Юрий Рогулев

Тема, которую мы сегодня обсуждаем, весьма острая и актуальная - и политически и исторически. Вообще, история, как сказал профессор Кейзин, - вещь сложная, и надо быть очень осторожными с историческими аналогиями. Но вместе с тем мы видим, что история – это не только наша память, но она как бы живет вместе с нами. Это, как студенты бы сказали, наш электронный файл или программа, которая всегда с нами и активизируется в момент, когда требуется какая-то точка опоры, когда идет обсуждение вопроса и требуется принять важнейшее решение. 

Или, как сейчас говорят с легкой руки руководителей нынешней администрации, когда надо совершить перезагрузку системы. В этом смысле перезагрузка, наверное, требуется не только российско-американским отношениям, о которых сегодня речь идет, но и экономическим системам, причем не только американской и российской, но и международной. События, которые мы обсуждаем сейчас, не только выражают характер современной эпохи, но неизбежно приводят нас к обсуждению событий, которые происходили в истории Соединенных Штатов и других стран. И в этом смысле, конечно, аналогии напрашиваются сами собой. 

Как только стала развиваться избирательная кампания президента Обамы и особенно после того, как его избрали президентом, в Соединенных Штатах появилась масса публикаций о 30-х годах. Появились карикатуры... Конечно, внешне Обама сильно отличается от Франклина Рузвельта, но, тем не менее, его стали изображать с сигарой, со всем известной улыбкой Франклина Рузвельта и сидящим в открытом автомобиле. Конечно, эти аналогии не случайны. Они указывают на то, что, безусловно, ситуации похожи. Президентские выборы в условиях экономического кризиса, победа представителя Демократической партии. В этой связи, конечно, возникает вопрос о первых ста днях президента Обамы.  

Надо сказать, что первые сто дней – это символическая дата, которая берет свое начало в 1933 году, то есть со времени вступления в должность президента Рузвельта. С тех пор каждый последующий президент Соединенных Штатов так или иначе стремится обозначить свою политику именно в первые сто дней. Считается, что это такой период, когда еще все относятся к президенту по-доброму, когда критики очень мало, и президент стремится наиболее активно представить программу, которую он предлагал в ходе избирательной кампании.  

Поэтому сейчас неизбежно все сравнивают не только кризис, не только выборы, но сравнивают программу, которую предлагает нынешняя администрация, с той программой, которую в свое время предлагал Франклин Рузвельт. 

Если затрагивать тему терминологии, то надо сказать, что Франклин Рузвельт, который, как многие американцы, весьма позитивно относился к технике и технологиям, тоже употреблял технологические термины применительно к своей политике. Если сейчас мы говорим о «перезагрузке», то Франклин Рузвельт употреблял термин «заправка насоса». Эти термины, конечно, очень выразительно характеризуют различие между нашими эпохами. Студенты, сидящие в зале, наверное, даже скажут: как можно сравнивать «заправку насоса» и «перезагрузку системы»? Это вещи несравнимые. Тем не менее, если все-таки дистанцироваться от вопросов технологии и сосредоточиться на вопросах политики и социальных аспектах, то мы, конечно, увидим много общего. Прежде всего потому, что программа Нового курса Франклина Рузвельта, несмотря на то, что с того времени прошло уже более 70-ти лет, представляется очень современной. Поэтому оценивая сейчас такие пункты плана Обамы, как массированные государственные инвестиции, а это означает дефицитное государственное финансирование, сразу же обращают внимание на программы 30-х годов. Поскольку Рузвельт проводил именно эту политику.  

Но ведь значимость Нового курса связана не только с этими новыми финансовыми инструментами, которые стал предлагать Франклин Рузвельт. Его значимость нужно рассматривать с точки зрения тех реформ, которые были проведены в Соединенных Штатах. Той системы государственного регулирования, которая была создана и без которой трудно представить себе современные Соединенные Штаты. Поэтому сейчас много дискутируют об эффективности нового курса, об эффективности его антикризисной составляющей, о том, способствовал ли новый курс выводу из кризиса, решению такой проблемы, как безработица, или не способствовал. 

Хотел бы затронуть вопрос о тех достижениях, которые, с моей точки зрения, позволяют нам говорить о значимости Нового курса. Прежде всего здесь надо говорить о структурных реформах, позволивших создать механизм, которым, в частности, может воспользоваться и нынешний президент Обама, но которого не было у Рузвельта. Надо подчеркнуть, что в 1933 году ситуация была очень тяжелой, и Соединенные Штаты оказались не готовы к экономическому кризису. Отсутствовал инструментарий, отсутствовали необходимые структуры регулирования, отсутствовала защита многих составляющих экономики и жизни людей. И в этом смысле мне представляется, что самое главное значение Нового курса состоит именно в том, что он создал систему, которая обеспечивала защиту интересов самых разных социальных групп и вселяла в людей уверенность. Пожалуйста, банки и вкладчики, закон о банковском регулировании. Предприниматели и рабочие, фермеры и потребители. Это система защиты, которая создавалась в 30-е годы реформами Нового курса, включала в себя защиту престарелых граждан, безработных и молодежи, защиту культурных достижений и окружающей среды. То есть фактически это была всеобъемлющая система, которую нельзя сводить только лишь к антикризисному регулированию. 

Конечно, эта программа носила антикризисный, во многом чрезвычайный характер и строилась в юридическом плане на доктрине чрезвычайных полномочий президента Соединенных Штатов. И Рузвельт, который действительно был твердо намерен проводить эти эксперименты, уже в своей инаугурационной речи сказал: если Конгресс откажется поддержать предложения, которые он вносит, он потребует для себя чрезвычайных полномочий, сравнимых с полномочиями президента в период войны. То есть он именно так ставил вопрос, и ситуация, конечно, требовала решительной политики.  

Именно в 30-е годы была создана система, без которой трудно представить современную американскую экономику. Возьмем систему регулирования финансового рынка. Комиссия по ценным бумагам функционирует до настоящего времени. Достаточно упомянуть меры по регулированию банковской сферы, которые оказались очень эффективными. Закон гласности о банковской деятельности просуществовал почти в неизменном виде до 1999 года, когда в него были внесены поправки Грэма Лича. И что же мы видим? Минимум чем через десять лет после внесения этих поправок в 1999 году банки, освобожденные от излишней опеки и контроля, как говорили американские экономисты, «заигрались», рискуя деньгами вкладчиков, - и оказались в кризисе. 

В этой связи упомяну, что, когда начали расследовать эти обстоятельства, руководителя американской финансовой системы Алана Гринспена на слушаниях в Конгрессе спросили: как же он, руководитель всей системы регулирования, имея в руках систему контроля, мог допустить развитие кризисной ситуации в банковской и финансовой сферах. Он ответил, что никогда не думал, что финансовые структуры будут действовать вопреки своим собственным интересам и фактически приведут развитие ситуации к кризису. 

Мы, безусловно, должны отметить и систему регулирования сельского хозяйства, созданную в 30-е годы. Она потом подвергалась различным изменениям, но, тем не менее, система государственных субсидий сельскому хозяйству в США существует до сих пор. 

Эффективной оказалась и система общественных работ вспомоществования. Экономисты скрупулезно подсчитывали эффективность общественных работ в 30-е годы и  пришли к выводу, что эта система не только позволила быстро в период острой безработицы трудоустроить 3,5 с лишним миллиона человек, но и привела к росту розничных продаж. Причем подсчитано, что каждый доллар, вложенный в систему общественных работ и в систему вспомоществования, давал прирост розничных продаж на уровне 40-50 центов. Конечно, это в значительной степени помогло американской экономике выйти из кризиса. 

В 1938 году была создана и печально знаменитая теперь уже в России корпорация Fanny May, которая оказалась в центре нынешнего кризиса и была фактически национализирована еще предшествующей администрацией Буша.  

Система социального страхования и многие социальные программы тоже были созданы тогда - без них трудно представить себе нынешнюю американскую экономику и общество. Поэтому мы не можем сводить вопрос обсуждения эффективности Нового курса только лишь к антикризисным мерам. Конечно, все эти меры проводились за счет дефицитного бюджетного финансирования.  

Когда Рузвельт употреблял этот термин «заправка насоса», он имел в виду именно это. Тогда, когда частный сектор отказывается инвестировать или не имеет возможности для этого, инвестировать должно государство. И он не останавливался на этом пути, пытаясь активизировать американскую экономику.  

Если посмотреть на цифры, они покажут, что в 30-е годы государственное дефицитное финансирование составляло примерно 20 процентов его доли в экономике Соединенных Штатов. Напомню, что нынешняя доля государственного финансирования в период нормальной, а не кризисной экономики составляет 35 процентов. И когда говорят о том, что дефицитное финансирование не решило ни проблемы безработицы, ни проблемы вывода из кризиса, - это не совсем правильно. И когда говорят при этом, что только Вторая мировая война решила этот вопрос, то я позволю себе напомнить, что Вторая мировая война привела к тому, что доля дефицитного финансирования в экономике США достигла 70 процентов. Конечно, моментально была ликвидирована безработица, заработала на полную мощь американская экономика, которая к концу войны в два раза превысила уровень 1929 года. 

Так что вопрос не в том, что работает или не работает дефицитное финансирование. За 80 лет было многократно доказано, что оно работает. Вопрос в том, в каких размерах, когда его применять. Так же, как в медицине при применении любого лекарства, конечно, имеет значение дозировка. 

Надо сказать, что и неверной является постановка вопроса о том, что сами по себе меры, которые принимало правительство Рузвельта, не дали никакого эффекта. Ситуация почти нормализовалась к 36-му году, и администрация Рузвельта пошла на сокращение государственных расходов. И это сокращение государственных расходов в 36-м году моментально привело к новому экономическому спаду в 1937 году. 

Конечно, к аналогиям в экономической политике следует подходить осторожно, но уроки истории, несомненно, важны и нельзя не согласиться с тем, что президент Обама имел возможность усвоить эти уроки истории. 

Майкл Кейзин уже подчеркнул различия, которые существуют между нынешней ситуацией и той, которая была в Соединенных Штатах, когда Рузвельт приходил к власти. В 1932 году состоялись выборы, Рузвельт вступил в должность в 1933 году, когда кризис, начавшийся в 1929 году, развивался уже четвертый год. Многие меры были уже испробованы предыдущими администрациями, но они ни к чему не привели. Страна катилась вниз. Экономика катилась вниз. Падение производства достигло 50 процентов. Безработица достигла 25 процентов. Сельское хозяйство было парализовано. Банковская система была парализована.  

Конечно, сейчас ситуация другая. Она напоминает не столько ситуацию 1932-1933-го годов, а ситуацию 1929 года. Надо сказать, что и нынешние экономические тенденции в некотором плане также напоминают события, развивавшиеся после биржевого краха 29-го года. Кризис еще не закончен. Он продолжается, и сказать, как он будет развиваться, пока еще сложно. И в этом смысле правительство Обамы имеет преимущество – оно может предпринять меры, которые будут препятствовать дальнейшему развитию кризисных явлений. 

Завершая свое выступление, соглашусь с Майклом Кейзиным. Конечно, именно от президента Обамы, от того, насколько успешной будет его политика, будет зависеть и дальнейшая судьба не только экономики, но и предстоящих промежуточных выборов, и следующих президентских выборов. Рузвельту это удалось: в 1936 году Рузвельт одержал, как говорят американцы, «оглушительную победу», партия была поддержана подавляющим большинством избирателей. 

Для Обамы ситуация осложняется тем, что нынешний кризис имеет глобальные составляющие и зависит не только от Соединенных Штатов. Он требует усилий многих других стран и коллективных международных действий.  

Все мы находимся в самом начале этого достаточно интересного процесса, и чем он завершится, нам предстоит узнать в недалеком будущем.