Обрыв. Трое суток в Форосе.

Анатолий Черняев

О том, что увидел и услышал, оказавшись вместе с М.С. Горбачевым в Форосе1 18–19 августа 1991 года, я рассказал вскоре по возвращении в Москву в интервью журналистке Саше Безыменской для журнала «Шпигель», А. Любимову для телепрограммы «Взгляд», а также в газете «Известия» и в американском журнале «Тайм». Здесь я попытаюсь все соединить.
Несколько предварительных пояснений. Очевидно, нужна некоторая расшифровка имен и названий. Ольга — это Ольга Васильевна Ланина, референт в секретариате Президента. Тамара или Тома — это Тамара Алексеевна Александрова, мой референт как помощника Президента. Шах — это Г.Х. Шахназаров, который тогда тоже был помощником Президента. Инициалы М.С. и Р.М. — понятны. «Южный» — это санаторий, км. в 12 от «Зари», я и Ольга с Тамарой там ночевали и ездили туда днем обедать. Работали мы в служебном помещении метрах в 50 от дома Горбачева.
Делая записи в дневник, я через каждые полчаса включал «Маяк» (непрерывная информационная радиопрограмма): между новостями шли «симфонии» и музыка из балета Чайковского «Лебединое озеро», от которых в той обстановке тошнило. Потом в памяти миллионов слушателей они навсегда остались «позывными путча». Информацию «Маяка» я тут же фиксировал в дневниковой записи, эти места другим шрифтом воспроизвожу, хотя они и перебивают текст.
Итак — из дневника.

21 августа 1991 г.
Крым. Дача «Заря».
Видимо, пора писать хронику событий. Кроме меня никто не напишет. А я оказался свидетелем поворота истории.
18-го, в воскресенье, после обеда в «Южном» мы с Ольгой вернулись на службу. Тамара (по случаю воскресенья) попросила остаться. Дел, действительно, особых не было. Справились бы вдвоем. Речь при подписании Союзного договора была готова. Горбачев ее несколько раз переиначивал, все требовал от нас с Шахназаровым «укрупнять», а от меня — еще и «стиля». Г.X. в отпуску в «Южном» здесь, на «нашей службе» у Горбачева не бывал, общался с М.С. по телефону.
Итак, около 4-х часов мы с Ольгой въехали в зону дачи.
У въезда стояли, как обычно, две милицейские машины, лежала лента с шипами, которую для нас отодвинули2.
Около 5-ти в кабинет ко мне вбежала Ольга: «Анатолий Сергеевич, что происходит? Приехал Болдин, с ним Бакланов и Шенин, и еще какой-то генерал, высокий в очках, я его не знаю» (потом, оказалось, — Варенников). Я выглянул в дверь... у подъезда нашего служебного дома скопилось множество машин — все с антеннами, некоторые с сигнальными фонарями... толпа шоферов и охраны. Выглянул в окно — в сторону дома М.С.... По дорожке ходит смурной Плеханов. На балконе виден издалека Болдин.
Ольга: «Анатолий Сергеевич, все это неспроста... Вы знаете, что связь отключили?» Я снял трубку... одну, другую, третью, в том числе СК3 — тишина. Стали гадать. Вслух я фантазировал насчет какой-нибудь новой аварии на АЭС (поскольку среди приехавших — Бакланов, он ведал ВПК): накануне сообщили о неполадках на Тираспольской АЭС и на одном из блоков Чернобыля...
Но дело оказалось гораздо хуже!
Четверо были у М.С.