3. Советская политика и режим Ким Ир Сена

Развитие ситуации на Корейском полуострове во многом определялось характером и политикой того режима, который сложился на Севере страны. Остается фактом, что этот режим – детище советской политики, результат вживления тоталитарной сталинской системы в постколониальные реальности Северной Кореи.
Более того, Ким Ир Сен - ученик Сталина и Мао Цзэдуна - во многих отношениях превзошел своих учителей. Уже отмечалось, что руководство ТПК и лично Ким Ир Сен занимали более жесткую, силовую позицию в отношении Южной Кореи. Они явились главными инициаторами военного вторжения на Юг.
Провал замыслов насильственного поглощения Южной Кореи поставил режим Ким Ир Сена на грань полного краха. Этого не произошло только благодаря помощи Китая и Советского Союза. Опасаясь за свою судьбу, Ким Ир Сен взял курс на утверждение безраздельной личной власти путем подавления любых оппозиционных настроений, не останавливаясь перед расправой даже с предполагаемыми политическими противниками. Максимально используя экономическую помощь со стороны СССР и КНР, он в то же время начал ограничивать, а потом и искоренять как советское, так и китайское влияние в партии и государстве.
Потребовалось найти козлов отпущения, и они были найдены. Одним из них оказался Пак Хен Ен вместе с его соратниками, выходцами с Юга. Этот второй человек в партии и государстве - член Политбюро, заместитель премьер-министра и министр иностранных дел - еще во время войны был подвергнут критике за дезинформацию о преувеличение размаха партизанского движения в Южной Корее, а потом, в 1953 году был арестован, обвинен во фракционной деятельности, даже шпионаже в пользу США и приговорен к смертной казни. После обращения советского и китайского руководства к Ким Ир Сену о сохранении жизни Пак Хен Ену исполнение приговора было отложено, но спустя четыре года он и его соратники все же были казнены.
Другим виновником был объявлен Хегай, который якобы во время отступления допускал бюрократические извращения. Хегай был снят с должности секретаря ЦК ТПК, а накануне подписания перемирия, по утверждению официальных властей, покончил жизнь самоубийством.
По документальным данным, в Центральном Комитете Трудовой партии Кореи существовало четыре политических течения. К 1956 г. в его составе преобладала так называемая «внутренняя (в основном южнокорейская) фракция» (34% членов ЦК и 20% членов Политбюро). Удельный вес «яньаньской» (прокитайской) фракции составлял среди членов ЦК 25%, в Политбюро – 18%. На долю «советской фракции» (выходцы из СССР) приходилось в составе ЦК 14%, Политбюро – 18%. Остальные, видимо, образовали «болото»¹.
Ловко используя трения между «советскими» и «китайскими» корейцами, Ким Ир Сен начал шаг за шагом избавляться от тех и других. Из армии был удален Пак Ир У – бывший министр внутренних дел, заместитель главнокомандующего Корейской народной армии, состоявший в близких отношениях с Пын Дэхуаем. На Пленуме ЦК ТПК в апреле 1955 году Пак Ир У и другие видные «китайские корейцы» были подвергнуты Ким Ир Сеном резкой критике за попытку противопоставить работу советских военных специалистов китайскому военному командованию во время войны. В дальнейшем Пак Ир У был арестован.
Затем удар был нанесен по «советским корейцам», направленным в свое время из СССР в Северную Корею и занимавшим многие ключевые позиции в партийном, государственном и хозяйственном руководстве. В декабре 1955 года они подверглись суровой критике на пленуме ЦК ТПК за идеологические ошибки, бюрократизм, землячество, их обвинили в том, что они живут в Корее как временно командированные, временщики, стремящиеся поскорее вернуться в Советский Союз. Многие советские корейцы были сняты со своих постов и направлены «на перевоспитание». Советские инстанции в этом деле «умыли руки», не приняли мер, чтобы предотвратить преследование советских корейцев, которые оставались гражданами Советского Союза. Оргвыводы в отношении группы руководящих работников из числа советских корейцев в Москве были признаны « в основном правильными»².

В ответ на просьбу Ким Ир Сена решить вопрос о гражданстве этих лиц им было разрешено советской стороной перейти в гражданство КНДР или принять двойное гражданство. Но при этом было указано, «чтобы лица, совершившие проступки или испугавшиеся трудностей, не укрывались от ответственности путем выезда в СССР и оправдывали оказанное им доверие на месте, в КНДР³.

10 февраля 1956 года временный поверенный в делах СССР в КНДР Петров сообщил об этом Ким Ир Сену, добавив, что «заявления о выезде в Советский Союз по причинам критики недостатков работы отдельных советских корейцев за совершенные ими поступки не могут служить основанием к выезду в СССР» ⁴. Практически тем самым была дана санкция на расправу с теми, кто оказался или мог оказаться неугодным корейскому руководству. На этом основании корейские власти взяли обратно свое согласие на заявления о выезде в СССР советских корейцев, а затем расправились с ними.

В северокорейской пропаганде стали преуменьшать и замалчивать роль Советского Союза в освобождении Кореи от японского господства, «китайских добровольцев» в спасении КНДР, значение помощи со стороны СССР, стали изображать итоги войны 1950-1953 гг. как победу Корейской народной армии, ведомой «великим полководцем» Ким Ир Сеном.
Особо следует сказать об отношениях Ким Ир Сена с руководством КПСС в постсталинский период. Новые веяние и тенденции в КПСС, прежде всего критика культа личности, естественно, были восприняты Ким Ир Сеном настороженно и по существу негативно. Этим скорее всего объясняется его отказ возглавить делегацию ТПК на ХХ съезде КПСС под предлогом занятости подготовкой собственного съезда. С точки зрения традиций мирового коммунистического движения это явилось по сути дела вызовом КПСС.
20 марта 1956 года на расширенном пленуме ЦК ТПК были обсуждены итоги ХХ съезда КПСС. С обширным докладом по этому вопросу выступил глава делегации ТПК на съезде Цой Ен Ген. Участникам пленума был зачитан перевод доклада Н.С.Хрущева о культе личности и его последствиях. В прениях выступили Ким Ир Сен, министр иностранных дел Нам Ир и заведующий отделом пропаганды и агитации ЦК ТПК Ли Ин Чен. Ким Ир Сен в своем выступлении по этому вопросу говорил об уроках КПСС, о том, что разоблачение культа личности имеет отношение и к ТПК, где тоже был культ личности, но не в настоящее время, а раньше и не его, Ким Ир Сена, а Пак Хен Ена, который в это время сидел в тюрьме, ожидая казни.
С докладом Хрущева был ознакомлен партийный актив, но одновременно по партии было разослано закрытое письмо ЦК ТПК, в котором давалась его явно тенденциозная интерпретация. Критика культа личности ХХ съездом толковалась как внутреннее дело КПСС. Что же касается ТПК, то проявления культа личности в ней относились лишь к прошлому и связывались с именем Пак Хен Ена. Характерно, что в письме бичуется «раболепие перед всем иностранным», «механическое подражание всему советскому»⁵. На практике реакция в ТПК на ХХ съезд и критику культа личности в КПСС свелась к некоторому снижению степени восхваления «великого вождя», реальных же шагов по демократизации партийной и государственной жизни не последовало.
Никакого продвижения вперед не было сделано в этом смысле и на III съезде ТПК, состоявшемся 23-29 апреля 1956 года. Он не дал выхода для сильных оппозиционных настроений в партии, связанных с уроками корейской войны и провалами в послевоенной социально-экономической политике, с раздуванием культа Ким Ир Сена. Делегат съезда, посол КНДР в Москве Ли Сан Чо предложил зафиксировать в Уставе партии осуждение культа личности и принцип коллективного руководства в ТПК. Предложение было отвергнуто.
Показательно, что глава делегации КПСС Л.И.Брежнев в своем выступлении на съезде ТПК вообще не затронул проблему культа личности.

В июне 1956 г. Ким Ир Сен во главе делегации Северной Кореи совершил большую поездку в страны Восточной Европы и СССР. В Москве на встрече в Президиуме ЦК КПСС с Хрущевым и другими советскими руководителями ему были высказаны советы «о необходимости преодоления культа личности в КНДР, развития внутрипартийной демократии». Ким Ир Сен согласился с этим⁶. Одновременно он настойчиво просил Советский Союз списать задолженность по поставкам военного времени, отсрочить погашение других кредитов, поставить в Северную Корею большое количество товаров и техники. Советское правительство сочло возможным «оказать помощь в разрешении вопросов, поставленных правительственной делегацией КНДР без каких-либо условий». Это означало, что, несмотря на недовольство линией Ким Ир Сена, Кремль на практике не отказался от поддержки северокорейского режима.
В августе 1956 года состоялся пленум ЦК ТПК, обсудивший итоги поездки партийно-правительственной делегации во главе с Ким Ир Сеном в Советский Союз и страны Восточной Европы. На пленуме могли развернуться важные события в связи с намерением оппозиционно настроенных членов ЦК выступить с критикой культа личности Ким Ир Сена вплоть до предложения о его отставке.

В их числе были представители как «советских» (Пак Чан Ок и др.), так и «китайских» корейцев (Юн Кон Хым и др.). Они рассчитывали получить поддержку со стороны таких авторитетных деятелей, как член Президиума ЦК ТПК, министр иностранных дел КНДР Нам Ир и даже Цой Ен Ген. Нам Ир решил посоветоваться с совпосольством. Он спросил у Петрова, какую позицию ему занять. Сам он считает, что замечания ЦК КПСС учтены Ким Ир Сеном, что он примет меры для исправления своих ошибок, но это будет сделано постепенно, без обсуждения на пленуме. Нам Ир добавил, что они будут помогать Ким Ир Сену в этом. Но при всех недостатках и ошибках Ким Ир Сена в КНДР нет человека, который мог бы заменить его⁷.
Петров согласился с Нам Иром, добавив, что «критика Ким Ир Сена со стороны советских корейцев может быть истолкована неправильно и это может вызвать нежелательную реакцию как внутри страны, так и на международной арене. Следует в какой-то форме повлиять на Пак Чан Ока и других советских корейцев, чтобы они отказались от инициативы выступления против Ким Ир Сена». На вопрос Нам Ира, сообщать или не сообщать об этом Ким Ир Сену, – Петров ответил, что это дело самого Нам Ира, но, может быть, целесообразно пока воздержаться от того, чтобы называть имена Пак Чан Ока и Ким Сын Хва⁸.
Судя по определенности своих заявлений и советов, Петров был готов к такому разговору, излагая, по-видимому, не только свое личное мнение, а официальную позицию Москвы.

Ким Ир Сену, конечно, стало известно о намерениях оппозиционеров. Некоторых он поспешил отправить подальше (например, Ким Сын Хва – на учебу в Москву), на других было оказано сильное давление, в том числе с применением угроз и шантажа. Тем не менее такие выступления на пленуме состоялись. Инициативу взял на себя «китайский кореец», министр торговли Юн Кон Хым, но грозными окриками из Президиума ему не дали договорить. Его пытался поддержать член Президиума ЦК ТПК Цой Чан Ик, но его прогнали с трибуны. Последовала расправа: Пак Чан Ок снят с поста заместителя председателя Кабинета министров и выведен из ЦК, Цой Чан Ик – из состава Президиума ЦК. Четверо китайских корейцев – министр торговли Юн Кон Хым, председатель Центрального Совета северокорейских профсоюзов Со Хи, заместитель министра культуры Ким Ган, начальник управления стройматериалов Ли Пхиль Гю исключены из партии. В тот же день они бежали в Китай и, конечно же, проинформировали его руководство о пленуме ЦК ТПК.
И в Москве, и в Пекине хорошо знали о ситуации в руководстве Северной Кореи, стремлении Ким Ир Сена репрессивными мерами укрепить свою власть, недовольстве его политикой, наличии широкой оппозиции, выявившейся на пленуме ЦК.

Свою роль сыграли, беспрецедентно активные и открытые антикимирсеновские демарши посла КНДР в Москве Ли Сан Чо. 5 сентября он встретился с заместителем министра иностранных дел СССР Н.Федоренко, информировал его о критическом положении в Северной Корее и политике Ким Ир Сена, передал свое личное заявление Н.С.Хрущеву и просьбу о приеме его Хрущевым ими Микояном⁹.
10 сентября в беседе в ЦК КПСС с Б.Пономаревым Ли Сан Чо выразил надежду, что «КПСС и Компартия Китая совместно разберутся в корейских делах и помогут исправить нынешнее ненормальное положение в ТПК. В Москве Ким Ир Сен признал правильность замечаний в адрес ТПК, но по возвращении в Корею он стал действовать наоборот». Ли Сан Чо сказал, что кроме письма тов.Хрущеву он направил письмо и Мао Цзэдуну. Б.Пономарев отметил, что мы встревожены всеми происшедшими событиями и что делегация КПСС на УШ съезде Компартии Китая имеет поручение обсудить этот вопрос с корейской делегацией и побеседовать с китайскими товарищами о положении в ТПК¹⁰.

В сентябре 1956 года во время работы VIII съезда КПК между Мао Цзэдуном и руководителем делегации КПСС Микояном состоялся обмен мнениями по этому вопросу. Китайский руководитель неприязненно высказался о Ким Ир Сене: «войну дурацкую проиграл, вообще действует бездарно, его надо убирать». Он предложил послать в Пхеньян совместную делегацию, чтобы «разобраться с тем, что там происходит и, если потребуется, заменить Ким Ир Сена на более приемлемую фигуру». С этим предложением затем согласился Хрущев, и в конце того же месяца Микоян и Пын Дэхуай направились в Пхеньян¹¹.
Вначале предполагалось через сторонников оппозиции внести на внеочередной пленум ЦК ТПК проект резолюции с осуждением серьезных деформаций в деятельности Ким Ир Сена, репрессий против заслуженных кадров ТПК и с предложением его освобождения с поста первого руководителя. Но затем стали возникать сомнения, сможет ли резолюция получить поддержку на пленуме. Возможно, сказались различия в позиции внутри объединенной советско-китайской делегации. Вслед за Микояном Пын Дэ Хуай также вынужден был отказаться от первоначальных планов замены Ким Ир Сена и довольствоваться его обещанием провести в партии широкую реабилитацию, восстановить тех, кого он изгнал из партии и подверг репрессиям.
Миссия Микояна-Пын Дэхуая фактически окончилась провалом. Положение Ким Ир Сена не было поколеблено. Напротив, он почувствовал свою неузявимость. Вскоре в КНДР началась чистка партии, которая перешла в массовые репрессии, продолжавшиеся до середины 60-х годов.
Был упущен реальный шанс на положительные перемены в КНДР и смягчение противостояния на Корейском полуострове. Почему это случилось?
Сыграла свою роль разобщенность оппозиционных Ким Ир Сену сил. Главное же – в неопределенности, противоречивости позиции советского партийно-государственного руководства, внутри которого шла острая политическая борьба. Взрастив северокорейский режим и сознавая в какой-то мере ответственность за него, советское руководство не пошло на отстранение Ким Ир Сена, надеясь, что он останется союзником и проводником советской линии. К такому выводу приводит анализ деятельности советской дипломатии в Корее. Советским руководством был допущен серьезный просчет, повлекший за собой падение советского влияния в Северной Корее.
В последующие годы Ким Ир Сен ловко использовал противоречия между СССР и Китаем, переросшие в затяжной конфликт. Лавируя между двумя великими соседями при сохранении определенной дистанции в политических отношениях с ними, северокорейский режим постарался выжать из каждого максимальную экономическую выгоду.
Советское руководство, по-видимому, считало самым важным удержать Северную Корею в рамках своего блока и не дать ей перейти на сторону КНР. Главная ставка делалась на экономическую и военно-техническую помощь. Такое положение устраивало Ким Ир Сена. В 70-х и 80-х годах экономическое сотрудничество между СССР и Северной Кореей значительно выросло. Произошло расширение связей между СССР и КНДР в военной сфере.
Советское руководство брежневских времен, стремясь сохранять влияние на Корейском полуострове и удерживать КНДР от блокирования с Китаем, оказывало Северной Корее не только экономическую помощь, но и поддержку ее политике на Корейском полуострове, в том числе в конфликтных ситуациях, периодически возникавших в этом регионе, отказывалось от серьезных контактов с Южной Кореей, хотя там происходили глубокие перемены.

¹Ланьков А.И. Северная Корея: вчера и сегодня. М, 1995, с.173.
²РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.41, л.20.
³РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5177, д.412, л.63.
⁴РГАНИ, ф.5. оп.28, р.5176, д.410, л.28-29.
⁵РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.410, лл.93-95, 104-105.
⁶РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.410, л.231-232.
⁷В дальнейшем Нам Иру пришлось дорого заплатить на эту наивную веру. 7 марта 1976 г. он погиб в сомнительной автомобильной катастрофе, погребен без участия высших руководителей Северной Кореи на общем кладбище.
⁸РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.410, лл.300-303.
⁹РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.410, лл.137-139.
¹⁰РГАНИ, ф.5, оп.28, р.5176, д.410, лл.229-232.
¹¹См. Ланьков А.И. Северная Корея: вчера и сегодня, сс.142-143.