силу неочевидности перспектив.

Средний класс и социально-политические протесты 10-х годов

В социальных протестах 10-х годов значительную роль играют бюджетники – врачи и учителя. В настоящее время на их долю приходится до четверти всех протестных акций, проходящих в России. Их участники главным образом борются за выполнение своих трудовых прав, например, когда нагрузка на медиков возрастает в 1,5 – 2 раза, а заработная плата остается прежней.

Что же касается роли среднего класса в политических протестах 11-12 годов, то по формальным показателям она была значительной. Так, по критерию состоятельности, там преобладала группа, имевшая доход даже выше среднего. В целом среди протестующих эта группа составляла 75%. Большинство участников имело высшее образование (63%).

Однако, хотя в своей основе участники протестных акций и были людьми активными, но не в смысле предшествующего опыта участия в протестном движении и тем более в политических протестах. У них имелся несколько иной опыт социальной активности: участие в благотворительной деятельности, работа наблюдателями на выборах. Но в целом же протест 11-12 годов являлся в большей степени культурным, стилистическим, политически неоформленным протестом против авторитарных методов правления, утвердившихся в стране. У него не было никакой политической программы. Те, кто в той или иной степени акцентировано ставил проблему перехода России на демократический путь развития, составляли меньшинство («меньшинство в меньшинстве», как определил его Борис Дубин). Остальные же фокусировали свой запрос на теме честных выборов. Поэтому, когда, отвечая на это требование, сформулированное весьма расплывчато (а именно так его и выражало большинство протестующих), власть ответила установкой телекамер на избирательных участках и прочими техническими усовершенствованиями, протестное движение быстро пошло на спад и вскоре исчезло как фактор большой политики.

Новые вызовы для среднего класса России и его перспективы

В условиях дальнейшей этатизации экономики и усиления авторитарно-популистских тенденций в политике, которые ведут к формированию двухсекторной социально-политической структуры общества («властвующие элиты и электоральные массы») былой интерес правящих групп в существовании среднего класса, утрачивает силу. Этот конструкт изжил себя и с идеологической точки зрения, поскольку власть имущие более не рассматривают средний класс в качестве гаранта общественной стабильности. В новых условиях власть больше заинтересована в прямом обращении к самым широким слоям населения, включая в них и средний класс тоже. В таких представлениях о желательном политическом ландшафте, места для относительно самостоятельных средних слоев не остается.
Другим вызовом для российского среднего класса являются негативные для него тенденции в области трудовых отношений, которые, впрочем, характерны не только для России, но и для всего мира. В силу многих причин, в том числе и в связи с необходимостью для предприятий более гибко реагировать на изменения рыночной конъюнктуры, расширяется сфера неформальных трудовых отношений (так называемый «прекариат»). Это предполагает одностороннее регулирование трудовых отношений, отсутствие социальных гарантий для работника, включая оплачиваемый отпуск, оплату временной потери трудоспособности. Прекариат играет все более заметную роль в трудовых отношениях благодаря широкому распространению таких форм занятости как работа на аутсорсинге и аутстаффинге. Прекариат не ограничивается современной сферой услуг, а проникает на промышленные предприятия, в школы и учреждения здравоохранения. Причем тенденция дальнейшей этатизации экономики, набирающая силу в сегодняшней России, отнюдь не является препятствием к расширению сферы неформальных трудовых отношений. Распространение прекариата подрывает основы стабильной занятости и объективно создает угрозу постепенного размывания и численного сокращения среднего класса.

По-видимому, эти вызовы заставят российский средний класс активизироваться в стремлении к выживанию в новых условиях. Они будут способствовать сохранению различий в социальных стратегиях разных его групп, и при этом сами эти стратегии станут претерпевать определенные коррективы. Так, врачи и учителя будут стремиться реализовать стратегию воспроизводства своих прежних практик. И в этом контексте расширение их возможного участия в социальных протестах выглядит вполне закономерным. Нынешние протесты врачей и учителей как раз и направлены против того, что им не дают воспроизводить вчерашние практики, то есть у них сокращают рабочие места. Также в условиях кризиса для этих категорий населения возрастет вторичная занятость.
Доля вчерашних успешных адаптантов в среднем классе очевидным образом станет сужаться, поскольку постоянно растущее число этих людей в силу возраста будет прекращать трудовую деятельность и переходить в категорию пенсионеров.

Мелкие предприниматели будут заинтересованы в расширении экономической свободы и сокращении бюрократической и фискальной нагрузки на свои предприятия. Однако станут ли они вовлекаться в политическую и протестную активность для того. Чтобы добиться своих целей, или же предпочтут свертывать бизнес и эмигрировать, этот вопрос остается открытым. Ослабление административной опеки бизнеса будет неоднозначно встречено чиновничеством, поскольку у него возникнет ощущение, что от управленческого звена теперь меньше зависит. Кроме того, чиновничество методами аппаратного лоббирования по-прежнему будет добиваться перераспределения значительной части бюджетных потоков в свою пользу.

Социальный протест некоторых групп среднего класса, скорее всего, будет усиливаться. Но качественный подъем протестного движения может произойти лишь в результате слияния различных видов протеста – социального, экологического, коммунального и других. В таком случае бюджетная интеллигенция может найти свое место в протестном движении, попытавшись стать «производителем» его смыслов и моральным авторитетом.
Внутри нынешнего среднего класса под влиянием этих факторов усилится дифференциация, которая, вполне вероятно, может привести к отпадению от него тех или иных групп. В то же время в процессах внутренней дифференциации среднего класса важную роль могут сыграть этические, моральные факторы, появление которых будет способствовать его консолидации на новых основаниях как обновленного субъекта социальной жизни, обладающего реальным потенциалом самостоятельности. 

	Выступление Елены Авраамовой (Институт социологии РАН)
	Выступление Дениса Волкова (Левада-центр)
	Выступление Марины Красильниковой (Левада-центр)
	Выступление Анны Кругловой (Университет Торонто)
	Выступления Бориса Славина (Горбачев-Фонд)
	Выступление Петра Бизюкова (Центр социально-трудовых прав)

Фото Дмитрия Белановского / Горбачев-Фонд